Путешествие еды - Мэри Роуч

Любопытный факт: Ватикан нечто подобное интересовало еще в XVII веке. Римско– католическая церковь искала ответ на докучливый вопрос: «Нарушает ли ректальное поступление говяжьего отвара великопостное воздержание?» В этой связи в лоне церкви возникли определенные разногласия. Фармацевты того времени развернули оживленную торговлю бульонными клизмами, предлагаемым монастырским сестрам и прочим благочестивым и голодным католикам. Последние полагали, что подобное средство помогает им дотянуть до обеда. Согласно ватиканским правилам строгого воздержания от пищи, едой следует считать «нечто питательное и принимаемое через рот, глотаемое и отправляемое далее в желудок». Если следовать такому предписанию, то в чисто техническом смысле клизма не прерывает голодание[195]. Охватившее монастыри клизменное полоумие заставило Ватикан задуматься о возможности пересмотра некоторых своих положений. И было предложено провести опыты – для установления, могут ли добровольные их участники действительно получить пропитание при помощи кормления через прямую кишку? Если кому-то из них удалось бы выжить, то клизма должна была быть признана носителем еды и подвергнута запрету. Если бы выживших не осталось, все предписания следовало сохранить неизменными, что не исключало, в некоторых случаях, деятельного раскаяния и наложения епитимьи. В конечном счете никто не решился стать добровольцем и, как писал итальянский историк медицины А. Рабино, «сестры-монахини в своих кельях продолжали с чистой совестью ставить себе клистиры».

Из-за ограниченной способности толстого кишечника усваивать нутриенты, некоторые из них – весьма ценные в качестве питательных веществ – ежедневно просто теряются. Тонкий кишечник способен абсорбировать не более того, что проходит через него, следуя по пищеварительному тракту сверху вниз. Его микрофлора расщепляет то, что ей поддается, однако толстый отдел кишечника не в состоянии «утилизировать» все «локальное изобилие», часть которого экскретируется.

Эта тема всплывала во время моей беседы с Пэтом Мюллером, вице-президентом AFB International и ученым, исследующим еду для домашних животных (см. главу вторую). Мюллер тогда предложил объяснение приводящей в замешательство собачьей привычки поедать собственный помет[196]. «Если задуматься над этим… А что нам еще оставалось, каким бы невероятным ни казался поворот разговора? Если задуматься, то собака, поедающая собственный кал, возможно, в некоторых случаях, добирает недостающие ей нутриенты», дважды прогоняя пищу по тонкому кишечнику.

В некоторых сообществах животного мира тот продукт, который зверек сам производит, неизменно служит вторым блюдом обычного для него меню. Для грызунов и кроликов, в организме которых витамины B и K вырабатываются исключительно в толстом кишечнике (синтезируются микрофлорой), катышки собственного производства представляют собой значительный и умеренно нормированный источник витаминизации. И сей факт адресует нас к Ричарду Генри Барнсу и малоизвестной главе в истории питания.

Р. Г. Барнс руководил аспирантурой по дисциплине «Питание» в Корнельском университете с 1956 по 1973 год, возглавлял Американский институт питания и был первым серьезным ученым, заинтересовавшимся поеданием экскрементов. Мне попалась на глаза фотография Барнса, сделанная примерно в то время, когда в Nutrition Reviews напечатали его «Пищевые последствия копрографии». Светлые волосы на висках гладко зачесаны назад. Очки в двуцветной роговой оправе, популярной в конце 1950-х. Эдд Харрис[197] вполне мог бы сыграть его в кино. Впрочем, Барнс ни в коем случае не выступает в роли иконоборца. Как вспоминал один из его коллег в некрологе, «в числе его достоинств, заслуживающих глубокого уважения, было искреннее и объективное стремление разбираться… в проблемах, особенно чувствительных в политическом и социальном смысле».

Изначальное любопытство Барнса по отношению к аутокопрофагии грызунов было обусловлено его попытками предотвратить это явление. Как и другие специалисты по изучению питания в то время, Барнс был крайне раздосадован, обнаружив, что подопытные постоянно «корректируют» его тщательно выверенные исследования, примешивая к рациону кое-какие «заменители». В экспериментах, проводимых некоторыми исследователями до Барнса, ученые помещали зверей в клетки с полом из проволочной сетки, сквозь ячейки которой должен был просыпаться помет. Такой подход не решал проблему, поскольку, цитируя Барнса, «фекалии могли потребляться сразу же, как только появлялись из анального отверстия». Несмотря на наличие полов из проволочной сетки, крысы продолжали потреблять от 50 до 65 % того, что оказывалось «на выходе».

