Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство - Дэйв Пельцер

Судя по всему, я сказал что-то не то, поскольку следующие четыре ночи я провел на диване в гостиной, укрываясь несколькими шерстяными одеялами. Не знаю, почему Гарольда так расстроили мои слова, но они хотя бы меня не выгнали. И на том спасибо.

На следующей неделе, наскоро уложив вещи назад в коричневую сумку, я попрощался с Элис, залез в машину Гордона и отправился к новым опекунам. Мистер Хатченсон заявил, что нашел идеальный дом, и пусть меня не смущает тот факт, что его владельцы никогда прежде не воспитывали приемных детей и вообще получили лицензию только вчера. Не скажу, что меня это обрадовало. В животе заворочался холодный комок дурных предчувствий. Чем больше Гордон убеждал меня в благонадежности новых опекунов, тем яснее я осознавал, насколько он отчаялся подыскать мне хорошее место.

Проехав полмили, Гордон остановил машину перед невысоким коричневым домом. Едва ступив на дорожку, я вздохнул и с притворной радостью улыбнулся женщине, стоявшей на крыльце. Прежде чем мистер Хатченсон успел нас представить, она сбежала по ступенькам и прижала меня к груди. Потом она начала гладить мое лицо шершавыми ладонями, а я стоял, опустив руки, и не понимал, что нужно делать. Может, она обозналась и ждала кого-то другого? Вдоволь потрепав меня за щеки и еще пару раз крепко стиснув в объятиях, дама наконец отступила назад, чтобы хорошенько посмотреть на своего первого воспитанника.

— Какая прелесть! — воскликнула она и, видимо от избытка чувств, принялась трясти меня за плечи, так что моя голова замоталась из стороны в сторону. — Так бы тебя и съела! Гордон, он тааакой милый! Дэвид, — громко сообщила она, буквально затаскивая меня в дом, — я столько времени ждала, когда же ко мне приедет такой милый мальчик!

Я почти ввалился в маленькую гостиную, отчаянно пытаясь обрести равновесие. Но стоило мне хоть немного сориентироваться в пространстве, как эта сумасшедшая женщина толкнула меня на диван. Гордон изо всех сил старался ее успокоить, подсовывая огромную кипу документов, с которыми она должна была ознакомиться, прежде чем стать моей опекуншей. Он чуть ли не силком усадил ее на диван и принялся рассказывать о том, что я из себя представляю. Гордон специально несколько раз повторил, что со всеми вопросами она должна сразу обращаться к нему.

— Ой, не волнуйтесь! — беззаботно ответила дама, улыбаясь и сжимая мою руку. — Разве могут быть проблемы с таким маленьким мальчиком?

Мы с Гордоном одновременно моргнули от неожиданности, после чего мистер Хатченсон начал прощаться.

— В таком случае, — сказал он, — мне уже пора. Надеюсь, вы поладите.

Я проводил Гордона до двери. Перед тем как уйти, он наклонился и прошептал, чтобы хозяйка дома не услышала:

— Постарайся быть хорошим маленьким мальчиком!

Я раздраженно поморщился. Как будто у меня был выбор!

После того как Гордон уехал, дама вернулась на диван. Покачав головой, она принялась тереть глаза, и я уже подумал, что она собирается плакать, как моя новая опекунша сказала с улыбкой:

— Нет… ну вы только посмотрите! Какой милый мальчик!

Я улыбнулся в ответ и протянул ей руку:

— Я Дэвид Пельцер.

Женщина ахнула, прикрыв рот ладонью:

— Ох, и о чем я только думаю! Я Джоанна Налс, ты можешь звать меня миссис Налс. Что думаешь об этом?

Я кивнул; с каждой секундой я все четче осознавал, что Джоанна воспринимает меня скорее как ребенка, чем как тринадцатилетнего подростка. И мне это не слишком нравилось.

— Очень мило с вашей стороны… миссис Налс, — ответил я.

Внезапно она вскочила с дивана и с гордостью показала фотографию мужа, вставленную в рамку.

— Это Майкл, — с нежностью произнесла она. — Мистер Налс. Он работает на почте, — сообщила Джоанна, прижав фотографию к груди, будто это был маленький ребенок. Мне стало как-то неуютно.

Но после встречи с мистером Налсом я почувствовал себя гораздо лучше. Он попросил называть его просто Майклом. Судя по тому, как посмотрела на него супруга, миссис Налс не слишком понравилось то, что он не следует ее правилам и так легко сходится с незнакомым ребенком.

При Майкле она всегда вела себя сдержанно и даже слегка раздраженно, но стоило ему уйти на работу, как Джоанна вновь начинала обращаться со мной так, будто я был ее куклой. Она сама мыла мне голову, на велосипеде разрешала кататься только до угла, а вместо двух с половиной долларов на карманные расходы, к которым я привык у Катанзе, я получил от миссис Налс два четвертака.

