Елка и терн. Тетралогия (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

– День добрый, хозяин. Пожрать есть? – поздоровалась я.

– Деньги есть?

– А то! – Я подбросила в воздухе золотой и подмигнула трактирщику.

– Есть баранья нога с хреном, вареный картофель, рыба жаренная, хлеб свежий, пиво, пряники.

Я оглянулась на своих спутников.

– Тащи всего и побольше. Без денег не оставим. И не вздумай пиво водой разбавлять! Мигом просеку и голову к заднице приставлю!

Трактирщик словно растворился в воздухе.

Пища оказалась не из лучших. Баранья нога была еще ничего, но рыба явно не слишком свежая, кар‑тошка холодная, а пряниками можно было спокойно забивать гвозди. С другой стороны, чем я только не питалась за пять дней до стипендии! Сожрем, не отравимся. Кан явно был того же мнения. Тёрн кривился, но ел. И это было странно. Элвары, насколько я читала, неприхотливы в еде. Или Тёрн про‑сто привык к лучшей пище? Хотя откуда я знаю, что они едят? Может у них врожденная любовь к сы‑рому мясу или цветочной пыльце? Аппетит я утолила быстро, но теперь у меня проснулось любопыт‑ство.

– Тёрн, а кто ты такой? Как ты оказался здесь?

Тёрн нахмурился.

– Дело в том, что я был послом Элвариона в столице. И когда началась вся эта заварушка, мы быстро собрались и слиняли, не прощаясь. Деркаан, похоже, обиделся и отправил за нами полсотни человек, чтобы напомнить нам о вежливости. Если бы не вы…

– Тебя уже учили бы вежливости в Смертном Лесу, или где там еще. – Фыркнул Кан. Я покосилась на него. Одно из моих жизненных правил – не издеваться над чужой религией. Каждое существо имеет право на глупые поступки. Ну и на веру в бога тоже. Лично я – атеистка, но я не прошу всех придерживаться моей точки зрения. Могу пройтись по чужой религии, не снимая сапог, но только нечаянно. И потом обязательно извинюсь. Я уже хотела одернуть приятеля, но Терн и сам о себе позаботился. Он смерил, Кана таким насмешливым взглядом, что я даже позавидовала. Мне до такого взора еще тренироваться и тренироваться.

– Элваров учат многому. – Сухо произнес он. – И вежливости – в первую очередь. К сожалению, к не‑которым людям это не относится.

Кан надулся, чтобы ответить дерзостью, но я уже вмешалась.

– Прекратите оба! Петухи бойцовые!

– Извини, – опустил глаза Кан.

– Такой уж у меня характер, – покаянно вздохнул Тёрн.

Я глубоко вздохнула. Ох, что же будет! С этими двумя задирами мне будет не просто весело! Мне будет весело до сумасшествия!

– Если бы ты знала, что мы постоянно будем ссориться, ты бы бросила меня без помощи? – угадал мои мысли Тёрн.

Черт бы побрал мою правдивость!

– Не бросила бы. Это было бы слишком подло.

– Это было бы очень по‑человечески.

– А моя подруга думает, что элвары воруют детей, чтобы сперва выпить из них всю кровь, а потом сварить и съесть, – не осталась я в долгу. – Интересно, а что вы думаете о людях?

– А ты что думаешь? – не обратил внимания на мой выпад элвар.

– А мне все равно. Меня это не касается.

– А если бы касалось?

Я сузила глаза. Отличное слово – 'если'.

– Если бы какая‑нибудь сволочь попробовала похитить моего ребенка, я бы весь ваш мир разобрала на запчасти, не особо разбираясь, кто прав, а кто виноват. Но, – добавила я, немного подумав, – если бы я успела хоть немного остыть, я ограничилась бы поголовным уничтоже‑нием похитителей, всех их родных и друзей. Всего лишь.

Тёрн смотрел с явным недоверием.

– Лучше поверь, – ухмыльнулся Кан. – Ёлка умна, изобретательна и очень мстительна. И никогда не повторяется в своем мщении.

