Невеста. Последнее задание Энди - Виктория Серебрянская

Услышав о моих подозрениях, Кассиан снова нахмурился:

– Почему вы так решили, сита Анна?

Я едва не завопила от радости. Если я снова «сита», значит, гроза прошла мимо, задев меня только краем.

– В первую очередь потому, что оно ничего не ест. Ну и потому, что имеет температуру окружающей среды.

Глаза аргольца насмешливо блеснули:

– А разве у вас на планете нет таких существ, у которых температура тела почти не отличается от температуры окружающей среды?

Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо. Оказывается, Аргола неплохо нас изучила!

– Есть. У нас есть такие существа. Но среди них нет ни одного покрытого мехом. – И я вызывающе уставилась прямо в мерцающие глаза цвета виски.

Кассиан хмыкнул, принимая мой довод. И протянул руку, одновременно отдергивая рукав:

– Покажите.

На мужском запястье обнаружился широкий браслет цвета старого золота с россыпью кнопочек и огоньков. Как только я вытянула вперед руку с существом, Кассиан провел браслетом над ним. Почти мгновенно браслет мигнул холодным голубым светом и тоненько зазвенел. От неожиданности моя рука дрогнула. И Кассиан тут же ухватил меня за запястье:

– Подождите. Еще не все.

Я послушно замерла. А мужчина, нажав несколько крохотных кнопочек, снова направил браслет на меховой комок, уютно угнездившийся на моей руке.

На этот раз времени прошло гораздо больше. У меня уже даже рука начала уставать от неудобной позы, когда арголец наконец отмер:

– Хмм… Это действительно бионик. Не живое существо. Рукотворная игрушка.

Тут же подала голос молчавшая все время Наташа:

– Значит, я могу оставить его себе на память о Земле?

Кассиан внимательно посмотрел на девушку, а потом кивнул. Наташа тотчас выдернула зверька из моих рук и прижала к груди, баюкая, словно ребенка. Взгляд аргольца потеплел.

– Спасибо! Спасибо огромное, сит Авейро! – Наташа едва не подпрыгивала от радости.

– Не за что. Вы не будете возражать, если я украду у вас ненадолго ситу Анну?

Счастливая Наташа предательски улыбнулась:

– Нисколько. Мы уже все обсудили.

Кассиан улыбнулся в ответ и отодвинулся в сторону, приглашая меня выйти. А мне отчаянно захотелось стукнуть предательницу. Я приложила столько усилий, чтобы избежать встречи с Кассианом! А она взяла и сдала меня. Словно приз. На блюдечке с голубой каемочкой.

Но так или иначе, а делать было нечего. Отказать в моем шатком положении было просто немыслимо. И хоть я и разрывалась надвое: сердце рвалось к Кассиану, а разум твердил, что я дура и мне нужно держаться от него подальше, я вышла в коридор. На подгибающихся ногах. Испуганная и неуверенная. Я пыталась убедить себя, что это всего лишь очередное задание. Но мне уже не верили ни разум, ни сердце. Вляпалась я.

Кассиан молча закрыл за мною дверь в Наташину комнату. Молча сделал несколько шагов, пройдя мимо моей комнаты. И так же молча приглашающе распахнул дверь в конце коридора.

Едва я проскользнула мимо него, арголец ровным тоном отдал приказ моей Галке:

– Охраняй вход и никого не пускай. У нас с твоей хозяйкой серьезный разговор.

Двери на балкон закрылись за моей спиной. И я вздрогнула. Страшно это звучит – серьезный разговор.

Строго говоря, помещение, в котором я оказалась, не назовешь ни балконом, ни лоджией. Это была почти комната. Очень немаленьких размеров. Тут легко бы мог поместиться стол персон этак на тридцать. И еще бы осталось много места для передвижения обслуживающего персонала. Пол покрывала… трава. Я с изумлением переступила с ноги на ногу, обнаружив данный факт. Кажется, даже живая. Вместо трех стен имелось пять арочных не застекленных проемов-окон. По одному широкому по бокам, и три по центру. Я подошла к тем, что по центру. Внизу расстилался все тот же странный голубовато-зеленый парк аргольских деревьев. Пели птицы. Все было почти, как на Земле. Не было только…

– Почему я еще не увидела у вас ни одного цветка? У вас их нет?

Я повернулась к мужчине и едва не вздрогнула: он оказался прямо у меня за спиной. Еще немного, и прижался бы ко мне грудью.

Кассиан поймал мою кисть своей, по-прежнему затянутой в перчатку, и поднес руку к губам, тщательно следя, чтобы не коснуться моей кожи. В этот момент все мои благие намерения отказаться от знакомства с ним умерли окончательно. Я не смогу. Когда его губы коснулись края моего рукава, я дрогнула. Но арголец на этом не остановился. Не отрывая взгляда от моих глаз, он осторожно потерся щекой о мою руку. И при этом по моему открытому запястью щекотно скользнули несколько его волосков.

В глазах мужчины стыло какое-то странное выражение: тоска пополам с решимостью, жажда, и что-то еще. Что-то, чему я боялась дать определение. Потому что это что-то было слишком созвучно с тем, что творилось в моей душе.

– Цветы раскроются со дня на день. Вы очень удачно прилетели. Сможете насладиться всеми прелестями сезона цветения. Я родился и вырос на Арголе. Но до сих пор не устаю восхищаться этой красотой.

Я неуверенно оглянулась на расстилающийся внизу зелено-голубой ковер. И в этот момент на подоконник по обе стороны от меня легли руки в перчатках.

– Сегодня, сразу после ужина, который затеяла супруга кайзара ради того, чтобы землянки быстрее освоились среди нас, я уеду. И вернусь только к приему. Меня не будет весь завтрашний день. Я хотел уехать уже сейчас. Но кайзар настоял на моем присутствии на сегодняшнем ужине.

Я снова вздрогнула. И неуверенно обернулась к мужчине. Кассиан смотрел на меня не отрываясь. Жадно, словно искал какой-то ответ.

– Сегодня вечером ты будешь сидеть между кайзаром и мной. Я не хочу, чтобы на тебя кто-то даже смотрел. Не то, что заявлял права. Хоть и не уверен, что имею на это право. Эта поездка поможет мне получить ответ на вопрос: есть ли у меня надежда на счастливое будущее? Или для меня все уже закончилось.

Кассиан немного помолчал, словно сомневаясь. А потом обе его ладони легли мне на предплечья. Чуть сжали. Отпустили. Погладили по рукам. Простое движение поверх одежды: вверх-вниз, туда-сюда. Но я затаила дыхание. В душе против моей воли, против всех доводов разума распускался огненный цветок.

– Я знаю, что не имею права задавать этот вопрос сейчас. Возможно, уже завтра все изменится.