Преступления США. Americrimes. Геноцид, экоцид, психоцид, как принципы доминирования - Максим Акимов

В день атаки на Перл-Харбор, то есть 7 декабря 1941 года, власти штатов и ФБР начали брать под стражу старейшин японской диаспоры, так называемых иссей, на Гавайях и на материке. К шести утра 8 декабря было задержано 736 иссей, а в течение 48 часов — 1291. Большинство из этих людей были застигнуты врасплох и задержаны без каких-либо формальных обвинений, свидания с родственниками были запрещены. Почти все эти люди провели годы войны в специальных «лагерях для врагов» (enemy alien internment camps), находящихся в ведении Министерства юстиции.

В штатах Калифорния, Вашингтон, Орегон и Аризона начинается паника, поиск виноватых, которые нашлись довольно скоро, ими стали граждане японского, немецкого и итальянского происхождения.

А 19 февраля 1942 года Рузвельт подписал указ № 9066. Указ позволял военным властям выселять любую группу людей с любой территории без судебного разбирательства, а просто на основании «военной необходимости». Данный указ послужил юридической базой для массового выселения с Западного побережья американцев японского происхождения. В общей сложности в «зоны выселения» (exclusion zones) вошло около трети территории страны. 2 марта граждане японского происхождения были уведомлены, что они подвергнутся выселению из «военной зоны № 1» (в 100 милях от побережья).

«Великие комбинаторы», заседавшие в американском правительстве, составили несколько вариантов интернирования, однако в конце концов был принят наиболее «жесткий» вариант, предложенный Карлом Бендетсеном.

И вот японцев начали насильственно депортировать.

Большинство лагерей было расположено на территории резерваций для индейцев, на удаленных, пустынных территориях, далеко от населенных пунктов. При этом обитатели резерваций не были предварительно поставлены в уведомление и не получили никаких компенсаций. Индейцы рассчитывали, что позднее они могут получить хотя бы строения в свою собственность, однако после войны все здания были снесены или проданы правительством. Хотя чего уж за строения-то там были! Депортированных заселяли в наскоро построенные бараки без водопровода и минимальных удобств. Лагеря были окружены колючей проволокой и охранялись вооруженными людьми. Известны случаи, когда охранники стреляли в пытавшихся выйти за пределы территории лагеря.

Например, Центр для перемещенных лиц Харт Маунтен на северо-западе Вайоминга был лагерем, окруженным колючей проволокой, с общим туалетом, койками вместо кроватей и бюджетом в 45 центов на человека в день. Так как большинство интернированных было выселено из своих домов на Западном побережье без заблаговременного уведомления и не ставилось в известность об окончательном местоназначении, многие не взяли одежду, подходящую для вайомингских зим, когда температура часто опускалась ниже –20 градусов Цельсия, что повлекло гибель некоторых из них [138].

Фраза «cиката га най» (что можно примерно перевести «ничего не поделаешь») широко использовалась как символ смирения японских семей со своей беспомощностью в этой ситуации. Это замечали даже дети, что описано в знаменитых мемуарах «Прощай, Манзанар». Японцы старались подчиняться правительству США, чтобы показать, что они лояльные граждане. Хотя это могло быть всего лишь внешним впечатлением, ведь многие потом отказались от американского гражданства.

Первые «переселенцы» прибыли в центр для переселенцев в городе Постон (Poston), штат Аризона 8 мая 1942-го.

Всего было организовано десять концентрационных лагерей, куда в течение лета 1942 года перевозили японоамериканцев из местных сборочных центров, в числе этих десяти лагерей был Манзанар (Manzanar), название которого стало нарицательным словом для обозначения репрессий, устроенных властями США (именно ему посвящена упомянутая чуть выше книга).

Зимой 1942 года в лагере Постон произошло массовое восстание. Поводом послужил арест двух заключенных, подозреваемых в расправе над доносчиком. Через месяц похожее восстание произошло в Манзанаре.

После того как возникли подозрения, что воюющая Япония намерена начать активные действия на Аляске и островах, прилегающих к ней, судьбу калифорнийских японцев повторили аляскинские алеуты. Приняв решение о депортации алеутов и прочих жителей, имевших алеутские корни, Вашингтон приказал выселить всех, в ком есть хотя бы 1/8 туземной крови. Алеутам не сообщали, куда их вывозят. Их просто насильно грузили на военные корабли и отвозили в специальные лагеря (всего их было четыре). Условия проживания в них были ужасны: голод, стужа, болезни, смерти. Когда отвечающий за размещение алеутов в лагере у Залива Фунтер федеральный агент Макмиллан выразил свое возмущение условиями проживания несчастных туземцев в рапорте на имя вышестоящего начальства, его рапорт вернули ему назад, а сам Макмиллан получил выговор. Слышать о страданиях алеутов власти не хотели [139].

