Том 27. Статьи, речи, приветствия 1933-1936 - Максим Горький

В статейке этой много недоговорённого, но я ещё вернусь к теме, затронутой в ней.

Как процесс эволюции материи, — основы всех сил, — жизнь величественно проста, как процесс развития социальных отношений — осложнена всяческой ложью и подлостью. Правда требует простоты, ложь — сложности, это очень хорошо утверждается историей литературы.

В старину на процессах технически примитивного труда и ещё не очень резко выраженного расслоения людей на владык и рабов устное художественное творчество трудящихся создало в форме сказок и легенд замечательно яркие образцы живописи словом; общая тема этих произведений устной литературы: борьба человека с природой, с волшебником, овладевшим её тайнами, и мечта о возможности для трудящихся овладеть силами природы. Это — общечеловеческая тема.

«Общечеловеческое» поэзии и прозы классиков весьма редко возвышается над уровнем общебуржуазного. «Общечеловеческими» в литературе прошлого являются произведения, в которых наиболее пессимистически отразилось ощущение личностью трагической сложности социального бытия, сознание ею ничтожества своего в процессе истории. Ощущение это испытывали и разнообразно выражали господа, но оно было также свойственно рабам, толкая тех и других в фантастику идеалистической философии, в туманы религии. Гликон, ваятель, живший в I веке до нашей эпохи, изобразил Геркулеса совершившим свой последний подвиг: в руке героя труда — яблоко бессмертия, но его поза, его лицо изображают не радость победы, а только усталость и уныние. Интересно отметить тот факт, что буржуа, победив феодала, нигде не отметил в высокой художественной форме своё «торжество победителя».

Борьба непрерывна, победы постоянны, а торжества нет, или же оно так же кратковременно, как крикливо, — такова недавняя подлая и кровавая победа тройного зловонного Г., олицетворяющего силу крупной немецкой буржуазии. В Европе XIX–XX веков подлинно художественно изображённая личность — это или критик буржуазного общества или нытик, человек, который жалуется на тяжесть жизни, человек, который хочет жить независимо от первой — материальной — и второй — социальной — природы, хочет жить «сам в себе», как подсказал ему машинально мысливший старичок из Кенигсберга, основоположник новейшей философии индивидуализма.

Но существует страна, в которой буржуазия потерпела поражение. Это — факт, имеющий «общечеловеческое» значение не только для пролетариев всех стран, но и для основной силы буржуазии, для мастеров её науки, культуры, количество которых превышает спрос буржуазии, а драматизм их социального положения и логика истории указывают им единственный путь свободного творчества — путь с революционным пролетариатом.

Задача и обязанность создать подлинно общечеловеческую литературу возлагаются историей на писателей Союза Советских Социалистических Республик. Это должна быть литература, способная глубоко волновать пролетариат всей земли и воспитывать его революционное правосознание. Материал для создания высокоценной поэзии и прозы у нас уже есть — совершенно новый материал, созданный и непрерывно создаваемый революционным мужеством творчества рабочих и крестьян, их разнообразной талантливостью. Это — материал победы, небывалой в истории человечества, победы пролетариата и утверждения диктатуры пролетариата. Смысловое, историческое мировое значение факта этой победы совершенно исключает из обихода нашей литературы темы безнадёжности, бессмысленности личного бытия, тему страдания, освящённую вреднейшей ложью христианства. Страдание человека почти всегда изображалось так, чтоб возбудить бесплодное, бесполезное сочувствие, «сострадание», и крайне редко для того, чтобы насытить чернорабочего строителя культуры чувством мести за его попранное человеческое достоинство, зажечь в нём ненависть к страданию, к источникам его, к творцам подлейших ужасов жизни.

170 миллионов людей отказались от позорной обязанности страдать ради удобств и удовольствий командующего класса. Они ещё не успели устранить все внешние причины житейских неудобств, потому что у них не было времени для этого, а также, конечно, по вине их пассивности и мещанского стремления ещё многих поскорее вкусить дешёвеньких «радостей жизни», — поспешность этого стремления объясняется тем, что хотя у нас мещанин физически побеждён, но всё ещё «бытует» вместе с нами, распространяя запах тлетворный и одуряющий.

Материалом художественной литературы служит человек со всем разнообразием его стремлений, деяний, человек в процессе его роста или разрушения. Материал у нас есть, но мы плохо изучаем его, и у нас отсутствует уменье организовать этот материал в формы высокого искусства. Уменье создаётся знанием, стало быть, нам нужно вооружаться знанием, надо учиться работать искусно и честно. Учиться надо многому, и в наших условиях учиться не трудно, ибо пролетариат-диктатор разрушил все преграды на пути его детей к науке, искусству.

