Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив - Фрост Шарлотта

– Постойте, – сказала мадам Бриль. – Если Феликс выходил наружу, то мы должны были слышать, как открывали входные двери! И почувствовать сквозняк!

– Вы помните, что на нашем столике потухла свеча? – сказал Леонид. – Не тогда ли?.. Разбитое окно основательно заклеили картонкой, поэтому сквозняк должен был быть вызван именно тем, что кто-то открыл двери…

– Да нет же, – возразил Женька. – Свеча погасла еще до второго крика петуха, около половины десятого. Феликс тогда был еще жив! – Он снова повернулся к повару. – Нет, ну вы подумайте еще разочек, а? – Он просительно сложил руки на груди и скорчил умильную рожу.

– Кстати, почему Феликс вышел в снег в носках? – спросила Мари, хмурясь.

– Да, это не очень понятно, – кивнул сыщик и почесал кончик носа. – Даже, я бы сказал, странно! По дому-то он всегда в носках расхаживал. Но снаружи?..

– А не могли его убить в доме, а после вынести тело в снег? – предположил Леонид.

– Вряд ли. Мы бы услышали выстрел, – сказал летчик.

– Ой, да ради Бога, дорогой мой! – воскликнула мадам Бриль. – Ничего бы мы не услышали! Здесь стоял такой страшный гомон! Даже если бы выстрел прозвучал прямо у нас под носом, мы не отличили бы его от залпов хлопушек, которые постоянно запускали дети!

Мюллер устало вздохнул и сложил руки на груди. Видимо, он вспомнил о своей роли и попробовал вернуть бразды правления.

– Довольно, – сказал он сухо. – Хватит рассуждений, давайте начинать допрос!

– Хм… Допустим, Феликса убили в доме, – не слушая его, сказал Леонид. – Это хотя бы объясняет его носки. Но зачем же убийце нужно было выносить его наружу? Кроме того, от тела в снегу остался бы глубокий след!

– Там такая буря, что все заметает в считанные минуты… – махнула рукой Мари.

– И все же, зачем выносить его на улицу? Чтобы тело обнаружили позже? – продолжал настаивать Леонид.

– Вполне вероятно, – пробормотал сыщик. – Или стреляли все-таки снаружи – дабы перестраховаться, что выстрела не будет слышно… Феликс вышел, как он выражался, подышать свежим воздухом, и кто-то последовал за ним на улицу с револьвером в кармане и преступными намерениями в мыслях. Но почему ему все-таки взбрело в голову гулять по снегу в носках?.. – Мюллер прихлопнул рукой по столу.

Мари нахмурила лоб.

– Если дело обстояло именно так, то преступник тоже должен был выйти наружу в метель и промочить одежду, – сказала она и цепким взглядом оглядела присутствующих. – Кстати, вся верхняя одежда на месте?

– Кажется, да, – сказал управляющий. – Но, Мари, убийца мог взять любой старый плащ и оставить его в каком-нибудь глубоком сугробе у дома! В прихожей такое количество старой одежды, не принадлежащей никому из гостей, что мы вряд ли сейчас обнаружим пропажу!

Мари подумала, что уже все равно слишком поздно проверять одежду. Когда искали Феликса, на улице успели побывать все.

Мюллер снова посуровел:

– Все. Прекращаем разговоры. Пора начать одиночные допросы. Никому нельзя покидать помещение без моего ведома.

– Слушайте, герр Мюллер, я, конечно, уважаю ваш профессиональный опыт… Но, может, пока не будем разводить эту бесполезную болтовню? – воскликнул Симон. – Если в доме все-таки прячется посторонний, он может перебить всех нас по очереди, пока мы здесь мило беседуем и теряем драгоценное время. Или ночью! В конце концов, когда-то мы должны будем пойти спать!

– То, что происходит два раза, произойдет и в третий… – пробормотал Ван Фу.

– Во имя Архимеда, когда же вы перестанете разговаривать мудрыми фразами! – схватился за голову Женька.

– Да-да, Ван Фу… Вы уж это, не бередите нам душу… И без вас нервы на пределе! – вздохнул Симон.

Сыщик почесал затылок.

– Мне совершенно не нравится идея отпускать кого бы то ни было обыскивать дом.

– Если преступник – опасный маньяк, то отдаляться друг от друга сейчас для каждого из нас опасно для жизни! – воскликнула Елена.

Мюллер мрачно кивнул. На лице его отразилась внутренняя борьба.

