Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге - Юрий Жук

• Шнейдер Екатерина Адольфовна (Трина) – Гоф-Лектриса Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны;

• Трупп Алоизий (Алексей) Егорович – Лакей I разряда;

• Волков Алексей Андреевич – Камердинер при комна-тах Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны;

• Теглева Александра Александровна (Шура) – Няня Августейших Детей Их Императорских Величеств;

• Эрсберг Елизавета Николаевна (Лиза) – Камер-Юнгфера Августейших Детей Их Императорских Величеств, помощница А. А. Теглевой;

• Туттельберг Мария Густавовна – Камер-Юнгфера Е.И.В. Государыни Императрицы Александры Фёдоровны;

• Межанс Паулина Каспаровна – прислуга Графини А. В. Гендриковой;

• Тютин Пётр – лакей Князя В. А. Долгорукова и Графа И. Л. Татищева;

• Нагорный Клементий Григорьевич – отставной Квартирмейстер, Дядька Наследника Цесаревича Алексея Николаевича;

• Журавский Франц Антонович – Лакей 1-го разряда;

• Дмитриев Алексей Николаевич;

• Иванов Сергей Иванович – лакей П. Жильяра;

• Живая Екатерина – прислуга Е. А. Шнейдер;

• Кулакова Мария – прислуга Е. А. Шнейдер;

• Харитонов Иван Михайлович – Старший повар;

• Кокичев Владимир Никитович – Повар 1-го разряда;

• Седнев Леонид Иванович – Младший поваренный ученик;

• Терехов Василий – Кухонный чернорабочий;

• Кирпичников Александр Петрович – Писец Канцелярии Камер-Фурьера Министерства Императорского Двора и Уделов.

• Всех перечисленных здесь лиц препровождали два «уральских эмиссара»: П. Д. Хохряков и Н. Родионов. Первый – как Уполномоченный ВЦИК и Председатель Тобольского Совдепа, а второй – как «Комендант охраны семьи бывшего царя» и «Начальник уральских отрядов, находящихся в г. Тобольске», совмещавший обе эти должности. В подчинении указанных «эмиссаров» находился и конвой – красногвардейский отряд общей численностью в 72 человека под командованием некоего Шидтеня. (Большинство личного состава этого отряда представляли этнические латыши, ранее проходившие службу в одном из Латышских Стрелковых полков.)

В связи с этим обстоятельством весьма примечательным выглядит следующий факт. Будучи допрошенным Судебным Следователем Н. А. Соколовым, Камердинер А. А. Волков показал, что в одном из этих красногвардейцев Лакей А. Е. Трупп признал своего племянника – жителя его родной деревни Яниса Иковниекса.

А. А. Волков также пояснил на следствии, как в разговоре с Графом И. Л. Татищевым последний вспоминал, что комиссар Н. Родионов однажды сказал ему: «Я Вас знаю».

«Тогда Татищев спросил его: “Где же Вы могли меня видеть? Ведь я же жил в Берлине”. Тогда Родионов ему ответил: “И я был в Берлине”. Татищев попытался подробнее узнать, где же именно в Берлине видел его Родионов, но он уклонился от вопроса, и разговор остался у них неоконченным. Буксгевден мне говорила, что она видела Родионова несколько раз жандармом на станции Вержболово. Между прочим, Родионов почему-то выделил Татищева и приказал наклеить только на его вещи ярлыки с отметкой, что это вещи Татищева». [322]

А вот о том, как происходил этот переезд, наиболее подробно описывает в своей книге воспоминаний Баронесса С. К. Буксгевден:

«Родионов, Хохряков и подчинённые им солдаты образовали наш конвой. Забрали всё, что принадлежало императорской семье и прежним владельцам, – и даже лошадь с экипажем, специально присланные архиепископом, чтобы отвезти детей на пристань. Всё это солдаты поделили между собой в Екатеринбурге, а кое-что было отправлено (я видела это собственными глазами) в местный Совет.

Великим княжнам не разрешили запирать двери их кают. Везде были расставлены часовые, причём из гардеробных комнат мы смогли выставить их с большим трудом. Когда мы находились на палубе, неподалеку от нас обязательно пристраивался кто-нибудь из солдат, и мы должны были громко разговаривать по-русски, чтобы охрана могла следить за содержанием беседы. Дни стояли солнечные, и цесаревича часто вывозили на палубу в специальном кресле. По ночам Родионов запирал мальчика в каюте – к большому неудовольствию Нагорного, который постоянно конфликтовал по этому поводу с Родионовым.

Когда пароход отошёл от пристани, солдаты по какой-то неведомой причине открыли стрельбу из пулемётов, но Хохряков (более внимательный по отношению к другим, чем Родионов) спустился в каюту к больному мальчику и объяснил ему, что пугаться нечего. В Тюмени, куда пароход прибыл на следующий день, произошла небольшая задержка, поскольку местные власти решили арестовать всех прибывших из Тобольска. После долгих переговоров удалось прийти к какому-то соглашению, и нам разрешили покинуть пароход 22 мая.

Тем временем по городу распространились слухи о прибытии императорских детей, и вскоре вокруг нас собралась целая толпа народа. Некоторые дамы бросали детям цветы, но тут в дело вмешались солдаты, которые грубо отогнали этих дам прочь. Когда был подан поезд, цесаревича и его сестёр, генерала Татищева, графиню Гендрикову, госпожу Шнейдер, меня, а также доктора Деревенко, служанку и Нагорного поместили в вагон второго класса. Каждого из нас вооруженные солдаты заводили туда по отдельности. Наставников цесаревича поместили вместе со слугами в вагон четвертого класса, который не имел никакого сообщения с нашим. К счастью, в самый последний момент к нам подбежал камердинер императрицы Волков, который передал нам бутылку молока и немного холодной телятины. В противном случае, нам пришлось бы голодать в течение двух дней нашего путешествия. Молоко было как нельзя кстати для больного цесаревича, и все мы единодушно решили отдать эту бутылку мальчику.

Вагон, в котором мы ехали, был чрезвычайно грязен. Подобную грязь даже невозможно описать словами, а солдаты, видя наше отвращение, намеренно делали всё, чтобы привести его в ещё худшее состояние. Двери купе необходимо было держать открытыми, а внутри вагонов разместили вооружённых часовых. В таких условиях мы могли обмениваться лишь краткими, ничего не значащими замечаниями. Цесаревич очень скучал по господину Жильяру. Он чувствовал себя по-прежнему плохо, и было очень трудно отвлечь его внимание от угнетающей обстановки. Цесаревич остро чувствовал унизительность того положения, в котором мы все очутились, и всё, что мы могли сделать с великой княжной Татьяной, – это сосредоточить его внимание на разных карточных играх, которыми мы забавляли его целый день». [323]

Около 2-х часов ночи на 23 мая 1918 года поезд с августейшими Детьми и их слугами прибыл в Екатеринбург и остановился невдалеке от здания вокзала. Однако всем находившимся в нём лицам было запрещено покидать вагоны.