Расписанная красками - Донна МакДональд

Тихий щелчок закрывающейся двери до сих пор эхом разносился по огромному конференц-залу. Брук вздохнула и повернулась к гигантскому экрану, на котором улыбающаяся Трейси Берримор на ранней стадии рака смотрела на нее с большой высоты.

— Прежде чем ты начнешь рассказывать мне о том, что с тобой случилось, я просто хочу быть честной в отношении нескольких вещей. Во-первых, твой сын сказал, что эти портреты рассказывают историю, о которой ты не хотела, чтобы узнал мир. В зависимости от того, что произойдет на следующей неделе, это может быть и моя история. Вот почему я нахожусь здесь.

Говоря, она двигала руками, слишком беспокоясь о собственной реальности, чтобы сомневаться в безумии разговора с мертвым человеком.

— Вторая вещь немного сложнее. Несмотря на то, что я пыталась держаться эмоционально на расстоянии от Дрейка, мы с тобой обе в конце концов его полюбили. Поэтому я подумала, что ты не будешь возражать, если я узнаю о своей судьбе от тебя, а не от какого-нибудь пресыщенного, но доброжелательного медицинского работника. Однако я никогда не позволю Дрейку рисовать меня так, как он нарисовал тебя, особенно если выяснится, что у меня рак. Я не собираюсь так же как ты с пониманием относиться к его искусству. Если бы ты встретилась с моей матерью, то поняла бы, насколько я серьезна, делая это заявление. Я просто не была воспитана так, чтобы быть милой с требовательными мужчинами… пока они этого не заслужат.

Брук прошла вперед, пока не оказалась достаточно близко, чтобы увидеть веснушки, нарисованные на коже женщины.

— Ты, определенно была красива. Я понимаю, почему Дрейку до сих пор так нравится рисовать твой портрет. Он говорит, что я тоже красивая. Иногда мне кажется, что он просто увлекся всеми этими поэтическими вещами, которыми он любит разбрасываться. Лично я думаю, что Дрейк должен был специализироваться на литературе, а не на изобразительном искусстве, но я думаю, что это было бы пустой тратой других его талантов, верно?

Она передвинула следующий слайд. Ей улыбнулась похудевшая, более уставшая женщина. Обнаженная грудь Трейси была большой, а соски набухли, когда она наклонилась вперед. Ее знойная чувственность сияла сквозь то, что с ней происходило. Это было довольно впечатляюще… и портрет, и то, как женщина справилась со своей задачей.

— Знаешь… это кое-что мне напоминает. Ты когда-нибудь завидовала тем женщинам, которые позировали обнаженными на его занятиях? Не то чтобы твои соски не были такими выдающимися, как у глупой двадцатилетней девушки, которую я видела позирующей… Я имею в виду, серьезно. Извини, если в моих комментариях слишком много личной информации. Просто я часто думала об острых сосках с тех пор, как поняла, что могу потерять одну или обе груди из-за рака. Мои соски тоже не слишком потрепаны. И я бы хотела их сохранить. В любом случае… Мне просто было интересно, что ты думаешь.

На следующем слайде Трейси смотрела вдаль, словно игнорируя вопрос Брук. Кости вдоль ее позвоночника были ярко выражены. Ее лопатки были острыми и отражали свет. Каждая линия и изгиб на ее спине говорили о сопротивлении. Теперь это была эмоция, которую Брук полностью понимала.

— Вау… ты действительно не хотела, чтобы он это рисовал. Это так очевидно. Должно быть временами жизнь с художником настоящий отстой. Хотя меня это не удивляет. Дрейк дважды напивался из-за наших ссор. Его склонность скрывать свой гнев под алкоголем не вызывает у меня желания тащить его сексуальную задницу к алтарю… хотя никто еще ничего не говорил о браке.

Поддерживая непрерывный диалог с женщиной на портретах, Брук пролистывала один слайд за другим. Она замолчала, заметив постепенное, но заметное ухудшение состояния на каждом из них.

Но какой бы гротескной ни была поза, она заметила одну вещь, которая никогда не менялась на портретах… по крайней мере, на тех, где лицо Трейси было обращено к художнику. В глазах женщины всегда, всегда была любовь.

— Должно быть, ты была потрясающей. Ну, тебе так же известно, что я далеко не так хороша, как ты… или не такая милая. Я, наверное, сделаю Дрейка чертовски несчастным, когда мы не будем в постели. Блин… извини, это было бестактно… даже если ты мертва. Мне не следовало упоминать при тебе об этой части моих отношений с Дрейком. Полагаю, ты, вероятно, уже это знаешь, если следишь за своими двумя парнями… оттуда, куда ты ушла. Почему-то мне кажется, что ты за ними приглядываешь. Да, я знаю, что для философа необычно верить в жизнь после смерти, но я верю. Между прочим, твой сын — абсолютная жемчужина. Впрочем, думаю, что мне придется научить его веселиться, прежде чем он полностью вырастет. На самом деле, оба мужчины Берримор, кажется, немного чувствуют вину, когда дело доходит до веселья. Но не беспокойся. Я ими займусь.

Она просмотрела остальные слайды и начала сначала. Во второй раз она не задерживалась. Затем она повторила просмотр в третий раз, переходя от портрета к портрету быстрее. Это было почти как смотреть фильм, чтобы увидеть изменения, происходящие в более быстром темпе. Наконец Брук закрыла показ слайдов и положила пульт на стол.

Слез не было, но она все равно получила эмоциональную разрядку. Она могла понять, почему женщина не хотела, чтобы это были последние ее образы. Тем не менее, благодаря ужасной записи физического распада Трейси Берримор, она глубоко оценила талант Дрейка. В каждом портрете он сохранял достоинство своей жены, какой бы разрушительной ни была сцена. Ее ничуть не удивило, что Дрейку потребовалось столько лет, чтобы забыть свою жену настолько, чтобы позволить себе снова почувствовать тот уровень любви.

— Жизнь была бы намного проще для нас обоих, если бы я могла быть просто любовницей, а не той, которую ты выбрал, чтобы быть следующей после твоей невероятной жены. На этот раз вы чертовски напортачили, доктор Берримор.

Брук проверила свой телефон, прежде чем выйти из комнаты и подошла к Кэрри, которая встала и посмотрела ей в глаза.

— Все в порядке… я в порядке. Спасибо. Я даже не использовала салфетки. И я очень рада, что ты заказала эти слайды.