Изумрудная долина - Александр Анфилатов

— Я могу вам помочь! — с полной уверенностью в голосе бодро выпалила энола.

У Клодоальда даже зрачки расширились, а губы расплылись в ехидной улыбке, он не мог поверить, что его бесшабашная сестра может придумать что‑то стоящее.

-- Наверное, нечто похожее на побег этого человека, — усмехнулся он.

— Да! — не моргнув глазом, согласилась Миэле.

Клодоальд не мог сдержать смеха от такой очаровательной непосредственности:

— И что?

— Вы должны обменять заложников на меня!

— На тебя?!

— Да! И поверь, я не сошла с ума! Я знаю, что вождь людей сразу станет намного сговорчивее. Я уверена, что могу воздействовать на него!

Принц непонимающе замотал головой, будучи не в состоянии что‑либо молвить от давившего смеха, и лишь воспитанность не позволяла ему рассмеяться от души.

Миэле, видя состояние брата, обиделась:

— Ты его совсем не знаешь, он совсем не такой, как другие люди.

— Какой?! — спросил Клодоальд, в конце концов пересилив тяжкие позывы.

— Особенный! - многозначительно и важно выразилась энола, задрав носик.

— Ты сошла с ума!

— Ничего подобного, я разумнее всех вас, воинов! Я все рассчитала! Дхоу точно согласится обменять пять воинов на одну энолу. Это уже большой выигрыш, он отдаст крайншен без дополнительных уступок, и, возможно, сократит срок до трех лет, а там, когда он меня лучше узнает, может через год–полтора, когда ничто не будет угрожать его людям, отпустит совсем. Он отпустил бы и сейчас всех, но боится. Точнее, он ничего не боится, а боятся его люди и не позволят отпустить. Чтобы это сделать, ему надо притупить их страх, обмануть, и я в этом лучший вариант.

— Миэле, - с горечью в голосе пытался образумить сестру принц, — люди — это грязные животные, не ушедшие от своих предков вуоксов и трех шагов, а те еще на нашей памяти не умели говорить. Ты представляешь, что они с тобой сделают, попади юная энола к ним в лапы?

— Ты заблуждаешься, брат! — с некоторой безапелляционностью в голосе прервала его сестра. — Ты ровным счетом ничего не знаешь о людях, пересказывая чужие предрассудки…

— Конечно, это ты у нас почитатель культуры людей, собиратель их писаний и языков!

— Но кто‑то должен этим заниматься, а когда кругом глухая стена и непонимание, ты‑то должен представлять, насколько это все важно именно сейчас! А здесь такой удобный и интересный случай.

— Но почему ты!?

— Кроме меня просто некому, никому это просто не нужно, а так глупо!

— Скорее, тебя привлекает один человек!?

— Не скрою! — согласилась Миэле, скромно потупив взор и сложив ладони за спиной в кулачок. — С познавательной стороны, как представитель самобытной культуры!

Энола была само смирение.

Принц Клодоальд во второй раз подавился смехом, поражаясь находчивости сестры, но это было уже слишком.

— Теперь вижу, — выдавил он, — тебе действительно ничто не грозит среди людей, тем не менее, не могу согласиться, Нур–ниса не может быть предметом торга.

Миэле окончательно обиделась и разозлилась.

— В таком случае я сбегу! — полушепотом, чтобы никто не услышал, заявила она, широко хлопая огромными ресницами и мило улыбаясь.

У принца от этих слов екнуло сердце, сестра не шутила и действительно могла сбежать.

— Я прикажу воинам тебя стеречь! — строго молвил он, вставая с кресла и давая понять, что разговор закончен.

Но энола бросилась вдогонку, спеша за братом к выходу:

— Ты сам знаешь, какая я ловкая!

— Знаю! — обернулся принц. — И приказываю сестре оставаться в своих покоях.

— Ты откажешь Нур–нисе присутствовать на собрании воинов? — хитро улыбнулась Миэле.

— Нет, — согласился принц.

Обсуждение предстоящего нападения вылилось в молчаливую интригу. Никто не хотел брать на себя ответственность, все прекрасно понимали провальность безответственного шага, но гордость и предубеждение не позволяли действовать иначе. В результате было решено напасть на людей ночью, небольшими группами: две отвлекают, а одна, наиболее боеспособная, прорвется через стену, захватит крайншен и освободит заложников.

Когда обсуждение нападения подходило к концу и были согласованы практически все вопросы взаимодействия групп, принц Клодоальд был вынужден озвучить предложение сестры, иначе она сделает это сама и тем самым уронит честь. Присутствуя на собрании, энола уже несколько раз порывалась высказаться, но брат холодным взглядом останавливал, давая понять, что ее выступление неуместностно и что сделает это сам, не уронив достоинства семьи Нур–ниса. Однако энола проявляла нетерпение, и все это видели, потому ждали объяснений от брата.

Принц высказался прямо, без долгих предисловий.

— Присутствующая на собрании воинов Нур–ниса–инаят Миериэль вносит предложение о ее обмене на пятерых листе, угодивших в плен. Нур–ниса считает равноценным обмен принцессы на группу воинов, которых в плену ждут унижение и смерть. Нур–ниса думает, — Клодоальд укоризненно взглянул на сестру, та демонстративно отвернула носик и взгляд в сторону, — ей, в отличие от воинов, ничто не угрожает, потому как она имеет влияние на Дхоу.

В собрании повисла тишина, а Миэле гневно взглянула на брата, она поняла его расчет: в неподходящий момент поднести ее предложение так, что все воины будут возмущены и, естественно, откажутся. Расчет оказался верен, после долгой паузы непонимания раздались возмущенные голоса, все старшие воины высказались отрицательно. Заключение подвел принц Трисанто.

— Само по себе нахождение в плену Нур–нисы на положении рабыни — пятно для всех энолов, смываемое только кровью. Равноценность спорна, энолы всегда ценили высоко своих жен, дочерей и сестер, потому… — Трисанто отрицательно покачал головой, — -… трудно судить о равноценности обмена одной энолы на пятерых воинов. Мой ответ на предложение Нур–нисы отрицательный, я не готов пойти на еще одно унижение, даже ценой жизни воинов. Тем более, я не представляю степень влияния Нур–нисы Миериэль на Дхоу людей.

После слов самого влиятельного энола на корабле вновь повисла гнетущая тишина, и только принц Клодоальд торжествовал — его уловка удалась! Предложение сестры было встречено, как он и рассчитывал, враждебно, и уже было хотел вновь советовать соплеменникам возвращение в Наймгейл за воинами, как раздался голос одного из самых уважаемых воинов — листе Таболио.

— Слова Нур–ниса Трисанто неоспоримы, никто не посмеет возразить, — воин говорил тихо и спокойно, в напряженной тишине его слова падали, как глыбы льда, отрезвляюще и неумолимо, — энолы рассветного леса слышали о Дхоу людей, спасшем Нур–ниса Расьюмона, и желания Майоринга убить за это. Вероятно, боги не допустили несправедливости, и человек бежал. Как говорят, ему помог кто‑то из благодарных энолов, - воин исподлобья взглянул на Миэле, — а возможно, сами боги леса вмешались, что, на мой взгляд, более вероятно. Только сейчас именно этот человек пленил наших воинов, и мы желаем идти против него. Я не высказываю сомнений в испорченности людей как таковых, но этот человек, без сомнения, отличается.