Энциклопедия заблуждений. Третий рейх - Лариса Лихачева

В пользу этой версии говорит то, что Англия и Франция действительно не спешили ввязываться в военный конфликт, — война Германии была объявлена ими не сразу после вторжения немцев в Польшу, а только 3 сентября. С учетом того, что вся польская кампания продлилась 3 недели, это означает серьезную потерю времени. Более того, даже после объявления войны западные страны не собирались реально воевать с Третьим рейхом. Не восприняв всерьез угрозу, исходящую от фашистской Германии, ни одна из 110 дивизий союзников не сдвинулась с места. Последовавшая за этим странная «война», казалось бы, еще больше подтверждает версию о том, что Гитлер вовсе не хотел мировой бойни и имел все основания надеяться на проведение серии «маленьких победоносных войн».

Однако, несмотря на все эти аргументы, не следует заблуждаться: Гитлер прекрасно понимал, что время договоренностей с Западом и компромиссов со стороны Англии и Франции прошло. Лучшим доказательством тому, что фюрер готовился к войне против всего мира, являются его слова, сказанные на совещании с руководством вермахта еще 29 мая 1939 года, более чем за 3 месяца до вторжения в Польшу. Гитлер тогда заявил: «Национальное объединение немцев, за немногими исключениями, осуществлено. Дальнейшие успехи без кровопролития достигнуты быть не могут… Речь для нас идет о расширении жизненного пространства на Востоке и о продовольственном обеспечении, а также о решении проблемы Прибалтики… Если судьба толкает нас на столкновение с Западом, хорошо было бы обладать большим жизненным пространством на Востоке… В возможность мирного урегулирования конфликта с Англией я не верю. Необходимо подготовиться к столкновению».

А план нападения на Польшу под названием «Вайс» к тому времени уже был создан. Еще 3 апреля 1939 года начальник штаба Верховного командования вермахта генерал В. Кейтель известил главнокомандующих сухопутными войсками. ВВС и ВМФ о том, что разработал проект «Директивы о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939–1940 годы». В нем рассматривался вариант не только нападения силами 62 дивизий на Польшу, но и выдвижение немецких войск на запад. Так, были предусмотрены меры для прикрытия западной границы Германии, где планировалось в составе 1-й, 5-й и 7-й армий развернуть группу армий «Ц» (командующий генерал В. Лееб), которая насчитывала бы 31 дивизию и, опираясь на недостроенную «линию Зигфрида», должна была оборонять границу с Нидерландами, Бельгией и Францией.

Таким образом, и заявление Гитлера, и существование плана «Вайс» свидетельствуют об одном: начиная кампанию против Польши, Германия прекрасно понимала, что это означает развязывание большой войны. Настоящей. Мировой…

Теперь что касается пассивности англо-французских вооруженных сил на первом этапе войны. Следует отметить, что армия союзников не была готова к серьезным боевым действиям. Для наступления Западу требовался не только «щит» («линия Мажино»), но и «меч» (полевая армия). Но его полевая армия, как пишет известный военный историк Дж. Фуллер, «была не мечом, а метлой». Однако и Гитлер в тот момент не был готов к ведению наступательных операций на англо-французские силы. Как доказательство: с осени 1939 года приказ о начале военных действий на Западе отменялся 16 раз.

Иными словами, нападение фашистской Германии на Польшу не привело к немедленному развязыванию Второй мировой войны только потому, что большинство ее участников не были к ней готовы. Но все понимали, что 1 сентября 1939 года Рубикон, отделяющий войну от мира, был перейден окончательно и бесповоротно. Надо было только собраться с силами…

Начало сближения Третьего рейха и СССР. Какова предыстория «пакта Молотова-Риббентропа»?

Подписание Пакта о ненападении с Советским Союзом означает для меня определение долгосрочной политики Германии, поэтому Германия возобновляет политическую линию, которая была выгодна для обоих государств на протяжении прошлых столетий.

Согласие немецкого правительства на принятие Пакта о ненападении создает базу для устранения политической напряженности, установления мира и сотрудничества между нашими странами.

