Правда о врагах народа - Давид Голинков

Весною 1920 г. после крушения колчаковщины разгромленные Красной Армией отряды атамана оренбургского казачьего войска А. И. Дутова были включены в «Отдельную Семиреченскую армию» Б. В. Анненкова и вместе с него перешли китайскую границу. Они расположились в землянках вблизи города Чугучака, а некоторая часть в самом городе.

Скопившаяся на китайской территории масса разбитых антисоветчиков представляла собою угрозу для Советской страны, в частности для соседнего Семиречья. Это скопище было опасно и для китайских властей. Обнищавшие, потерявшие надежду на лучшее будущее, люди зверели, теряли всякое представление о совести, чести, добре и зле.

В начале 1924 г. атаман Дутов задумал объединить все остатки русской военной антисоветчины в Китае. Неоднократно битый Красной Армией, он вновь ввязывался в борьбу с Советской властью. Дутов установил контакты с антисоветскими зарубежными организациями, с Врангелем, с английской разведывательной службой, с басмачами и готовился к крупным военным операциям против Советской страны.

В октябре 1920 г. в письме к командующему ферганскими басмачами Иргашу Дутов писал: «Еще летом 1918 г. от Вас прибыл ко мне в Оренбург человек с поручением от Вас – связаться и действовать вместе. Я послал с ним Вам письмо, подарки: серебряную шашку и бархатный халат в знак нашей дружбы и боевой работы вместе. Но, очевидно, человек этот до Вас не дошел. Ваше предложение – работать вместе – мною было доложено Войсковому правительству Оренбургского казачьего войска, и оно постановлением своим зачислило Вас в оренбургские казаки и пожаловало Вас чином есаула. В 1919 г. летом ко мне прибыл генерал Зайцев, который передал Ваш поклон мне. Я, пользуясь тем, что из Омска от адмирала Колчака едет миссия в Хиву и Бухару, послал с нею Вам письмо, халат с есаульскими эполетами, погоны и серебряное оружие и мою фотографию, но эта миссия, по слухам, до Вас не доехала. В третий раз пытаюсь связаться с Вами. Ныне я нахожусь на границе Китая и Джаркента в г. Суйдун. Со мной отряд всего до 6000 человек. Теперь я жду только случая ударить на Джаркент. Для этого нужна связь с Вами и общность действий. Буду ждать Вашего любезного ответа».

Надо было обезвредить Дутова. Советские чекисты задумали «выманить» Дутова на советскую землю или похитить его и за все его злодеяния предать суду. Для этого необходимо было проникнуть в расположение Дутова, войти в доверие к лицам, окружавшим его, и изыскать способ доставить Дутова на советскую сторону. Эту сложную задачу поручили группе чекистов, в том числе Касымхану Чанышеву, у которого были родственники на китайской территории и который мог поэтому появиться там, не вызывая подозрений.

Касымхан Чанышев перешел границу и прибыл в Кульджу. Там он встретил друга детства, служившего переводчиком у Дутова, и через него добился свидания с последним. Он сыграл роль «недовольного Советской властью» и предложил Дутову свои услуги для работы в советском тылу. Весьма подозрительный по натуре, генерал, однако, поверил Чанышеву и дал ему задание вернуться в Джаркент, приступить к подготовке восстания, подробно информировать его о положении дел и поддерживать с ним постоянную связь через доверенных людей. Дутов предупредил Чанышева, что в случае измены найдет его «даже на дне моря» и расстреляет.

Завязалась «игра» чекистов с Дутовым. В нее был включен в качестве «связного» между Чанышевым и Дутовым чекист Махмуд Ходжамиаров. Последний стал приносить с советской стороны интересующие Дутова «сведения», а для Чанышева от Дутова – указания и антисоветские листовки. Дутов также послал в помощь Чанышеву своего агента. В «игру» были включены и другие чекисты, получившие таким путем доступ к Дутову. Чанышев завоевал доверие атамана.

В январе 1921 г. чекисты решили приступить к завершению операции по захвату Дутова. Ее назначили на б февраля 1921 г. Авторы книги «Из истории органов государственной безопасности Узбекистана» Р. Арипов и Н. Мильштейн на основании документальных материалов подробно описали проведенную операцию. В намеченный день в крепости Суйпуне собрались тщательно проинструктированные участники операции; каждый из них четко знал свои обязанности. У ворот крепости с лошадьми дежурили Азиз Ашурбакиев, Кудек Баймысаков и Юсуп Кадыров. Ходжамиарову предстояло пройти с письмом от Чанышева к Дутову, а Баймысакову – «убрать» часового, стоявшего у дверей квартиры Дутова. Передавая письмо Дутову, Ходжамиаров должен был ударом в голову оглушить его, а затем вместе с Баймысаковым втиснуть атамана в мешок и нести к лошадям. Если бы кто-нибудь заинтересовался содержимым мешка, участникам операции следовало ответить, что они несут полученные воззвания. Сам Чанышев должен был находиться неподалеку от дверей караульного помещения и в случае необходимости открыть огонь по окну и двери помещения и задержать конвой.

