Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия. - Елена Лаврентьева

Почти чудесное открытие этой рукописи было важным происшествием не только для Флоренции, но и для всей Италии{16}.

Явление одного Голландца, в самую минуту своей смерти, сотоварищам своим

В одном голландском городе между разными гражданами учреждено было дружеское вечернее собрание. Сперва, может быть, следуя по совести узаконениям своего клуба, а наконец, по привычке, которая, как известно, еще сильнее совести и закона, они сходились каждый вечер исправно и точно, в назначенное время, в назначенном месте, и с такою же исправностию и точностию расходились, как скоро на деревянных стенных часах, нарочно для сего в зале собрания повешенных, пробьет одиннадцать часов. Таким образом прошло несколько лет, и члены общества, сближаясь время от времени теснее и становясь друг другу необходимее, не отступали никогда от принятого ими правила.

А посему не удивительно, что они соскучились, не видав несколько дней сряду в кругу своем одного сочлена, который жил поблизости того дома, где они собирались, и который не мог присутствовать по причине своей болезни.

Однажды, как наступил час расходиться, и обо всех городских и политических новостях довольно наговорились, один из присутствовавших сказал: каков-то в здоровье добрый наш старик Р.? Я слышал, что он сегодня очень дурен, и лекарь отозвался об нем весьма сомнительно.

Старика Р. любили в обществе; а потому такую весть приняли с живым соучастием и тотчас послали слугу наведаться о состоянии больного. Посланный чрез три минуты возвратился с ответом, что он лежит при последнем издыхании. Все испугались, встали с своих мест, подошли друг к другу, хвалили больного и сожалели об нем, каждый по-своему.

Между тем отворяется дверь — и — какой ужас! — бледный, мертвый призрак с померкшими глазами и странными телодвижениями торжественно входит; — потом вдруг, как бесчувственный и окаменелый, останавливается на пороге, устремив впалые глаза на собрание! Не нужно упоминать, что все члены собрания от ужаса лишились языка и движения и с своей стороны также походили на группу статуй; но то обстоятельство заметить должно, что в оном страшном привидении не могли они не узнать старого Р. Спустя несколько времени сей призрак подходит к столу и занимает то место, на котором он прежде сего обыкновенно саживался в собрании; берет пустую курительную трубку, лежавшую там на столе, и подносит ее ко рту. В ту минуту начинает бить на деревянных часах одиннадцать; трубка выпадает из рук его и разбивается; привидение сидит, вслушивается, и когда пробило одиннадцать, то оно поднимается и исчезает.

Как скоро члены собрания опомнились, то послали слугу в другой раз к больному. Ответ принесен тот, что больной в эту минуту скончался{17}.

Призраки и видения

Душа действует на тело, а тело в свою очередь действует на душу, и чтобы составить себе некоторое понятие о положении расстроенной души, надобно исследовать физические условия, необходимые для доставления мыслям ясности и точности.

Напрасно вообще полагают, что мы видим глазом, слышим ухом, ощущаем вкус языком. Настоящее место всех этих различных ощущений находится в мозге; а глаз, ухо и язык суть только органы, способные воспринимать впечатления внешних предметов и передавать их мозгу, в котором они делаются ощущениями. Предмет, поражая орган внешнего чувства, производит потрясение в нервах органа. Это потрясение переходит путем нерва в мозг; соответственное тому потрясение совершается в мозге и передается душе, и это потрясение души мы выражаем словом «ощущение». Идеи суть только копии ощущений: это возобновления прежних ощущений, отличающиеся от настоящих и современных меньшею степенью напряжения.

Таким образом, первое отправление мозга есть ощущение, sensation второе будет, если можно так выразиться, мыслетворение, ideatio, и, наконец, взаимные действия и противодействия этих двух явлений, известные под именем мышления. Главный способ, посредством которого производится мышление, есть сочетание мыслей, или так называемое мыслесцепление, — свойство души, которое дает ей возможность сближать и соединять воспринятые ощущения и сделанные по ним идеи, так что если по совершении такого сочетания или соединения возобновится одно какое-нибудь из прежних ощущений или идей, оно тотчас вызывает все ощущения или идеи, с которыми первоначально было в связи. Эта способность мыслесцепления действует правильно, однообразно и определительно, пока она не расстроена. Так, например, когда действия мыслесцепления исправны, идеи, вызываемые им из прошедшего, возникают в нас всегда в известном порядке, который обыкновенно бывает тот самый, по которому рождались ощущения; то есть если ощущения ABC восприняты душою в порядке этих букв, то при возобновленной идее В возникнет следующая идея С, но не А; сверх того возникновение идей, вызываемых их сцеплением, происходит с известной быстротою, за пределами которой мысли делаются сбивчивыми. Для произведения ощущения надобно, чтобы внешний предмет ударился в орган чувства с некоторою силою, но если сила слишком велика, предмет вместо чистого ощущения произведет только боль. Точно так же, если ряд идей, вызываемых мыслесцеплением, не возникает с некоторою степенью живости, оне представят душе сбор одних смутных образов, а если, напротив, оне слишком живы, то делаются не способными к образованию стихий ясной мысли.

