Изобретение империи: языки и практики - Марина Могильнер

С созданием Бурят-Монгольской АССР закончилось «концептуальное противостояние» между националистически настроенной интеллигенцией и сторонниками коммунистической доктрины: само образование бурятской автономии поставило точку в политических дискуссиях по поводу ее формы. В связи с этим дискурс национальности переместился из сферы политики в сферу культуры и актуализировался в форме идеологемы «национально-культурного строительства». Эта проблема затрагивалась в той или иной мере на протяжении всего периода этнонационального движения бурят. Так, уже во времена существования двух бурятских автономных областей был создан Центральный совет по культурным делам бурят-монголов РСФСР и ДВР. Он предполагал «объединение мероприятий по поднятию просвещения и культуры бурятского населения… и общего руководства в пределах автономных бурят-монгольских областей… деятельностью органов народного образования и всякого рода культурно-просветительных учреждений…» [675] . В начале июля 1922 года был организован Бурятский ученый комитет (Буручком), основной задачей которого было «изучение и разработка вопросов национальной культуры» [676] . Его основные усилия были сосредоточены на изучении истории Бурятии и подготовке квалифицированных учительских кадров из бурят [677] . Чуть раньше в Бурят-Монгольской автономной области ДВР возникло Общество национального культурно-политического самоопределения бурятского народа (Бурнацкульт). В программе Бурнацкульта ставилась «задача национально-культурного возрождения бурятского народа», которую предполагалось решать, в частности, посредством «всестороннего культурного и политического воспитания и развития трудящихся масс бурят-монгольского народа» [678] .

Однако акцентирование внимания и деятельности этнических активистов на сфере просвещения и осознание ее в качестве ключевой в деле консолидации бурят произошло именно после образования автономной республики. Руководство всей культурной жизнью республики к этому времени сосредоточилось в структурах Народного комиссариата просвещения, в ведение которого входили «организация работы общеобразовательных школ, детские дошкольные учреждения, организация массовой работы по ликвидации неграмотности взрослого населения, руководство деятельностью культурно-просветительных учреждений (клубов, библиотек, народных домов и т. д.), издательского дела» [679] . В течение 1923–1928 годов Наркомпрос БМ АССР действовал в направлении организации научно-просветительской сети, которая должна была, с одной стороны, охватить все бурятское население республики и, с другой, «генерировать этничность» с помощью национализированной бурятской школы и активных научных историко-этнографических и лингвистических исследований. Важнейшими узлами этой сети являлись научно-исследовательские учреждения – Буручком, Бурят-Монгольское научное общество имени Доржи Банзарова (создано в 1924 году для «изучения края и пропаганды исторических знаний среди населения республики» [680] ), а также Бурят-Монгольский педагогический техникум (создан в 1924 году), занимавшийся подготовкой бурятского национального учительства.

Оформление концепции национально-культурного строительства (= просвещения) как достаточно целостной системы взглядов и идей бурятской интеллектуальной элиты приходится на 1926 год и связано с проведением пленума обкома ВКП(б) (25 августа 1926 года) и, главным образом, первого культурнонационального совещания Бурят-Монгольской АССР (сентябрь 1926 года). На партийном пленуме речь шла о стратегическом направлении развития «культурно-национального строительства» в Бурятии. Было подчеркнуто, что «приобщение Бурятии к социалистической культуре возможно… путем… насаждения элементов общепролетарской социалистической культуры, путем изучения и усвоения, главным образом, русского языка и литературы, распространения и внедрения в повседневной жизни культурной обстановки, начиная с пищевого режима, кончая требованиями гигиены и внешней формы общежития» [681] . В то же время не отрицалась возможность «развития национальной культуры – языка, литературы, письменности, искусства и прочего на основе выявления творческой инициативы и самодеятельности трудящихся масс…» [682] . При этом отмечалось, что активного культурного развития можно добиться только тогда, «когда национализация школ будет осуществлена полностью, когда весь учительский персонал во всех наших школах будет достаточно подготовлен с точки зрения усвоения национальной культуры, когда весь улусный актив культурных работников станет носителем и распространителем для трудовой массы элементов национальной культуры…» [683] . А для этого, как минимум, «надо школьную сеть перестроить строго по национальному признаку» [684] .

