История Португалии - Жозе Эрману Сарайва

Культ формы и каббалистика

Польза, которую могло принести такое обучение, была ограничена контролем инквизиции над всей духовной жизнью. Для светской культуры оставалось очень узкое пространство. Неосторожные слова были очень рискованными, а дерзости могли привести в тюрьму. В этой ситуации мысль развивалась по двум направлениям: религиозное смирение, выраженное в многочисленной апологетической литературе и прославлявшее Божественное величие; и чистый культ формы, который вел к использованию слова как явления самоценного и полностью оторванного от идеи. Два писателя, которые, как правило, считаются главными фигурами португальской литературы XVII в., падре Мануэл Бернардиш и падре Антониу Виейра, являются представителями этих двух направлений. Первый, закрывшись в монастыре, посвятил всю жизнь написанию великолепной прозы, излагающей назидательные случаи и наивные описания чудес. Второй направил свой талант на разработку блестящей словесной формы и создание самых ярких риторических произведений, когда-либо написанных на португальском языке.

Но в обоих случаях блеск формы служил уловкой, скрывающей слабость мысли, и именно слово, а не мысль было рабочим материалом для творческого гения. Историки литературы используют выражение культизм, концептизм, гонгоризм[111] для определения этого поворота, суть которого — в постановке идеи на службу форме.

Существовавшие в Европе философские течения практически не получили отклика в Португалии. Единственное исключение нужно сделать для каббалистики, несмотря на то что она не является философией в чистом виде. Это некая смесь иррационализма, оккультизма и мессианства, что-то среднее между грамматикой и некромантией. Франсишку Мануэл ди Мелу примерно в то же время, когда Декарт написал свое «Рассуждение о методе», составил «Трактат о науке каббалы». Несмотря на то что автор отличался тонкой ироничностью, в книге не было никаких признаков иронии. Была очевидной его вера в каббалистику. Писатель стремился продемонстрировать, что каббала и католицизм не являются несовместимыми. «Скажем, согласно католикам, правильная каббалистика представляла собой глубокое размышление над оккультными тайнами на основании имен, букв, цифр и фигур из Божественных книг; а неправильная — это судебная фикция, которая смутно предсказывает будущее при помощи неопределенных наблюдений». Каббала не имеет португальского происхождения, она пришла в страну из-за границы. Однако показательно, что ничто иное, пришедшее извне, не получило в стране такого распространения: ни метод, ни логаритмы (другое глубокое размышление о цифрах, но основанное на мысли, а не на вере), ни физика. Важным является также то, что два умнейших человека XVII в., дон Франсишку Мануэл и падре Антониу Виейра, являлись приверженцами каббалистики.

Вера в чудо

Другой характеристикой менталитета той эпохи является вера в чудо, широко распространенная как объяснение практически всего, что происходит или существует. Речь идет не только о народной вере в чудо, возникшей задолго до XVII в. и просуществовавшей долгое время, но и о литературной и культурной традиции, проникшей повсюду. Самые удивительные факты получали чудесное объяснение. Если монахи одного из орденов выбирали красивое место для строительства монастыря, то это считалось чудом: это Бог, который при помощи красоты места желает показать людям красоту рая. Длинная жизнь или короткая жизнь, жизнь во здравии или в болезни, удачное путешествие или кораблекрушение — все объяснялось действием высших сил. Монастырские хроники (которые тогда были многочисленными и хорошо написанными) являются бесконечными описаниями чудес. Но это было характерно не только для монастырских хроник. Первым португальским периодическим изданием стала «Газета, в которой все новости, случившиеся при этом дворе и пришедшие из разных стран»; первый номер ее вышел в декабре 1641 г. Вот новость из этого первого номера, которая удостоилась чести быть опубликованной на первой странице: «Сообщается, что в одном местечке в Бейре один человек, услышав в разговоре друзей, что во время счастливой коронации Государя нашего короля произошло всем известное чудо с распятием в соборе Лиссабона, спросил, разве мог образ Господа отделить руку от распятия. И как только он произнес эти слова, упала стена рядом со всеми присутствовавшими при разговоре, и стена убила лишь сказавшего это». Это — чудо, которое подтвердило другое чудо.