— Только постарайся все сразу не тратить! — заботливо предупредила она.

— Не беспокойтесь, не потрачу, — заверил ее я. Да и на что можно было потратить такую «огромную» сумму денег?

Из-за подобных ограничений я большую часть времени слонялся без дела по дому Джоанны. Сидя в гостиной, обставленной в лучших традициях каталога «Avon», я от скуки листал дамские журналы. Ближе к обеду я уже не знал, куда себя деть, поэтому устраивался перед телевизором и смотрел мультфильмы про «Спиди-гонщика». И когда я уже не мог больше пялиться в экран, я шел в свою комнату и принимался за раскраску, которую Джоанна мне подарила.

При этом меня не покидало ощущение какой-то неправильности происходящего. Точно так же я чувствовал себя, когда еще жил с мамой. По вечерам сквозь закрытую дверь в спальню до меня доносились звуки семейного скандала. Несколько раз Майкл довольно громко высказывал претензии по поводу моего присутствия в его доме. Я знал, что идея оформить опеку над ребенком принадлежала Джоанне. Сама миссис Налс не могла иметь детей, и ей было очень одиноко. Когда Майкл и Джоанна начинали ссориться, я тут же вспоминал о том, что творилось в моей собственной семье. И хотя я понимал, что никакая физическая опасность мне не грозит, я все равно забивался в дальний угол комнаты, натянув одеяло на голову. Однажды, незадолго до начала занятий в школе, мистер и миссис Налс кричали друг на друга так громко, что дрожали стекла в доме.

На следующее утро я попытался поговорить с Джоанной, которая явно была на грани срыва. Но в результате весь день просидел, забившись в угол дивана и глядя на то, как она раскачивается взад и вперед в кресле, тихо подвывая и прижимая к груди свою свадебную фотографию. Вечером я тихо ушел в свою комнату и аккуратно сложил в сумку вещи. В тот момент я понял, что вряд ли надолго задержусь в этом доме.

Но первый день в средней школе Парксайд заставил меня забыть о проблемах с Налсами. В классе мы сидели за большим круглым столом, и другие ученики смотрели в мою сторону безо всякой враждебности. Они, конечно, подшучивали над новичком, но скорее весело, чем злобно. Поэтому я позволил себе расслабиться. Стивен, одноклассник, сидевший рядом, толкнул меня локтем в бок и прошептал, что девочка, сидящая за другим столом, постоянно оборачивается в мою сторону.

— Ну и что? — удивился я. — И в чем дело?

— Это значит, что ты ей нравишься! — Стивен посмотрел на меня как на дурачка. — И если она тебе тоже нравится, то ты должен назвать ее шлюпкой, — объяснил он.

Я покачал головой, поскольку не был уверен, что именно обозначает это слово. Но другие ребята поддержали Стивена, и я решил, что нужно закрепить свой успех в классе, поэтому подошел к той девочке и прошептал:

— Ты самая красивая шлюпка, которую я когда-либо видел.

В классе мгновенно воцарилась звенящая тишина, хотя до этого ребята довольно активно болтали. Все повернулись в мою сторону. Девочки за столом закрыли лица руками. А я тяжело вздохнул, понимая, что снова все испортил.

Урок закончился, ребята устремились к выходу, и у двери образовался затор. Когда мне наконец удалось выйти из класса, я не успел сделать и пары шагов, как что-то заслонило от меня солнце. Я поднял голову и увидел самого большого восьмиклассника, которого встречал в своей жизни.

— Как ты назвал мою сестру? — грозно спросил он.

Я с трудом сглотнул и попытался придумать, что ему ответить. Но вместо разумных объяснений в голову лезла всякая чепуха, поэтому я сказал правду.

— Шлюпкой, — прошептал я. И секунду спустя кулак старшеклассника врезался в мой нос. Я даже не заметил, что произошло, но потом пришла боль, и я почувствовал, как по лицу течет кровь.

— Так как ты ее назвал? — ехидно переспросил он.

Я зажмурился и повторил свой ответ.

Удар.

После того как его кулак шестой раз отпечатался на моем лице, до меня наконец дошло: не стоит произносить слово «шлюпка», потому что оно означает что-то очень плохое. Я извинился перед этим гориллоподобным парнем, а он в ответ еще раз мне врезал и пригрозил:

— Никогда больше не называй мою сестру шлюхой!

Вернувшись домой, я заперся в своей комнате и попытался починить треснувшие очки. Из-за этого я не заметил, что Джоанна даже не вышла меня встречать. Мне очень хотелось спросить у нее или у Майкла, что означает слово «шлюха». Но по тому, как они общались друг с другом, я видел, что лучше мне самому разбираться со своими проблемами.