Воспитание к свободе - Карлгрен Франс

Сильное горение с треском. 

Яркое горение. 

Медленное тихое с извивающимися сгорание язычками пламени. 

Горячее раскаленное обугливание (пламя «пышет»)

Только после тщательного наблюдения эксперимента можно переходить к дальнейшей мыслительной обработке увиденного. Дети задают вопросы, обсуждают их, предлагают дальнейшие эксперименты. В совместной деятельности приходят к тому, чтобы исследовать роль воздуха в процессе сгорания, приходят к открытию кислорода. И в практической жизни дети довольно часто сталкиваются с этим явлением. Почти каждый из них когда-нибудь разводил огонь. Некоторые хорошо знают, как погасить огонь и как развести его в сыром лесу. Уроки химии могут быть событием в жизни детей и запомниться надолго. Эти уроки могут проложить мостики в большую жизнь в окружающем мире и, в первую очередь, пожалуй, к промышленным процессам.

Постепенно дети начинают изучать и другие природные процессы (круговорот извести и воды в природе), а также такие ремесленные и промышленные процессы, как изготовление стекла и доменное производство и, наконец, приходят к значению металла для человека.

Когда в восьмом классе на уроке истории обсуждается развитие современной промышленности, то очень уместно в это время на уроках химии заняться металлом, который наряду с золотом, играл очень весомую роль в жизни всего человечества, а именно — железом. Машиностроение и современная промышленность могли развиваться только в той мере, в какой это позволяли производство железа и технология получения черных металлов. Без отражательной печи, которую Корт изобрел в 1783 — 1784 году, вряд ли можно было бы говорить о раннем промышленном развитии в Англии, без современных методов получения стали (бессемеровский процесс 1858, мартеновский процесс 1865, томасовский процесс 1878) мы не смогли бы построить ни океанских лайнеров, ни железнодорожной сети, ни автомобилей, ни современного сельского хозяйства, ни крупных городов. Каждому человеку следовало бы знать, как в доменной печи из железной руды получается железо, хотя бы принцип этого процесса.

Доменная печь (Нью-Йорк).

Марс, бог железа, взирает на Манхэттен. Рисунок возник спонтанно, как реакция на рассказ о роли железа в современной жизни (Нью-Йорк).

Небесные явления, как мы их видим

Правда ли, что дети чувствуют себя во Вселенной «как дома» в наше время из-за того, что они рано знакомятся с результатами современных космических исследований?

На первый взгляд это неоспоримо. Они «знают», как правило, о Луне, Марсе и Венере и обо всей нашей Солнечной системе несравнимо больше, чем их ровесники знали, скажем, всего лишь 25 лет назад. О том, что расстояние до неподвижных звезд исчисляется «световыми годами» и что границы Вселенной неизвестны, они уже тоже наверняка слышали. Но в какой степени, собственно, можно чувствовать себя дома во Вселенной, какой ее знает современная астрономия?

Существует современное эпическое произведение в стихах, в котором проблематика космических полетов расписывается с редкой фантазией — «Аниара» шведского поэта Харри Мартинсона. «Аниара» — это гигантский космический корабль, который должен доставить несколько тысяч людей с зараженной после атомной войны Земли на уже обжитый Марс. Но из-за дефекта в конструкции он сходит с курса и несется во Вселенную навстречу созвездию Лиры. Корабль пролетает мимо шлаковидных обломков планет и потухших солнц. Для людей на борту космос — это бесконечное кладбище, по которому их трупы будут двигаться к далекой цели еще в течение 15 миллионов лет.

Из такого «рассказа» становится понятным, как на нас и прежде всего на наших детей воздействуют эти постоянные сообщения о космических полетах. Эффект двойственен. С одной стороны, обаяние фактов непреодолимо влечет нас в этот мертвый мизантропический мир, в котором мы сами могли бы физически существовать только в самых неестественных условиях. А с другой стороны, мы как бы понемногу удаляемся от Земли и земных проблем, влекомые фантазией.

Если мы хотим уберечь людей будущего от того, чтобы они большую часть своего времени проводили у телевизора, смотря репортажи о полетах на Марс и Венеру, мы просто обязаны попытаться пробудить в наших детях как можно большую любовь к Земле и к земным проблемам.