– Вы, правда, воруете детей? – поспешила я с вопросом. Разговоров о своих проделках я не любила. И просто не переносила, когда меня хвалили в лицо.

– Не воруем. У нас своих детей хватает. И потом – зачем? Зачем нам воровать детей? Для еды? Но в нас треть эльфийской крови! И она полностью нейтрализовала вредные качества крови вампиров и оборотней.

– Жаль, что люди никак не могут в это поверить.

– А ты бы поверила? Будь ты не ведьмой, а обычной деревенской жительницей, которая дальше сво‑его огорода и носа не высовывала?

– Не поверила бы. Дети‑то пропадают!

– Мало ли что может случиться с этими малолетними чудовищами. Тех же волков еще никто не отме‑нял! И омуты! И болота!

– Не любишь детей?

– Уж прости – не люблю! Мелкие чудовища! И иначе тут никак не скажешь.

– Ну почему же! Дети – это цветы жизни на могиле своих родителей.

– Странно слышать такое от женщины.

Я пожала плечами. Все ведьмы взрослеют рано, а стареют поздно. Но мне и взрослеть не очень хоте‑лось. В мире техники я уже прикидывала бы за кого мне выйти замуж, но теперь… Когда знаешь, что жить тебе от пятисот до тысячи лет, а то и больше, и все это время ты можешь оставаться молодой и красивой, а детей рожать только по своему желанию, становишься, ну очень разборчива. Смешно ска‑зать, мне двадцать шесть лет, а я еще ни с кем, ни разу. Но мне и не хотелось. Проклятая привычка – видеть в мужчинах только друзей. Но мне пока и не нужна любовь. С зачетами бы покончить.

– Не вижу ничего странного. Лет через двести‑триста рожу ребенка или двух, и отдам их в Магиче‑ский Универ. Пусть директор мучается с моим потомством. Но не раньше.

– А чем ты собираешься заниматься эти триста лет?

– Не знаю. Буду путешествовать, колдовать… Вот кстати о путешествии! Надо что‑то делать с тобой, а то все погибнем.

– В смысле?

– И без смысла. Тёрн, в тебе элвара только слепой не распознает! А, распознав, бросится отрывать те‑бе голову. Мы будем тебя защищать, и в итоге получим три трупа. Трактирщика – и того гипнотизиро‑вать приходится! Хорошо хоть больше никого здесь нет! А то бы я вконец окосела!

– И как ты собираешься решить эту проблему?

Я насмешливо улыбнулась.

– Купим тебе плащ с капюшоном, и будем врать всем, что ты чудовищно обезображен. Сил на гипноз у нас с Каном хватит. А если придется заезжать в деревни, перевяжем тебя бинтами и будем всем гово‑рить, что ты тяжело ранен в голову и рана до сих пор не зажила. Только тебе придется следить за собой и не улыбаться.

– Я уж испугался, что ты мне предложишь вырвать клыки, – улыбнулся элвар. – И обрезать уши.

– Я не такая садистка.

– Ага, знаю я, какие вы не садисты. Шарить по карманам у трупов!

Элвар прошелся по самому больному месту. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не обрезать 'Тебя же, скотину, спасали!' и вежливо ответить:

– Мы же с факультета самоубийц. А это весьма своеобразное воспитание.

– то есть?

– практичность и еще раз практичность. А трупы лично я увидела на первом же курсе.

Есть тут такое… ученики обязательно изучают анатомию. И проходят практику на трупах. Нас учат шить, оказывать первую помощь при тяжелых ранениях – и для этого некроманты специально подни‑мают несколько трупов. Если ученик не оказывает помощь правильно – труп начинает изображать су‑дороги и конвульсии. И весьма талантливо.

В первый раз меня едва не стошнило.

На пятый раз – я уже держалась нормально.

К концу года – лопала в морге бутерброды с колбасой. И плевать на все, что там на столах разложе‑но. Некроманты вообще там большую часть времени проводят – но с голоду же не умирают!

– Тяжело у вас учиться.