– Увы, обследовать дом в одиночку я не могу. Так же, как и откладывать допрос. – Он покачал головой, поскреб скулу, потом отложил в сторону авторучку и блокнот. – Эх, ладно. Делать нечего. Придется идти на риск. Леонид, управляющий, Штайнс – вы идете осматривать дом. Держитесь вместе. Старайтесь не разделяться. Следите друг за другом. У кого ключи?

– Держите. – Управляющий вытащил из кармана внушительную связку и передал ее сыщику.

Мюллер направился к камину.

– Сейчас я буду по очереди проводить допросы. Летчик, вы первый.

Симон, вздыхая, последовал за ним.

Гости остались сидеть, стараясь не смотреть друг на друга.

Ван Фу поставил на стол оставшуюся после ужина еду: холодное мясо, масло, хлеб. Подогрел булочки.

Затем расставил на столе тонкие фарфоровые чашки.

– Чай – одна из семи вещей, потребных ежедневно, – сказал он. – Что бы ни происходило, нельзя забывать о чае. Он помогает успокоиться душой и телом.

– Да, успокоиться нам сейчас не помешало бы… Господи, не могу поверить, я сижу за одним столом с преступником! И непонятно, кто это… – схватился за голову Йозеф.

Ван Фу поставил на стол несколько маленьких заварочных чайников.

– Исинская глина, – пояснил он. – Помогает округлить вкус чая…

Он пошел к барной стойке и вскоре вернулся с кувшином горячей воды.

– Девяносто пять градусов Цельсия, – сказал он. – Вода, доведенная до состояния «шум ветра в соснах». Так шелестят в ветреный день кроны деревьев или камыш у реки…

Монотонный голос его обволакивал пространство за столом, освещенное теплым желтым светом, гипнотизировал, успокаивал.

Ван Фу прогрел посуду, облив ее горячей водой, затем протер чайник по часовой стрелке, насыпал в него крупные листья, завернул в полотенце и стал легонько похлопывать по глиняным стенкам.

– Убираю чайную пыль…

Затем он окатил заварку горячей водой, тут же слил ее в отдельную чашу и наконец снова залил листья свежей водой.

– Через полминуты чай будет готов!

Хозяин, глядя куда-то в пространство, равнодушным, даже скучающим голосом проговорил:

– Алексей, признавайтесь, это вы лишили Феликса жизни? – Он зевнул, обнажив белые зубы, и лениво добавил: – У него были доказательства того, что доктора убили вы?

Алексей молча посмотрел на Зиггера, зрачки его сузились. Он промолчал.

– Чай требует спокойствия, господа… Что свершилось – то свершилось, и прошлого назад не воротишь. Все в этом мире уже предрешено небесами, прошлое застыло в камне, и узор его не изменишь… – снова монотонно забормотал Ван Фу.

Он разлил заварившийся чай в продолговатые сосуды, накрыл их широкими чашками и одним движением перевернул.

– Тем, кто умеет спокойно следовать времени и покоряться, не владеют ни скорбь, ни веселье. Древние называли это свободой, приличествующей владыке… – продолжил он.

Хозяин придвинул к себе чай, вдохнул аромат и три раза постучал по столу согнутыми указательным и средним пальцем.

От камина послышался крик летчика.

– Герр Мюллер, да как вы смеете!..

– Симон, успокойтесь, это моя работа. Алексей, ваша очередь! – позвал сыщик.

Алексей с мрачным видом направился к камину.

Симон вернулся к столу. Лицо его было багровым. Он устало провел рукой по лбу, будто желая отогнать неприятные мысли, и грузно опустился на стул.

– Симон, Сенечка, голубчик… Ну что же вы принимаете все так близко к сердцу! – воскликнула мадам Бриль, придвигаясь к нему ближе. – Просто неудачный день, со всеми бывает… Вот вино! Смотрите, сейчас все будет хорошо… Не обращайте на этого противного сыщика внимания, ничего-то он не понимает!

Глаза Симона слегка прояснились. Он сделал глоток вина и тяжело вздохнул.

– Ну вот, смотрите, уже лучше… Выкиньте-ка эту ерунду из головы. Жизнь коротка! Давайте наслаждаться вечером, раз уж нас все равно никуда отсюда не отпустят… – Она потянулась за бутербродом. – Мм, как вкусно! Ну, не будьте же букой, съешьте тоже что-нибудь, на голодный желудок успокоиться не получится… Да и вообще, сидите тут рядом со мной, как сыч на дереве. Хоть бы букет незабудок мне подарили, что ли! Романтики хочется! Тоже мне, джентльмен! – Она капризно изогнула тонкую бровь.