Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия - Тимур Зульфикаров

И вспоминаю: «Блаженны плачущие ибо утешатся…»

И я утешаюсь слезами слепыми и пропастями бездонными фанскими моими…которые ждут манят меня тайной загробья…

А она Анахита Ардвисура пятнадцатилетняя любовь вечная моя рыдает на дороге и безнадежно бежит за мной, а старик Абдураззок Табаррук из рода древних царей бежит за ней старый задыхающийся умирающий и утешает ее…

И мне раздирающе жаль его… и ее…

…Ах старец слепец плывущий в реке чувств…

И ты уже был рядом с Богом, и вот тонешь в любви земной, и рай уже не сужден тебе, но, может быть, эта земная Девочка — и есть рай твой?..

И что же ты бежишь от него?..

…О Боже!

Вот она догоняет меня и бьется задыхается рыдает от счастья…

И ты впервые трогаешь камышовые дрожащие жемчужные покорные персты ее и абрикосовые текучие губы ее и чуткие отзывчивые спелые отворенные шелковые яблоневые колени — о!.. готовые впустить тебя в девственность ее…

Она — беглянка тысячелетий — навек с тобой… навек! насмерть! наповал твоя! твоя… твоя…

Покорная птица райская мухоловка вечной любви твоя… твоя… бьется вьется навек в твоих руках… золотые тугие хлесткие косички ее скользят змеятся по лицу моему… щекочут ласкают лепечут покоряются расплетаются как у невесты в день свадьбы…

Косички ее мокрые от слез… и я целую их… щекочут они язык мой…

О Боже! разве не рай это… разве не рай…

А она шепчет:

— Дервиш, я из рода царей… А вы — последний царский мудрец и поэт на земле… и вам не с кем говорить…

И вы читаете ваши божественные небесные стихи низким баранам пыльных стад…

Но я разделю растворю одиночество ваше…

И смерть вашу… и бессмертие ваше…

И это зов царей…

А мертвые цари бессмертны, а дышащие рабы тленны…

Айхххйя!..

Но!.. что я?..

О Боже!.. один я на дороге…

И дорога моя в одиноких слезах и идет в пропасть… дорога самоубийц блаженная…

О Господь мой! Хозяин жизни моей!.. куда идти мне? где дышать? где уповать? где надеяться? если она осталась на дороге…

Прощай святая спелая преданная гранатовая урюковая златая шелковая рыжеволосая небоокая древнесогдийская невеста моя раскрытая покорная мне девочка моя… завещанная мне древними согдийскими царями жрецами любви, от которой погибли все святые династии и империи… и погибнет человечество…

И я погибаю…

Прощай!..

Только в ином мире встретимся теперь мы с тобой…

Там! нам! никто! не помешает…

Так что ж мне не стремиться туда, о Господь мой…

На вечную встречу с ней…

И с Тобой…

Но она бежит за мной… и вдруг улыбается, вдруг смеется как дитя вдруг пляшет древний согдийский танец «Колесо быстрой арбы» в пыли дороги вдруг поет на древнем забытом клинописном фанягнобском языке:

— Ман туро бисьер нагз мебинам… ман бе ту мурда шудаам… Я люблю тебя… я умру без тебя

… Мы вместе полетим в пропасть… я первая… а вы — за мной…

Мы умрем вместе… так умирали древние согдианки…

Мы вернемся вместе к нашим древним лазоревым Царям Персии и Согдианы, когда еще не пришел Святой Пророк — да будет с Ним Милость Аллаха — и было множество языческих зороастрийских богов…

И мой отец был Царь Шахиншах повелитель Вселенной

А я была богиня плодородья Анахита Ардвисура…

Она радостно бежит за мной… пляшет в пыли дороги самоубийц….

Она срывает с кошачьих своих миндальных ушек огромные древнебухарские серебряные серьги с кораллами и бросает их мне…

Я ловлю серьги… они в ее крови Она поет:

— Мы умрем вместе… И воскреснем вместе… И вернемся к Царям вместе…

Зачем мертвым серьги?..

Зачем мертвым любовь?..

Зачем, о Господь?..

Она пляшет древний танец в святой пыли на дороге самоубийц…

И я пляшу с ней…

Глава XXXVI

ИСХОД

…О Боже!..

И вот я гляжу в небеса смарагдовые лазоревых Фанских гор…

А там пустынно…

Нет грифов…

О Аллах мой!..

О Спас Иисус Христос мой!