Мозг только тогда может воспринять чувственные впечатления, сообщаемые ему нервами, превращать их в ощущения и идеи, сочетать и возобновлять их, когда он находится в здоровом состоянии. Главные деятели, содержащие мозг в здоровом состоянии, суть его органические нервы и его кровеносные сосуды. Мозг, так же как и прочие органы, содержится в здоровье посредством процесса питания, которым управляют органические нервы. Если поселится расстройство в органических нервах, вещество мозга может подвергнуться изменениям, которые произведут болезни, до того многоразличные, что мы не будем исчислять здесь даже их названий: заметим только, что самая легкая болезнь мозга может сделаться препятствием к проявлению ясной и здоровой мысли. Ход мыслесцепления может быть равномерно возмущен расстройством обращения крови в мозговых сосудах. Если не допустить к мозгу обыкновенного притока крови, бесчувственность будет непосредственным следствием этой остановки; сделается обморок и потом вскоре приключится смерть, в случае, что не найдут средства восстановить обращение жизненной влаги. Если напротив кровообращение будет ускорено более известной меры, это излишнее возбуждение не произведет бесчувственности, однако же проявление мысли будет возмущено бесконечно различным образом.

Нет, может быть, ни одной болезни, которая более или менее не могла бы произвести расстройства в действиях органических нервов мозга; отправления их подвергаются неисправности наиболее от болезней брюшных внутренностей, особенно пищеприемного канала, и еще более желудка; то же следствие производят некоторые болезни печени и брыжейных желез. Мы сказали, что как ускорение, так и остановка кровообращения в мозговых кровных сосудах всегда производит сбивчивость в ощущениях, следственно и в идеях, и во всех действиях души. Различные физические деятели, так же как болезни, дают начало разительным примерам этого рода: таким образом вдыхание газа азотистой окиси производит все последствия ускоренного кровообращения. Лишь только проникнет азотистая окись в легкие, пульс начинает биться с большим напряжением, полнее и быстрее, и соответственная этому перемена происходит в умственных отправлениях. Ощущения становятся живее; чувствительность осязания усиливается; зрение бывает наполнено ослепительными искрами; слух делается тоньше; приятные и необыкновенно живые воспоминания с быстротою толпятся в душе. Из людей, вдыхавших этот газ, один сравнивал свои ощущения с теми, которые он чувствовал при представлении героических сцен на театре; другой говорил, что они напоминали ему впечатления, произведенные в нем концертом, данным в память Генделя, когда семьсот музыкальных инструментов дружно оглашали своими звуками своды Вестминстерского аббатства…

Из приведенных фактов можно удостовериться, что некоторые умы имеют сильное естественное направление составлять себе образы всего того, что возбуждает их внимание и участие, и что другие имеют направление представлять себе с необыкновенною живостью минувшие впечатления. «Я помню, — говорит доктор Ферриер, — что четырнадцатилетним мальчиком, всякий раз, когда днем я глядел на какой-нибудь занимательный предмет, романтическую развалину, красивый замок, военный парад и потом входил вечером в темную комнату, вся виденная мною сцена представлялась мне в таком блеске как среди белого дня и в течение нескольких минут носилась передо мною. Я убежден, что печальные или страшные виды представлялись бы уму точно таким же образом после домашних неприятностей тенью общественных ужасов». Есть люди, которые совсем не помнят своего лица и не имеют об нем понятия, и напротив того есть такие — примеры этого нередки, — что видят себя как в зеркале всякий раз, когда вздумают. Некоторые живописцы в состоянии написать свой портрет на память, что без подобной способности было бы невозможным. При известном расстройстве умственных направлений, особенно большом и быстром приливе крови в мозговые кровные сосуды, способность эта приобретает у них новую силу, и они видят себя в призраке. Один из адъютантов графа М. послан был своим генералом ночью, часу в одиннадцатом, в канцелярию за бумагами, и, входя со свечою в комнату, в которой обыкновенно сам занимался, увидел за своим столом себя самого, то есть свой образ, который писал на месте его. Он несколько раз возвращался туда в сопровождении других, и видение всякий раз повторялось с теми обстоятельствами. Феномен этот давно известен простому народу, который во многих странах верит в существование двойников. Наконец можно еще привести весьма любопытный случай, который доктор Гуфеланд рассказывает в своем журнале со всеми медицинскими подробностями. Один из берлинских жителей был с некоторого времени преследуем видениями; сначала явились ему два призрака; потом число их стало умножаться; и наконец дошло до того, что регулярно в шесть часов вечера целая толпа мнимых гостей, мужчин и женщин, приходила гулять кругом комнаты, и каждый из них, проходя мимо страдальца, учтиво кланялся ему. После разных опытов избавить его от этого мучения, вздумали пустить ему кровь во время самой прогулки духов: по мере того, как кровь истекала, призраки бледнели, редели, рассеивались и, наконец, исчезли. Это обстоятельство решительно приводит нас к тому, что мы сказали в начале статьи о действии на мозг ускоренного кровообращения и преисполнения кровью его сосудов.