Нередко в литературе можно встретить утверждение, гласящее, что оформление дружественных отношений между СССР и Третьим рейхом договором от 23 августа 1939 года было неожиданным поворотом во внешней политике Союза. Заключенный «пакт Молотова-Риббентропа» многие расценили как непредсказуемую и опасную перемену политического курса, поскольку до этого советские руководители отрицательно отзывались о фашистской внешней политике. Например, в марте 1939 года Сталин на XVIII съезде ВКП(б) упоминал Германию в числе трех государств-агрессоров. В июле того же года подобные выводы были сделаны в редакционной статье журнала «Большевик» — главного теоретического и политического органа ЦК ВКП(б). И наконец, всего за 9 дней до подписания пакта в газете «Правда» появился материал о фашистах, создавших «угрозу для всех миролюбивых стран и в первую очередь для СССР». В то же время Союз, демонстрируя желание договориться с демократическими государствами Запада о совместной борьбе против агрессора, с марта 1939 года вел затянувшиеся переговоры с Англией и Францией. И только нежелание последних брать на себя конкретные обязательства якобы вынудило советскую сторону совершить поворот на 180 градусов и обратить свой взор на Третий рейх. Поэтому и создавалось впечатление, что заключение советско-германского договора было спонтанным решением, которое никак не вытекало из предыдущей внешней политики обеих держав. Однако это заблуждение. На самом же деле сближение Третьего рейха и СССР началось значительно раньше августа 1939 года.

Доктор исторических наук М. И. Семиряга, написавший около десятка научных работ на тему предвоенного политического кризиса, утверждал, что советское руководство в политическом и моральном плане было больше подготовлено к сговору именно с Гитлером. Исследователь в хронологическом порядке восстанавливал важнейшие шаги СССР и Германии, сделанные навстречу друг другу с осени 1938 года. Он считал, что немецкое посольство в Москве уже в первые дни после заключения Мюнхенского соглашения предвидело возможность изменения внешней политики СССР. Поэтому 3 октября 1938 года консул Типпельскирх докладывал своему берлинскому руководству следующее: «Обращаясь к области политического прогноза, нельзя отказываться от мысли, что Советский Союз пересмотрит свою внешнюю политику. Я не считаю невероятной гипотезу о том, что современное положение открывает благоприятные возможности для нового и более широкого экономического соглашения Германии с СССР».

В Берлине решили проверить догадки своего советника и в качестве пробного шара предложили прекратить нападки в прессе и на радио на руководящих деятелей обеих стран. Советская сторона незамедлительно согласилась, и в октябре 1938 года между послом Третьего рейха в Москве Шуленбургом и наркомом иностранных дел СССР М. М. Литвиновым была достигнута соответствующая договоренность.

После этого немцы проявили недюжинную заинтересованность в том, чтобы «реактивизировать» торговлю с СССР. Шуленбург сообщил в Берлин, что он намеревается встретиться с председателем Совнаркома В. Молотовым для решения проблем, осложняющих немецко-советские отношения. Это было связано с тем, что именно в конце 1938 года истекал срок торгово-экономических договоров между гитлеровским государством и Союзом. 22 ноября в Москве состоялась встреча представителей Наркомата внешней торговли СССР с недавно прибывшим в Москву руководителем восточноевропейской референтуры отдела экономической политики МИД Германии К. Ю. Шнуре. По ее итогам страны подписали взаимовыгодное торговое соглашение. Тем самым они, во-первых, укрепили связи, наметившиеся после 5-летнего перерыва в отношениях, а во-вторых, определили новый вектор сотрудничества — экономический.

Для того чтобы продемонстрировать другим государствам сближение СССР и Германии, Гитлер на дипломатическом приеме 12 января 1939 года в течение нескольких минут тет-а-тет беседовал с советским полпредом А. Ф. Мерекаловым. Раньше фюрер не делал ничего подобного, поэтому для искушенного дипломатического корпуса это был однозначный сигнал: период отчужденности между Страной Советов и Третьим рейхом закончился. Тем более что странная беседа проходила без участия переводчика, а советский политик почти ничего не понимал по-немецки. Как пишет украинский историк Анатолий Трубайчук, Гитлер говорил, что он протягивает руку и имеет намерения расширить горизонты немецко-советской дружбы. Косвенным подтверждением того, что Союз и Германия, даже говоря на разных языках, достигли консенсуса, стали и речи фюрера: в его выступлениях от 30 января и 28 апреля 1939 года не содержалось обычных в прошлом нападок на Страну Советов и ее внешнюю политику.