Дело в том, что во время коронации Жуана IV изображение Христа оторвало руку от распятия. Рука согнулась и застыла в благословляющем жесте. Это было приписано чуду. Однако скептик из Бейры возразил, что это могла быть случайность, — на него тут же упала стена и убила его.

Патриотизм и история

Существовала не только религиозная цензура инквизиции, но также политическая цензура испанского правительства, которая подавляла все, что могло представлять выражение патриотических чувств. В такой ситуации тема патриотизма обсуждалась лишь образованными людьми в литературе и особенно в истории. Одной из наименее рискованных форм патриотизма было чтение «Лузиад»: великая поэма стала наиболее читаемым произведением XVII в. С 1580 по 1640 г. творения Камоэнса издавались двадцать четыре раза. Прошлое служило в качестве компенсации настоящего. Наблюдался своего рода уход или бегство в историю. Все писатели без исключения искали темы для творчества в ушедших временах. Самым важным произведением, в котором проявилась эта любовь к истории, стала «Лузитанская монархия», состоящая из восьми частей, которые были опубликованы в течение века — с 1597 по 1729 г. Это первое большое издание португальской истории после «Всеобщей хроники Королевства», которую Фернан Лопиш составил в первой половине XV в. Наиболее выдающиеся части произведения написаны монахом Антониу Бранданом, который обладал истинным талантом историка и которому португальцы в значительной мере обязаны знанием истории ранних царствований. Но самыми выразительными книгами являются две первые части, написанные монахом Бернарду ди Бриту. Его повествование берет начало еще до сотворения мира, тогда, когда мир был всего лишь задумкой в мыслях Создателя. Само существование Португалии входило изначально в замысел Бога (из чего следует, что существование независимой страны является не исторической случайностью, но составной частью Божественного плана по сотворению мира). Бог спустился на землю, чтобы создать новое государство и сам беседовал об этом с Афонсу Энрикишем в Оурики. Бернарду ди Бриту хорошо знал, что любая история должна быть основана на источниках, но и здесь так же, как в литературе, нормальный порядок был перевернут: исторический труд потребовал создания документов, а не документы создавали историю. Для обоснования своего повествования Бернарду ди Бриту старательно составил соответствующие источники. Наиболее известной из таких фальсификаций являются «Акты кортесов в Ламегу» — официальное подтверждение чуда в Оурики и юридическое основание португальской независимости. В течение XVII и XVIII вв. ни один подлинный документ не получил в Португалии такой известности, как эта подделка, которая рассматривалась как своего рода Великая хартия древних португальских свобод. В 1820 г. народный судья Лиссабона, призванный приветствовать Конституцию, которую революция намеревалась издать, ошибся и крикнул: «Да здравствуют кортесы в Ламегу!»

С историческим патриотизмом тесно переплетен патриотизм лингвистический. Разговорный и письменный португальский язык воспринимался не только как простое средство общения, но как сокровище, которое было необходимо оберегать. Очевидно, что много людей говорило и писало на испанском. В течение правления «трех Филиппов» португальский язык оставался официальным языком, но не мог не распространяться на речь господствующей нации. Двуязычие получило большое развитие даже среди лиссабонского простонародья. Почти все театральные постановки ставились на испанском языке, и при этом не было необходимости переводить тексты. Несмотря на это (или по этой причине), существовало представление, что португальской язык — сокровище, которое следует беречь. Лингвистические исследования (возникшие еще в XVI в. благодаря Фернану ди Оливейре и Жуану ди Баррушу) вошли в моду. Многие авторы публиковали руководства по правописанию. Примечательным аспектом этих исследований является внимание, уделявшееся народной речи: народные выражения внесли в анемичный стиль литературных избитых выражений новую струю. Использование народных пословиц, поговорок и афоризмов было очень модным. В это время публикуется первый словарь португальских пословиц. Большим успехом пользовалась книга «Антология выражений и пословиц португальского языка», написанная падре Бенту Перейрой. Специалисты по местному наречию использовали эту книгу вплоть до наших дней, хотя и не сознаются в этом.