Пророк завоеватель. Уникальное жизнеописание Магомета. Скрижали Моисея. Ярославский метеорит 1421 года. Появление булата. Фаетон - Анатолий Фоменко

Нума Помпилий правил непосредственно вслед за царем Ромулом. Согласно нашим результатам, первый римский царь Ромул является отражением императора Андроника-Христа (Андрея Боголюбского). Следовательно, жил во второй половине XII века и был распят в 1185 году, см. книгу «Царь Славян». В книгах А.Т. Фоменко «Основания истории» и «Методы» показано, что семь царей «античного» Царского Рима – это семь эпох, каждая из которых персонифицирована каким-то правителем, причем одним из нескольких, живших в то время. Следовательно, эпоха Ромула могла охватывать целое столетие и «накрывать» собою весь XIII век. А именно, эпоху Троянской войны, бывшей местью за распятие Андроника-Христа.

Но в таком случае эпоха второго римского царя – Нумы Помпилия (правившего, как мы теперь понимаем, во Владимиро-Суздальской Руси) – могла приблизительно охватывать XIV–XV века. А выше мы уже обнаружили, что ярославский = новгородский метеорит упал в начале XV века. Это не противоречит показаниям Плутарха и нашей реконструкции.

Итак, благодаря Новой Хронологии, нам удалось обнаружить еще один старинный документ, а именно, текст Плутарха, рассказывающий о падении метеорита около Ярославля, то есть «античного» Рима.

Царский Рим описан, в частности, и в труде Тита Ливия «История от основания Города». Однако Ливий очень глухо упоминает о падении металлического «щита» при царе Нуме Помпилии. Сказано вот что. «Избрал он двенадцать салиев для служения Марсу Градиву (богу войны? – Авт.); им в знак отличия он дал разукрашенную тунику, а поверх туники бронзовый нагрудник и повелел носить НЕБЕСНЫЕ ЩИТЫ, ИМЕНУЕМЫЕ "АНЦИЛИЯМИ" и с песнопениями проходить по городу в торжественной пляске на три счета» [483], т. 1, с. 27.

Современные комментаторы, имея в виду, скорее всего, куда более подробный рассказ Плутарха, добавляют здесь: «Анцилии – священные щиты особой продолговатой формы. По легенде, первый из них – залог спасения Рима – упал с небес в руки Нуме во время чумы. Чтобы спрятать его среди щитов, были изготовлены еще 11 неотличимых» [483], т. 1, с. 512.

Причина, по которой Тит Ливий лишь вскользь упомянул о «небесном щите», вероятно, в том, что он жил значительно позже Плутарха (Петрарки), а именно, уже в Эпоху Реформации. Был, следовательно, в духе времени, настроен более скептически по отношению к чудесам. А падение «щита» с неба, конечно, расценивалось людьми как великое чудо. Тит Ливий отнесся к этому сдержанно. Плутарх же не был связан столь рациональным подходом к истории и к старым документам, а потому добросовестно, в меру своего понимания, пересказал нам старинный сюжет. И в итоге оказался дальновиднее Ливия, поскольку в основе данного рассказа лежало, как теперь выясняется, вполне реальное, очень важное, и отнюдь не сказочное, событие.

Поэтому откроем Плутарха и посмотрим – что именно он рассказывает об удивительном происшествии.

«Жрецов-салиев Нума, как сообщают, назначил по следующему поводу. На восьмом году его царствования МОРОВАЯ БОЛЕЗНЬ, ТЕРЗАВШАЯ ИТАЛИЮ, ДОБРАЛАСЬ И ДО РИМА. РИМЛЯНЕ БЫЛИ В СМЯТЕНИИ, и вот, рассказывают, ЧТО НЕОЖИДАННО С НЕБЕС В РУКИ ЦАРЮ УПАЛ МЕДНЫЙ ЩИТ; по этому случаю царь поведал удивительную историю, которую якобы услышал от Эгерии и Муз. ЭТО ОРУЖИЕ, утверждал он, явилось во спасение городу, И ЕГО НАДО БЕРЕЧЬ, СДЕЛАВШИ ОДИННАДЦАТЬ ДРУГИХ ЩИТОВ, совершенно подобных первому формой, размерами и вообще всем внешним видом, чтобы ни один вор не мог узнать "НИЗРИНУТОГО ЗЕВСОМ", введенный в заблуждение их сходством. Затем луг, где упал щит и другие соседние луга следует посвятить Музам… а источник, орошающий это место, объявить священным ключом весталок, которые станут ежедневно черпать из него воду для очищения и окропления храма.