О кибитки колыбели таджикские родимые мои

О избы люльки русские родимые мои

Я иду возвращаюсь к вам…

Иль по земле…

Иль по небесам…

…Но тут я вижу форель ханскую серебряную…

Река Фан-Ягноб разливается весной, а потом уходит в берега… оставляя подкаменные засыхающие заводи… лужи…

И вот форель заблудшая бьется в глиняной лужице… задыхается… глина текучая забила жабры ее… и рот ее

Я беру форель в руки… вздрагивает в моих перстах жемчужное узкое тельце ее…

Я осторожно выбираю вынимаю глину из задыхающихся жабр и судорожного рта форели…

Потом я подхожу к реке Фан-Ягноб… и окунаю рыбу в хладные хрустальные волны… глина уходит из жабр размывается в чистых водах… форель оживает туго бьется в руках моих…

Я сладостно выпускаю ее… в реку жизни…

И вот форель была глиняной — а стала хрустальной…

О Господь мой!

В Фанских горах я очистил от глины жабры жизни земной и готов радостно идти к Тебе, как форель в алмазной реке…

Ейхххйе!..

Глава XXXVII

ОТКРОВЕНЬЕ О ТРЕХ МИРАХ

…И вот я вспоминаю путешествие последнее мое в Фанские горы…

Ах, был ли я в Фанских горах? Иль уснул под древней балхской шелковицей в заброшенном саду и мне привиделось… причудилось… что я пришел умереть в Фанские горы… я пришел перейти Черту разделяющую Два Мира…

А не перешел?..

О Господь мой!..

Иль иногда Ты позволял мне переходить Черту границу эту но не знал не ведал я — слепец Двух миров?..

Когда увидел на горе Сары-шах давно усопших матушку и батюшку моих?..

Иль когда плескался задыхался в водопаде ИшакКельды?..

Иль когда был первосвидетелем Рождества кишлачного Иисуса Христа?..

Иль в иные дни? иль?..

А я не знал, что Черту Ту пересекал?..

Иль чем ближе смерть — тем ближе Бог?..

Но не узрит Творца тот, кто не умрет?

А я все еще живой… и что я хочу увидеть то, что видят только усопшие…

Но пророки при жизни ходили в Двух Мирах… ходили туда туда… и возвращались сюда сюда…

И поэт Данте ходил в иной мир… но чаще в ад… а я хочу в рай…

О Господь мой!.. Может, Фанские горы — это туманное преддверие, дуновенье необъятного Рая?..

Как говорили и говорят древние раввины мудрецы: не знаю… не знаю… не знаю…

Но мне чудилось что иногда в Фанских горах что-то открывалось… что-то вечное неопадающее дышало… плескалось… не умирало… не увядало… что-то вечно лепетало… трепетало аки крыло стрекозы невнятно свято необъятное…

Что-то мне открывалось… да я не учуял…

Иль Господь пожалел помиловал меня неготового… все еще влюбленного в земную жизнь… и не пустил в безветренные сады райские…

О Господь мой!.. Только у Тебя есть Откровенье о Трех Мирах

О Мире до рожденья — о Мире Доколыбельном… О Мире Первом…

О Мире земном — о Мире Колыбельном… о Мире Втором…

О Мире после смерти — о Мире Загробном… о Мире Третьем…

Три Великих Вечных Тайны… на одного тленного человека…

Ах, не знаю… не знаю… не знаю…

…И тут я вспомнил Ходжу Насреддина, который шептал мне:

Есть! Есть и в Фанских горах та сокровенная Тропинка… ведущая в райские сады… в вечность… в загробье… в иные миры…

Ты проходил рядом с той тропинкой… рядом… рядом… совсем близко…

Но не узнал… прошел мимо…

А, может быть, ты бродил по ней… да не узнал…

А, может быть, эта Тропинка — это вся жизнь твоя?.. а?..

О Господь! велики бездонны Тайны Твои…

Как может постичь вечную Тайну скоротечный человек…

Если тебе суждено пройти только часть дороги, как ты можешь узнать о всей дороге?..

Ах, не знаю не знаю не знаю… ах сладость незнанья!.. ах блаженство призрачного ускользающего прозренья!..

И вот ты младенец стоишь у колен матери и отца твоих сладостно и что ты знаешь о грядущей жизни твоей?..

О Господь…

Когда я бреду по Миру Доколыбельному по Миру Первому — могу ли я чуять Мир Земной и Мир Загробный? Мир Второй и Мир Третий?..

О Господь…

Когда я бреду по Миру Земному по Миру Второму — я чую Мир Первый и Мир Третий…

О Господь…

Когда я побреду — иль уже бреду — по Миру Загробному по Миру Третьему — могу ли я вспоминать чуять Мир Доколыбельный Мир Первый и Мир Земной Мир Второй…

О Господь мой!..

Можно ли носить в душе Три Мира?..

Можно ли носить три камня на одной голове?..

Душа бессмертна и она — хладная — бродит в Трех Мирах… равнодушная к земной жизни…

Но плоть, текучая, всхлипывающая здешняя земная горячая плоть — из глины, из природы, и потому она тянется к природе, к глине… как дитя — к отцу и матери…