Декларирование коммунистами достаточно либеральной позиции в вопросе о национальной культуре создало предпосылки для того, чтобы бурятская интеллигенция сконцентрировала свои творческие усилия на разработке механизмов воспроизводства и функционирования этнической культуры в ущерб (к разочарованию партии) интегративному моменту, предполагавшему культурное развитие бурят в общесоветском контексте. Эта тенденция ярко проявилась в ходе работы первого культурно-национального совещания, на котором была выработана достаточно последовательная программа «культурно-национального строительства», ориентированная на как можно более полное «сохранение» элемента традиционности в формируемой (то есть конструируемой) новой «социалистической» культуре бурят.

Одним из важнейших элементов концепции «культурно-национального строительства» стала радикальная языковая реформа, предполагавшая создание общего для всех территориально-племенных групп бурят-монгольского литературного языка и новой письменности. С помощью реформы намечалось, во-первых, реализовать («сохранить») языковое единство с остальным монгольским миром, во-вторых, добиться консолидации и возрождения бурятского этноса в целом и, в-третьих, модернизировать языковую культуру бурят в соответствии с требованиями современности. В качестве аксиомы брался тезис о том, что «монгольские племена, пережив много исторических эпох, сохранили в главной своей части национальный язык, единство которого удержалось только в письменном виде» [685] . Поэтому, утверждали участники совещания, «объединение и сохранение монгольской нации осуществится только на почве единого письменного языка…» [686] , а «вопрос о повышении квалификации языковой культуры… должен быть поставлен и разрешен… в масштабе общемонгольском» [687] .

В резолюции по докладам «Монгольская письменность как орудие культурного строительства Бурятии» и «Вопросы повышения квалификации монгольской языковой культуры» говорилось: «Отрыв языковой культуры бурят-монгольского народа от остальных монгольских племен путем создания какой-либо самостоятельной бурят-монгольской письменности считать совершенно недопустимым» [688] . Исходя из этого, совещание считало «необходимым сохранение монгольской национальной письменности во всей ее силе» и постановило «в целях объединения существующих у бурят-монгольского народа различных наречий и выработки литературного языка признать необходимым взять за основу в деле дальнейшего развития бурят-монгольской языковой культуры халха-монгольское наречие с охватом всего лексического состава нынешнего литературного монгольского языка и главнейших живых наречий монгольских племен» [689] .

В вопросе о языковой консолидации бурятского этноса совещание исходило из тех соображений, что «ни единство происхождения, ни антропологическое родство людей не могут быть определителями национальности, если нет наличия единства языковой культуры», которая, по существу, является «основным определителем национальности или народности…» [690] . Таким образом, степень консолидированности этнической общности «определяется достижением единой языковой культуры» [691] , которая, в свою очередь, выражается в «форме общего литературного языка, когда он становится основным орудием всех членов данной национальности в деле их повседневных общений» [692] . Следовательно, «…без реализации родного языка и его письменности, то есть всего того, что называется языковой культурой, не будет… возрождения бурят-монголов как этнической единицы…» [693] . Данная проблема признавалась настолько важной, что ее было предложено «выдвинуть в республиканском масштабе как особую политику, политику языковую. Только таким путем мы сможем… вывести их (бурят-монголов) на верный путь национально-языковой консолидации» [694] .

С другой стороны, в условиях набиравшего силу процесса культурно-политической модернизации все отчетливее обнаруживалась неприспособленность монгольского письма к запросам современной жизни, и бурятская интеллектуальная элита задумалась о возможных путях изменения языковой политики. Наиболее четко сформулировал эту проблему Б.Б. Барадин, который отмечал, что «несовершенства монгольского письма… ощущаются особенно в последнее время, когда монгольские племена, получившие политическую свободу, стали лицом к лицу с новой культурой, интенсивно идущей из Европы в Азию через СССР» [695] . «Новое культурно-национальное строительство бурят-монголов, – развивает он свою мысль несколько позже, – прежде всего, поведет к сильнейшей интенсификации усвоения интернациональной культуры…» [696] , в ходе которой «придется столкнуться с непреодолимой технической трудностью в деле применения родного языка и письма…» [697] . Это произойдет неизбежно, поскольку письменность бурят «благодаря ее архаичности и неприспособленности к современной культуре» механически лишает их «возможности использовать в полной мере все культурные функции своего языка» [698] . Эти моменты сделали «актуальным вопрос об усовершенствовании письма» [699] , «о введении интернационального алфавита…» [700] .