Вскоре Барнс стал проявлять к содержимому, «вводимому заново», интерес, более глубокий, чем к тем элементам питания, которые намерен был изучить ранее. «Исследование копрофагии у крыс служит средством выявления нутриентов, синтезируемых в нижних отделах кишечника, что в наши дни все еще остается одной из самых загадочных областей в изучении пищеварения», – писал он в 1957 году, освещая работу, поддерживаемую материально – держитесь крепче, черт возьми! – Национальным научным фондом США (NFS).

Барнс начал с документирования точного объема экскрементов, которыми ежедневно вознаграждали себя его подопытные крысы. Для решения этой задачи он использовал особые «чаши для сбора фекалий», отрезая верхнюю часть небольших пластиковых пузырьков и прикрепляя «спецприемники» прямо к анусам крыс. А теперь оцените – хотя бы на мгновение – изобретательность и трудолюбие Ричарда Генри Барнса. Часть гранта NSF была израсходована на покупку ленточной пилы, сверл марки Forstner, стамески, скотча, металлической ленты, резиновых трубок и трех видов пластмассовых бутылочек производства Wheaton Plastics Company. Дневные сборы из приемников перекладывались в кормушки и подавались животным – мне так и рисуется картина, как сам Барнс щедро преподносил своим подопечным «кушанья» под серебряными крышечками, чтобы блюдо не остыло. По наблюдениям Барнса, крысы ежедневно поедали от 45 до 100 % собственных экскрементов. Стоило только лишить их «добавки к рациону», как они вскоре обнаруживали признаки недостаточного поступления в организм витаминов B5, B7, B12 и K, а также тиамина, рибофлавина и некоторых важных жирных кислот.

Четырьмя годами позже Б. К. Армстронг и Э. Софтли, ученые из отдела биохимии и содержания животных Королевской больницы Перта, показали, что лишение крыс возможности поедать первую порцию собственных экскрементов вызывает заметную задержку роста и развития животных. В ходе 40-дневного эксперимента крысиный молодняк, жестоко ограниченный в получении «естественной добавки», прибавил в весе всего на 20 %. Тогда как контрольная группа, которую ни в чем не ограничивали – на все 75 %. (Обе группы получали и свой обычный рацион). Армстронг и Софтли разработали собственную ограничительную методику, избегая копирования технических приемов Барнса. «Чтобы устранить необходимость постоянного опорожнения и возвращения на место фекальных приемников в виде чаш, мы использовали специальные жакеты, лишающие крыс доступа к анусам».

«Использовали специальные жакеты» – это сказано с ноткой самоуничижения. В журнальной статье приводится рисунок устройства, изготовленного на основе обычного кошелька из мягкой кожи. «Чтобы оставить проход для пениса или вагины, в хвостовой части были сделаны V-образные вырезы. Шнурки обеспечивали плотный, но не удушающий охват, а хвост был особым образом подвязан. Окончательная подгонка производилась с помощью тонких ножниц». Все это выглядит совершенно в духе «Стюарта Литтла»[198] – пока не перевернешь страницу и не увидишь собственными глазами надпись: «Крысы в специальных жакетах для предотвращения копрофагии». Кожа – черного цвета, а жакет – фактически жилет – держится на шнуровке, идущей вдоль туловища, как на корсете. Завершает картину воротник из черной кожи. К своему удивлению, замечаешь, что «ограничительный жакет-жилет» играет новыми красками. И становится интересно, что происходило часами там, в отделе биохимии и содержания животных в Королевской больницы Перта.

Барнс видел сходство аутокопрофагии с жеванием жвачки некоторыми парнокопытными – другой пищевой стратегией, необходимой для извлечения из пищи максимума полезных веществ. Коровы пережевывают и многократно глотают одну и ту же порцию – от 40 до 60 раз. Благодаря этому, значительно увеличивается площадь для деятельности бактерий, обитающих в рубце и обеспечивающих коровам максимальный выход ценных питательных веществ. Альтернативным термином для аутокопрофагии служит «псевдоруминация»[199]. Слово это, очевидно, сошло с уст знатока кроличьей жизни. Кролики – стойкие приверженцы аутокопрофагии, что порой создает некоторый дискомфорт для их хозяев. В кругах кролиководов самые крупные и мягкие фекальные окатыши[200] получили даже специальное наименование – цекоторофы. «Цекоторофия, не копрофагия!» – слышится укоризненное восклицание в заголовке одной из журнальных статей.