Вечная принцесса - Филиппа Грегори

Сотни людей вышли на улицы проводить скорбный кортеж к кафедральному собору. Когда гроб опустили в склеп под хорами, облаченные должностями придворные переломили жезлы и бросили их обломки в могилу своего господина. Все было кончено не только для Артура. Все было кончено и для тех, кто ему служил. Рухнули надежды, связанные с молодым и многообещающим принцем. Казалось, все пропало и больше никогда не исправится.

Первый месяц траура Каталина не выходила из своих комнат. Любопытствующим леди Маргарет и донья Эльвира давали понять, что принцесса нездорова, но опасности для жизни нет. На деле же они опасались за ее рассудок. Нет, она не кричала, не плакала, не жаловалась на судьбу, не тосковала по матушке — просто лежала, ни слова не говоря, отвернувшись к стене. Каталина знала, что не смеет поддаваться слезам, потому что, начав, уже не сможет остановиться. Весь этот бесконечно долгий месяц она изо всех старалась держаться, чтобы не завопить от горя.

По утрам ее будили — она жаловалась на усталость. Ее одевали, как тряпичную куклу, — она вяло, недвижно сидела в кресле. Как только ей дозволяли, снова ложилась в постель и лежала на спине, глядя на ярко вышитый балдахин, который когда-то видела глазами, полуприкрытыми в неге любви, и думала о том, что никогда больше Артур не уложит ее голову себе на плечо, никогда не услышит она биение его сердца.

Привели лекаря, доктора Бирворта, но при виде его у принцессы задрожали губы, заволоклись слезами глаза. Она отвернулась от него, быстрым шагом ушла в опочивальню и закрыла за собой дверь. Невыносимо было видеть этого, с позволения сказать, врача, который позволил Артуру умереть, да и тех друзей, что бессильно наблюдали, как это случилось. Лучше бы они все умерли, а Артур остался бы с ней!

— Боюсь, ее высочество не в себе, — доверительно сказала доктору леди Маргарет, услышав, как щелкнула дверная задвижка. — Не разговаривает и даже совсем не плачет.

— А пищу принимает?

— Только если поставить перед ней и напомнить, что нужно есть.

— Пригласите кого-нибудь, хорошо ей знакомого, духовника например, пусть он ей почитает. Что-нибудь обнадеживающее.

— Она никого не хочет видеть.

— А не беременна ли она? — шепотом осмелился он задать тот вопрос, который неизменно волновал всех.

— Понятия не имею, доктор, — ответила леди Пол. — Ни слова не говорит.

— Ее высочество горюет по принцу, как горюет всякая молодая женщина по безвременно погибшему мужу. Что ж делать, пусть горюет, ваша светлость. Время лечит. Поедет ли она ко двору?

— Король приказал ехать, — вздохнула леди Маргарет. — И королева прислала письмо.

— Вот приедет туда, там суета, то, се, волей-неволей оправится, — философски сказал доктор. — Молодая еще совсем. Смирится. Молодые крепки сердцем. Да и на пользу ей пойдет уехать отсюда, где столько грустных воспоминаний. Если понадобится совет, зовите меня, ваша светлость, но навязывать принцессе свое присутствие я не стану. Бедное дитя!

Однако Каталина совсем не выглядит как дитя, подумала леди Маргарет. Скорее, похожа на статую, каменную аллегорию скорби. Донья Эльвира одевает ее в новые траурные платья и убеждает садиться к окну, откуда видны зеленые кроны деревьев, кусты, покрытые майским цветением, залитые солнцем поля и поющие птицы. Лето пришло, как обещал Артур, теплое, но она не прогуливается вдоль реки с ним под руку, не приветствует стрижей, примчавшихся из Испании, не высаживает салатную зелень, не уговаривает его попробовать первые всходы. Лето пришло, солнце светит, Каталина дышит, только вот Артур бездыханный лежит в темном склепе Ворчестерского собора.

Она сидела тихонько, сложив руки на коленях, покрытых черным траурным шелком, невидяще смотрела в окно, так плотно сжав губы, словно пыталась удержать рвущийся наружу поток слов.

— Ваше высочество, — осторожно начала леди Пол.

Медленно, неохотно повернулась к ней головка, укрытая тяжелым черным чепцом, раздался тусклый, безжизненный голосок:

— Слушаю вас, леди Маргарет.

— Мне нужно с вами поговорить.

Каталина наклонила голову.

Донья Эльвира неслышно отступила назад и покинула комнату.

— Дело касается вашего отъезда в Лондон. Его величество пишет, вас ждут при дворе.

В синих глазах Каталины ничто не дрогнуло, словно речь шла о доставке какого-нибудь пакета.

— Я не уверена, что вы в силах перенести это путешествие.

— Разве нельзя мне остаться здесь?

— Насколько я поняла, вы нужны королю. Мне грустно говорить вам об этом. В письме сказано, что вы можете оставаться здесь, пока не окрепнете достаточно, чтобы пуститься в дорогу.

— Что со мной будет? — с полным равнодушием осведомилась Каталина. — Я имею в виду, когда я приеду в Лондон?

— Не могу вам этого сказать, ваше высочество. — Урожденная принцесса не притворялась даже перед собой, что девушка королевской крови может распоряжаться своей судьбой. — Мне очень жаль. Мой муж получил приказ готовиться к вашему переезду.

— А как вы думаете, что может произойти? — чуть оживившись, спросила Каталина. — Когда умер португальский принц, супруг моей сестры, ее прислали домой. Она вернулась в Испанию.

— Вполне может статься, что и вас отошлют тоже.

Каталина отвернулась, невидяще посмотрела в окно. Леди Маргарет молча ждала.

— У принцессы Уэльской есть какой-нибудь дом в Лондоне? — спросила, наконец, Каталина. — Где я буду жить? В Бейнарде?

— Простите, ваше высочество, но вы больше не принцесса Уэльская, — начала леди Маргарет, собираясь продолжить, но тут Каталина метнула в нее потемневший от гнева взор, и она запнулась. — Прошу прощения… Мне кажется, вы недопонимаете…

— Чего я недопонимаю? — наливаясь румянцем, переспросила Каталина.

— Не гневайтесь, принцесса…

— Принцесса? Какая же я теперь принцесса, если не Уэльская? — резко спросила Каталина.

Леди Маргарет сделала низкий реверанс и не поднялась из поклона.

— Какая? — вскрикнула Каталина, да так громко, что дверь приоткрылась и заглянула донья Эльвира, но, заметив, что ее госпожа, кипя от гнева, высится над леди Маргарет, которая склонилась в низком поклоне, снова прикрыла дверь.

— Вы принцесса Испанская, — тихо и внятно произнесла леди Маргарет.

Последовало молчание.

— Я принцесса Уэльская, — веско сказала Каталина. — Я была принцессой Уэльской всю мою жизнь.

— Теперь вы вдовствующая принцесса Уэльская, — не поднимаясь из поклона, взглянула ей в лицо леди Пол.

Каталина, ахнув, зажала рукой рот, чтобы сдержать крик боли.