Конечно, космические исследования, особенно в последнее время, были очень полезны для получения данных о Луне, Марсе, Венере и Юпитере, но и о Земле тоже. Еще никогда у нас не было так много информации, которая позволила бы нам с благодарностью осознать, что наша Земля с ее атмосферой, с ее температурными условиями, с ее круговоротом воды является единственной в своем роде. Школа должна позаботиться о том, чтобы это осознание не осталось чисто теоретическим. В вальдорфской школе астрономия как бы включается в уроки географии. Само собой получается, что все время приходится сравнивать условия жизни на Земле с условиями жизни на других планетах Солнечной системы. Но еще более важным, пожалуй, является прежде всего то, как рассматривать небесные явления.

С двенадцатилетними детьми учитель довольно легко может прийти к следующему необычному соглашению; например, с сегодняшнего дня не доверять или как можно меньше доверять научным авторитетам. Будем (говорит он) исходить только из того, что нам говорят наши чувства и человеческий разум.

Мы прослеживаем траектории небесных тел так, как мы их видим с Земли. Попытаемся представить, как они будут выглядеть, если смотреть на них с экватора. Как выглядит звездная орбита на полюсах и в тропиках? Мы наблюдаем фазы Луны, изменения солнечной орбиты в разные времена года.

Такую «феноменологическую» позицию можно последовательно выдержать, однако, только в старших классах, где можно предложить ученикам нарисовать (по крайней мере, фрагментарно) орбиты планет так, как их видел и толковал Птоломей, чтобы потом исторически проследить развитие современной астрономии.

Вы можете присутствовать на уроке, где Копернику пришло в голову из чисто геометрических соображений наносить орбиты планет гелиоцентрически, где Галилей впервые с помощью телескопа открыл Луны Юпитера, что является очевидным доказательством существования небесных тел, которые описывают негеоцентрические орбиты, или где Кеплер рисовал эллиптические орбиты планет с чувством, как будто он заглядывает в тайны творения Бога — Вселенского Геометра. Вероятно, это желание, самому все наблюдать и самому выводить законы движения небесных тел и времен года, и является первым необходимым шагом для того, чтобы чувствовать себя действительно «дома» как на Земле, так и в нашей Солнечной системе.

Движение звезд, наблюдаемое с экватора. (вверху - в направлении на север или юг; внизу - на восток или запад) (Копенгаген).

Последние четыре года обучения в школе

Половое созревание в наше время

Ильзе четырнадцать лет, а выглядит она на восемнадцать. Отличается веселым нравом, непосредственностью и решительностью, которая видна в складках рта. И особенно бросается в глаза ее неукротимое стремление к самостоятельности. В тринадцать лет она работала стюардессой на большом пассажирском пароходе и очень хорошо справлялась с этой работой. В школе же она ленится и ничем не интересуется, несмотря на хорошие способности. Родители ведут себя индифферентно по отношению к ней, не предъявляют к ней никаких требований. У Ильзы нет тесного контакта с матерью. С отцом же — обоюдное понимание и товарищеское обращение. У нее есть огромная потребность рассказывать ему обо всем на свете. Красавицей Ильзу не назовешь, но она всегда производит впечатление на мужчин. В общении она непринужденна и очень «свободна». В пятнадцать лет она вдруг захотела иметь свою собственную квартиру. Сначала родители были против, а потом решили удовлетворить ее желание. Вместе с Ильзой в квартире поселяется некий двадцатилетний юноша, довольно примитивный, совершенно не разделяющий ее интеллектуальных интересов. Постепенно Ильза расторгает это «обручение». Юноша уходит, потом неоднократно возвращается. Ей становится его жалко, и она начинает заботиться о нем, а потом снова порывает с ним. Отцу она об этом рассказывает по телефону и говорит, что все уладит сама. Иногда, когда она по вечерам одна дома, то звонит довольно поздно отцу, потому что боится темноты. С некоторыми трудностями ей все-таки удается окончательно освободиться от этого юноши. А ведь ей еще нет семнадцати.