Не лучше обстояли дела и в лагере в деревне Киллисноо. Депортированные вынуждены были пить грязную воду, прятаться от аляскинских морозов в неотапливаемых бараках. Помощь им оказывали не федеральные власти, а проживающие неподалеку индейцы-тлинкиты. Они делились с алеутами одеялами, солью, медикаментами. Попытки оказать депортированным гуманитарную помощь в больших масштабах властями пресекались, а петиции алеутских женщин, умолявших накормить и обогреть их детей, оставлялись без внимания. Именно в Киллисноо был самый высокий уровень смертности среди депортированных [140].

В Барнетт Инлет алеутов разместили в брошенных домишках, оставшихся после того, как оттуда выехали много лет назад рабочие местного консервного завода, тоже заброшенного. Завод работал только в теплое время года, поэтому жилье не было снабжено системой отопления. Гнилые стены, отсутствие кроватей, водопровода, электричества и стаи голодных волков, которые по ночам шастали у самых стен. Вильям Захаров, глава алеутской общины, уже через три недели направил жалобу местным властям с просьбой изменить условия пребывания к лучшему. Этих жалоб будет потом много, но вернуться домой узники Барнетт Инлета смогут лишь в 1945 году, найдя свои некогда уютные дома разграбленными американскими солдатами [141].

Эвакуационный лагерь у озера Вард также пользовался дурной славой. Его окружали непроходимые заросли, и хотя до ближайшего города было всего 8 миль, добраться туда алеуты не могли. Условия проживания были такие же, как и в других «центрах перемещения» — пара сырых бараков без света и воды, несколько сараев во дворе и крохотное отхожее место, одно на всех, возле которого алеутам приходилось принимать пищу.

Во всех четырех лагерях депортированные начали массово заболевать туберкулезом, воспалением легких и кожными заболеваниями. Болели все — и взрослые, и дети. Выдаваемой еды хватало только на удовлетворение 1/5 потребностей в пище. Люди умирали от голода и недостатка лечения [142].

Мужчин, и так ослабленных, угрозами заставляли трудиться на морских промыслах. Их превратили в рабов, угрожая в случае отказа оставить их вместе с семьями в лагерях навсегда. Алеуты пытались найти дополнительный заработок, где бы им платили сполна, а не заставляли работать бесплатно, но федеральные власти зорко следили за тем, чтобы алеуты оставались на местах. Итог — массовые официальные отказы на просьбы алеутов позволить им самим добывать пропитание для своих семей. Американские власти экономили на всем: на питании, на стройматериалах, на лекарствах. Алеуты расплачивались за это своими жизнями [143].

В покинутых алеутами деревнях американские солдаты грабили не только алеутские жилища, но и церкви. Преимущественно православные, поскольку часть алеутов, испытав в свое время влияние русской культуры, являются приверженцами Православия. К лику православных святых причислен Петр Алеут, замученный испанцами в Калифорнии в 1815 году за отказ перейти в католичество. Об этом поведал миру другой православный алеут — Иван Кыглай, которому удалось вырваться из плена. Обращают на себя внимание и сравнительно многочисленные фамилии депортированных американцами алеутов явно русского происхождения — Лестенков, Прокопьев, Захаров. Некоторые до сих пор приезжают на могилы своих предков, которым так и не суждено было пережить ту ссылку. Очевидцы тех событий уверены, что столь жестокое отношение американцев к алеутам было продиктовано, как и в случае с интернированием японцев, не столько военной необходимостью, сколько расистскими предрассудками [144].

Кроме лиц алеутского и японского происхождения, репрессиям, арестам и депортации подверглись также почти одиннадцать тысяч немцев и три тысячи итальянцев, вина большинства из которых, как выяснилось позже, не являлась реальной, и никаких оснований для их преследования не было. Кроме того, сотни латиноамериканцев, большинство из которых были урожденными гражданами своих стран, несмотря на то что они не изъявляли желания быть выданными воюющей стране, тем не менее были обменены на американских пленных, захваченных нацистами, то есть были отправлены в Германию [145]. Эти люди стали разменной картой в руках вашингтонских политиков.