Войдя к Дутову, Ходжамиаров передал ему письмо следующего содержания: «Господин атаман, хватит нам ждать, пора начинать. Все сделал. Готовы. Ждем только первого выстрела, тогда и мы спать не будем. Ваш Чанышев». В ту минуту, когда Дутов начал читать письмо, Ходжамиаров ударом оглушил его и сразу же позвал Баймысакова. Но тут в комнату неожиданно вошел адъютант Дутова, который, проходя мимо, заметил отсутствие часового. Увидев в комнате Ходжамиарова и Баймысакова, которые склонились над оглушенным атаманом, адъютант выхватил оружие, но был убит успевшим выстрелить раньше Баймысаковым.

Конвоиры пытались выбежать из караульного помещения, но путь им преградил Чанышев. Ходжамиаров, видя, что похитить в такой обстановке Дутова невозможно, выстрелом в упор убил атамана. Убедившись, что Дутов мертв, Ходжамиаров и Баймысаков выпрыгнули через окно во двор и бросились к воротам крепости. К ним присоединился и Чанышев. Все трое вскочили на коней и, отстреливаясь, галопом помчались к границе. Вскоре они были в безопасности 1.

Настала очередь покончить и с антисоветским скопищем, образовавшимся в Китае. Один из участников событий, бывший белый эмигрант, впоследствии писал: «Весною 1921 г. в Чугучаке наступил настоящий голод… Ежедневно на улицах умирали люди, трупы которых по нескольку дней никем не убирались, – они лежали, скорчившись, в арыках, на скамейках около земляных стен.

Нищих и больных появилось ужасающее количество. С раннего утра до вечера они шли беспрерывной вереницей, и у дверей все время слышался несмолкаемый стон: «О-ой баибича, ой бай, ой баяй» – или русское: «Подайте милостинку Христа ради». Вглядываясь в лица русских, лишь с трудом можно было узнать в этих лохматых, сгорбленных, дрожащих фигурах знакомых людей: «Вот этот полуголый, хрипло скулящий «Христа ради»… бывший сельский хозяин, за ним дикий, косматый субъект в опорках – бывший инженер, дальше офицер, он почти беспрерывно плачет, вот учитель, вот окончивший консерваторию музыкант, лесничий, женщина с двумя ребятишками, за ней еще и еще… Они ходят по улицам Чугучака, одни из них просят милостыню, другие еще не просят, но скоро будут просить…»

Заканчивая свое повествование, автор писал: «…Подавляющее большинство не понимало, за что, почему и с кем они боролись; не понимало в широком значении этого слова, т. к. многие боролись за свои личные интересы, но, так сказать, в глубину не видели ничего… Страдания учат многому. Военную диктатуру, власть буржуазии и бюрократии люди изучили хорошо. Дикость и никудышность их стояли у каждого перед глазами. Во времена колчаковщины, а в особенности там, в далеком Китае, все приняло простые, ясные формы, все обнажилось. Стесняться было нечего, и перед людьми во всем великолепии выступило все, скрытое раньше под громкими фразами, размалеванными декорациями и пустым слоем грима. В Китае спали последние покровы, румяна и белила слиняли, и под ними показалось дряблое, гнусное, отжившее лицо…» Это была безнадежность людей, потерявших родину.

Советское правительство решило предпринять операцию по ликвидации русской антисоветчины в Китае и возвращению этих отчаявшихся людей к мирной жизни на родине. 24 мая 1921 г. части Красной Армии по соглашению с китайскими властями перешли границу и двинулись на лагери белогвардейцев. Многие из этих людей были взяты в плен и переброшены на советскую территорию. Здесь они постепенно включались в мирную жизнь страны.

Среди многочисленных и разных врагов советского государства, действовавших в первые годы Советской власти, особое место принадлежит барону Р. Ф. Унгерну фон Штернбергу. Этот отпрыск древнего рода прибалтийских баронов, предки которого состояли членами ордена меченосцев и участвовали в крестовых походах, являлся одним из злейших врагов советского строя.

Военная карьера барона, служившего в русских войсках и до революции, была связана с Забайкальем. Сюда он вместе с казачьим атаманом Семеновым был послан после революции Керенским для формирования бурятских полков. В годы гражданской войны Унгерн фон Штернберг подавлял народные движения в Сибири и Забайкалье. За эти «заслуги» Семенов присвоил своему помощнику, 35-летнему Унгерну, чин генерал-лейтенанта. В 1920 г. барон, расставшись с Семеновым и разбитыми Красной Армией колчаковцами, самостоятельно организовал вооруженную банду из русских казаков-монархистов, антисоветски настроенных монголов, китайцев, бурят и японцев. Местом своей деятельности он избрал Монголию. Здесь хозяйничали тогда китайские милитаристы, ликвидировавшие остатки монгольской автономии. Глава ламаистской церкви «живой бог» – богдогэгэн вместе с монгольской феодальной знатью пресмыкался перед чиновниками пекинского правительства.