Говорят, что истинность этого рассказа была засвидетельствована внезапным прекращением болезни. Когда же царь показал мастерам щит и предложил им потягаться, кто лучше достигнет сходства, все отказались от состязания, и только Ветурий Мамурий, один из самых искусных художников, добился такого подобия и такого единообразия, что даже сам Нума не мог отыскать первого щита. Хранителями и стражами щитов царь назначил жрецов-салиев. Салиями – вопреки утверждениям некоторых – они были названы не по имени некоего Салия, самофракийца или мантинейца, ВПЕРВЫЕ НАУЧИВШЕГО ЛЮДЕЙ ПЛЯСКЕ С ОРУЖИЕМ, но скорее по самой пляске, в которой они каждый год, в марте, обходят город, ВЗЯВШИ СВЯЩЕННЫЕ ЩИТЫ, облекшись в короткий пурпурный хитон, с широким медным поясом на бедрах и медным шлемом на голове, ЗВОНКО УДАРЯЯ В ЩИТ НЕБОЛЬШИМ МЕЧОМ. Вся пляска состоит из прыжков, и главное в ней – движения ног; танцоры выполняют изящные вращения, быстрые и частые повороты, обнаруживая столько же легкости, сколько силы. Сами щиты называют "анкилиа" [ancile] – по их форме: они не круглые и не ограничены полукружьями, как пельты, но имеют по краю вырез В ВИДЕ ВОЛНИСТОЙ ЛИНИИ, крайние точки которой близко подходят одна к другой в самой толстой части щита, ПРИДАВАЯ ЕМУ ИЗВИЛИСТЫЕ [anky'los] ОЧЕРТАНИЯ. Быть может, однако, "анкилия" происходит от локтя [ankon], на котором носят щит, – таково мнение Юбы, желающего возвести это слово к греческому. Но с тем же успехом ДРЕВНЕЕ ЭТО НАЗВАНИЕ МОГЛО УКАЗЫВАТЬ И НА ПАДЕНИЕ [ane'kathen] СВЕРХУ и на исцеление больных, и на прекращение засухи [a'kesis] и, наконец, на избавление от напастей [auchmos] – по этой причине афиняне прозвали Диоскуров Анаками, – коль скоро действительно следует связывать слово "анкилиа" с греческим языком!

Наградою Мамурию (кузнецу, ковавшему щиты – Авт.), говорят, служит то, что салии всякий раз упоминают о его искусстве в песне, под которую пляшут пирриху. Впрочем, по другим сведениям, они воспевают не Ветурия Мамурия, а "ветерем мемориам" [vetus memoria], то есть "древнее предание"» [660:0], т. 1, с. 79–80.

Текст Плутарха чрезвычайно интересен. Судите сами.

• Обе версии – и русская, и «антично-римская», – начинают здесь свое повествование со страшного мора, обрушившегося на страну и на столицу царства. Русские летописи говорят о болезни по всей Руси, а Плутарх – о море в «Древнем» Риме.

• С неба на территорию города Рима упал медный щит. Здесь важно то, что щит был МЕТАЛЛИЧЕСКИМ. Слово «медный» вместо «железный» могло появиться здесь как результат тенденциозной редакторской правки.

Дело в том, что, согласно скалигеровской версии, в далекие «античные» времена железа еще не знали. Вооружение делали, дескать, из бронзы и меди. Однако медь – очень мягкий металл. Медный щит не выдержит удара бронзового, а тем более стального меча. Поэтому, скорее всего, в старинном оригинале речь шла о железном щите. Если это так, то падение с небес «металлического щита» вполне могло быть отражением падения с неба железного метеорита.

• По одной версии, металлический щит упал в руки Нуме Помпилию. По другой, он упал на луг, недалеко от водного источника. Все правильно. Железный метеорит 1421 года врезался в землю (на лугу) рядом с городом Ярославлем, около реки Волги. Которую Плутарх и назвал «священным источником, орошающим это место». В переносном смысле могли говорить, что щит «упал в руки царю», как дар небес. Недаром сказано, что металлический щит был «низринут Зевсом».

• Место, где упал «щит», и соседние луга, были объявлены священными. Более того, царь учредил специальное сословие жрецов-салиев в честь данного события. Все понятно. Падение огненного метеорита, сопровождавшееся взрывом, произвело сильнейшее впечатление на людей. Событие восприняли как божественное знамение. Возник культ поклонения метеориту и тому месту, где он упал.

• Упавший металлический «щит» был расценен римлянами-новгородцами (ярославцами) как ОРУЖИЕ. Как мы теперь начинаем понимать, дело в том, что железные обломки метеорита стали использоваться при ковке мечей, щитов, кольчуг. При этом не следует, конечно, думать, будто древние ковали оружие целиком из метеоритного железа. Скорее всего, оно использовалось в качестве ценных добавок к обычной стали, чтобы улучшить ее качество. Тем более, что осколки ярославского метеорита содержали никель, см. выше.

• Далее Плутарх объясняет, что искусный мастер-кузнец (Ветурий Мамурий) изготовил «много щитов», аналогичных упавшему с неба. Скорее всего, тут говорится о том, что ярославские (новогородские = римские) кузнецы начали ковать многочисленное оружие, используя для этого обломки железного метеорита (как ценные добавки).

• Плутарх много внимания уделяет происхождению слова «анкилиа», которым стали называть «небесный щит». К окончательному выводу он так и не приходит, но приводит одно интересное и естественное толкование. А именно, название АНКИЛИА могло, по его мнению, произойти от выражения: «падение сверху». Но ведь это идеально отвечает сути дела. Металлический «щит»-метеорит действительно упал с неба, а потому его и стали называть «упавшим сверху».