Новая Родина - Джек из тени

- Заберите тело, отвезите его барону – я устало потёр глаза – хватит на сегодня идиотов, которые считают, что право имеют мне приказывать.

После того как кавалькада скрылась за поворотом, мы продолжили путь. Младший Стоуртон рыдал, а сын барона Максвелла шёл в прострации, похоже, его мозг ушёл в защитную реакцию. Вскоре мы вышли на площадь.

Здесь было многолюдно, в толпе сновали лоточники, нахваливая свой товар. Десятник указал на место, где обычно проводили в исполнение приговор. Как раз с той стороны площади стояли в два ряда палатки торговцев, полностью скрывая эшафот. Я подозвал одного из бойцов, чтобы тот нашёл хозяев палаток. Через десять минут передо мной стояли четверо торговцев, которые явно нервничали, видя нашу процессию.

- Добрый день! – обратился к прибывшим – к сожалению, вам необходимо перенести торговые палатки на другую сторону торгового ряда.

- Господин, мы ничего не нарушали, вовремя выплатили стоимость аренды мест – взволнованно воскликнул один из них.

- Уважаемый, к вам никаких претензий – успокаиваю торгашей – просто загородили эшафот, мы хотим провести казнь – Их взгляды устремились на плетущихся за лошадьми парней.

- Казнь?! Да стража пользовалась этим местом последний раз, разве что, года полтора назад – удивился другой, но получив локтем по рёбрам, тут же добавил – мы ни в коем случае не будем мешать правосудию, и немедленно перенесём палатки.

- Благодарю за понимание – киваю торговцам, и они разбежались по своим местам. А вместе с ними побежала новость по торговым рядам, что стража вернулась на торговую площадь.

Пока ждали, когда уберут палатки, десятник отрядил бойца купить что-нибудь поесть, и мы всей толпой жевали пироги с мясом и капустой, сделав дневную кассу одному из лоточников. Я залез на нашу будущую кровавую сцену. Браслет упорно подкидывал образ здоровенного костра. В общем, я не чистоплюй и всё понимаю. Но этих двух орлов даже привязать не к чему, не бросать же их в костёр прямо сверху на горящие дрова. Я прошелся по эшафоту и нашёл места под брёвна, где они были раньше, целых пять посадочных мест. А надо всего два. И тут мне повезло, по краю площади, объезжая торговые ряды, двигался караван телег с лесом. Я свистнул бойцам, жестом показывая, чтобы остановили караван.

Старший бригады лесорубов громко ругался с десятником, не особо стесняясь в выражениях. Пока я шел, они практически договорились до использования колюще-режущих инструментов друг на друге. Увидев меня, десятник отошёл в сторону, но всем видом показывал, что разговор не окончен. Раз бригада спешит, не будем их задерживать разговорами.

- Добрый день! Хочу купить у вас телегу хвороста посуше и вон те два обтёсанных бревна – сразу объявил я свои пожелания.

- Это всё под заказ, ничего не продам – мой нестандартный внешний вид поубавил темперамент бригадира – так что пропускай нас быстрее.

- К сожалению, всё озвученное мною необходимо сейчас – спокойно продолжаю я – иначе мы не сможем привести приговор в исполнение. Просто назови цену, я всё оплачу прямо здесь.

- Пять золотых – оскалился лесоруб – и место в первом ряду, такое я пропустить не могу.

Я отсчитал ему в руки монеты, после чего повозка с хворостом и брёвнами повернула к месту казни. За возможность увидеть всё в первом ряду, лесная братва даже установила и закрепила столбы. А после того, как мои бойцы привязали к ним двух приговорённых, обложили всё хворостом.

Вокруг нас собралась толпа, вся площадь была занята зеваками. Поднявшись по лестнице, я ощутил на себе пару тысяч взглядов. Вот так Влад ты стал кровавым конферансье. В душе зародились сомнения, я ещё раз глянул на двоих, что были привязаны за моей спиной. А потом браслет показал мне ещё раз, с какой радостью они убивали и насиловали. Сомнений больше не осталось. Подняв руку с серебряным браслетом от стражи, я посмотрел на толпу.

- Именем закона и клятвой на крови! – я произнёс фразу, переданную мне браслетом, своеобразный пролог обвинения носителем клятвы. Площадь затихла, в ожидании, а кто-то уже в предвкушении.

- Эти двое преступников обвиняются в разбое, изнасиловании, убийстве семи человек и покушении на убийство ещё двоих человек путём поджога – толпа ахнула – властью данной мне я приговариваю к смертной казни через сожжение – мой браслет загорелся золотым свечением.

- Моя жизнь залог верности исполнения решения, моя смерть залог искупления лжи – эту фразу тоже подсказал браслет.

Как только спустился с эшафота, бойцы первой роты подожгли хворост с нескольких сторон. Десятник предусмотрительно заткнул смертникам рты казнёнными платками, но в той тишине на площади даже дальние ряды слышали мычание. Вскоре они замолчали, но толпа продолжала заворожённо смотреть, как догорают тела. К тому времени как всё закончилось, один из бойцов успел пригнать специальную повозку, куда погрузили останки сожжённых и вывезли на ближайшее кладбище.

Жители начали расходиться по домам, постепенно нарастал гул обсуждения увиденного. Многие посматривали на меня, поэтому я решил поработать местным пугалом и остался радом с кострищем. Пусть вспомнят, что есть закон и его надо соблюдать.

Минут через тридцать, мы двинулись к казармам первой роты, но по дороге нас перехватил посыльный. Он передал приказ де Ревеля немедленно явиться к судье города. Мы изменили маршрут и прибавили скорости. Судья ждал в ратуше, возле входа стояли группы бойцов в разных цветах, но к дверям никто не подходил. Взяв вход под охрану, там стояли не менее полусотни стражников. Увидев нас, стражники тут же организовали коридор, и я спешился прямо у дверей. Рей Морган лично проводил в зал заседания.

- Неужто так быстро успели собраться, чтобы меня казнить? – тихо спросил у Рея.

- Ты не представляешь, какие там вопли стояли – хохотнул Рей – папаши тех сопляков, что ты сжёг, требуют твоей смерти прямо здесь и сейчас.

- Разве полковник не просветил их насчёт клятвы? – уточнил я с удивлением.

- Все как один не верят, что ты дал клятву на крови, по себе меряют, что ты ссыкло, а Теон тебя просто выгораживает – Рей откровенно наслаждался ситуацией.

Мы вошли в зал, впереди с торца длинного стола сидел старик. По мантии и медальону, который висел на груди, было понятно, что это и есть