Литераторы Союза Советов поставлены в центр, внутрь процесса, имеющего мировое значение. Это — процесс творчества культуры, основанной на исключении частной собственности на землю и орудия труда, на уничтожении всех форм социального паразитизма. Но, физически включённые в этот процесс, наши литераторы, пытаясь изобразить его, всё ещё относятся к человеку, живой силе этого процесса, поверхностно, небрежно и даже — равнодушно, рассказывают о нём словами казённого, холодного восхищения, а изобразить его — хотя бы таким, какой он есть, — не умеют. И не понимают, что подлинное искусство обладает правом преувеличивать, что Геркулесы, Прометеи, дон-Кихоты, Фаусты — не «плоды фантазии», а вполне закономерное и необходимое поэтическое преувеличение реальных фактов. Наш реальный, живой герой, человек, творящий социалистическую культуру, много выше, крупнее героев наших повестей и романов.

В литературе его следует изображать ещё более крупным и ярким, это — не только требование жизни, но и социалистического реализма, который должен мыслить гипотетически, а гипотеза — домысел — родная сестра гиперболе — преувеличению…

Познавательный аппарат буржуазии износился на долголетней работе перемалывания суровой и отвратительной «правды» жизни, творимой буржуазией, в пыль и в ложь религии, философии, в ложь мещанского либерального «гуманизма», а ныне в безграмотную ложь фашизма. Но, к сожалению, наша литература в большинстве её даёт право сказать, что она тоже отказывается от познания закономерностей в пользу внешних, поверхностных оценок.

Тысячами голосов советский человек, строитель новой культуры, ежедневно говорит литераторам: я был пастухом, был социально опасным правонарушителем, был батраком кулака, — стал инженером, медиком, учёным-естествоиспытателем; я была батрачкой, горничной, домашним животным моего мужа, — я стала профессором философии, агрономом, парторгом и т. д. Говоря это, люди сообщают как бы только о факте своего физического перемещения в социальной среде, не умея и иногда — не желая рассказывать о химии факта. Вскрыть психохимический процесс перемещения из ряда чернорабочих батраков в ряды мастеров культуры, вскрыть закономерность этого явления, показать, какую роль играла в нём классовая идеология пролетариата, как сопротивлялись ей зоологические эмоции мещанства, — это дело революционера-художника, «инженера душ».

Суть и смысл факта не только в том, что пастух строит машины, а батрачка директорствует на фабрике. Ведь крупная буржуазия физически размножается и размножилась не только путём деторождения, но также и путём отбора и всасывания в жирную, клейкую среду свою людей наиболее талантливых и энергичных из среды рабочих, крестьян, мелкой буржуазии. Неисчерпаемо огромный мир трудового народа всегда изобиловал талантами, и тысячи их, становясь идолопоклонниками культуры собственников, освежали силу класса врага, укрепляли его власть над миром. Только единицы, десятки отдавали таланты свои делу организации классового революционного правосознания пролетариата, указывали ему на историческую необходимость борьбы против грабителей мира, фабрикантов нищеты и вырождения трудового народа. Об этом пожирании капиталистами талантливых людей враждебного им класса начинают рассказывать некоторые из литераторов современной Европы, Америки, — рассказывают потому, что уже чувствуют драматизм своего положения в обществе двуногих зверей в перчатках и цилиндрах, в среде владык, которые снова организуют грандиозное всемирное истребление миллионов рабочих и крестьян.

Задача нашей всесоюзной литературы — показать, как батраки и батрачки, которым церковь и семья веками внушали пренебрежительное и враждебное отношение к батракам и батрачкам иных племён, религий, языков, нашли во всех племенах царской России общепролетарское чувство кровного, классового родства, как в разноплеменной стране Союза Советов возникает сознание единства цели, как это сознание будит и организует таланты, как оно возбуждает жажду знания, трудовой героизм и готовность бороться за великое дело пролетариата на всех точках земного шара. Основная тема всесоюзной литературы — показать, как отвращение к нищете перерождается в отвращение к собственности. В этой теме скрыто бесконечное разнообразие всех иных тем подлинно революционной литературы, в ней заключён материал для создания «положительного» типа человека-героя, в ней заключена вся «историческая правда» эпохи, а таковой правдой является революционная целесообразность энергии пролетариата, — энергии, направленной на изменение мира в интересах свободного развития творческих сил трудового народа.