История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Валленштейн некогда требовал от тех округов, где располагались его войска, чтобы они не только доставляли войскам жилище и содержание, но чтобы они и выплачивали им жалование, и притом офицерам, особенно штаб-офицерам, - чрезвычайно высокое. То, что округа не вносили, войска собирали сами. Из взаимодействия гражданских властей и войсковых начальников выработалась своего рода система управления, обеспечивавшая удовлетворение требований войска и в то же время по возможности щадившая край, чтобы он не был доведен до полного истощения и чтобы хозяйственная жизнь в нем могла продолжаться. Теперь, в мирное время, управление (за исключением набора рекрутов) осталось в руках гражданских властей, которые собирали систематически налоги и развивали налоговую систему41. Для Бранденбурга особенное значение имело, как наиболее важная и продуктивная часть налоговой системы, всеобщее обложение предметов потребления - акциз, введенный в 1667 г. по образцу Голландии.

 Однажды созданная, постоянная армия стала быстро расти, сперва под давлением потребности, вызванной войнами с Людовиком XIV, затем - осложнениями, сопряженными с Великой Северной войной, а в дальнейшем, по окончании последней, - под влиянием великодержавных устремлений Фридриха-Вильгельма I и, наконец, завоевательной политики Фридриха Великого. Для этой цели приходилось добывать как людей, так и деньги.

 Деньги притекали благодаря все более строго разработанной налоговой системе, более рациональному и интенсивному использованию доменов, хорошо поставленному контролю и, наконец, субсидиям, которые с 1688 г. морские державы охотно выплачивали немецким государям, поставлявшим войска в войнах с Людовиком XIV. Бранденбург с 1688 по 1697 гг. получил не менее 6 545 000 талеров субсидий - одну третью часть всех его военных расходов42.

 Среди обвинений, при помощи которых придворной камарилье удалось свалить превосходного министра Данкельманна, заключался и вопрос, почему же ощущаются денежные затруднения, тогда как субсидии ведь должны были бы обогатить курфюрста.

 Больше забот, чем добывание денег, причинял теперь вопрос о добывании людей. Добровольной вербовки оказывалось уже недостаточно. Уже во время Тридцатилетней войны мы слышим о принудительном заборе на военную службу. Монтекукули (Сочинения, т. II, стр. 469) предлагал, чтобы "сирот, незаконнорожденных, нищих и бедных, воспитывавшихся в приютах, отдавали в военно-воспитательные установления для подготовки их в солдаты наподобие янычар". На практике этого опыта, пожалуй, ни разу не проделали; такие кадетские корпуса для рядовых обошлись бы слишком дорого и дали бы слишком ничтожные результаты. Не нашлось поэтому другого пути, как ввести в систему насильственную вербовку.

 Офицеры хватали подходящих людей где попало и принуждали их побоями записываться в рекруты. Или же поручалось местным властям поставлять в полки известное число людей из своего округа. Произвол оскорблял всякое чувство справедливости и наносил страшный вред стране. Естественными последствиями являлись злоупотребления и взяточничество. Офицеры и чиновники пользовались своим правом набирать рекрутов для вымогательства и снова отпускали набранных за взятку. "Офицеры, - говорится в одном мандате от 10 февраля 1710 г., - часто осмеливаются вести изрядную коммерцию с рядовыми, отпускать их за деньги или перепродавать их в другие полки и роты". Крестьяне переставали привозить в город свои продукты, опасаясь, что их там арестуют и передадут в руки вербовщиков. Молодые люди толпами уходили за границу, чтобы избежать военной службы. Наместник Померании доносил в 1706 г., что подданных вконец разоряют приемы вербовки и прочие тяготы. В 1707 г. из Миндена доносили, что сельскохозяйственных рабочих уже нельзя достать, потому что вербовка разогнала всех молодых людей в соседние провинции. Регламент, изданный в 1708 г., предписывал, чтобы всех годных в строй людей, "которые не приносят никакой пользы обществу, хватали втихомолку и передавали в крепость", откуда комендант должен их передать офицерам- вербовщикам. Еще хуже стало положение при Фридрихе-Вильгельме I. Правда, вступление его на престол приблизительно совпало с окончанием войны с Францией, а сам король, кроме его кратковременного участия в Северной войне, не вел войн, сопряженных с крупными потерями, но потребность в людях, тем не менее, при нем возросла, так как он удвоил состав армии. Изо всех провинций сыпались жалобы на то, что вербовка гонит население из края и угрожает полным разрушением хозяйственной жизни. Жители оказывали вербовкам сопротивление силою, и генерал-аудитор сетовал на частые случаи кровопролития, происходившие при этом. Хотя король и издавал один за другим указы, долженствовавшие урегулировать эти насилия, но так как сам же он рекомендовал захват и вербовку непослушных горожан и крестьян и таких слуг, "которые плохо исполняют свое дело", и толковал добровольность вербовки в том смысле, "чтобы при этом не допускались эксцессы либо чрезмерные насилия, которые возбуждали бы жалобы", то казалось, что "небольшие насилия" дозволены, и на практике оставалось все по-старому.

 Между тем, хотя современники, да и сам создатель этой системы и не отдавали себе в этом ясного отчета, произошло принципиальное изменение в отношениях армии к своему верховному вождю, а через это и к государству, изменение, обусловившее в дальнейшем существенные последствия.

 Наряду с постоянной армией, пополняемой вербовкой, король Фридрих I организовал в 1701 г. народную милицию, преемственно связанную со старой повинностью обороны страны, в которую зачисляли (enrollierte) горожан и крестьян. Фридрих-Вильгельм I упразднил эту милицию при самом своем вступлении на престол как слишком мало пригодную в военном отношении, но за принцип - повинность служить - он крепко держался и перенес его на постоянную армию. От вольной вербовки под давлением необходимости перешли к насильственному набору, не сумев его обосновать ни этически, ни государственно-юридически. Теперь Фридрих-Вильгельм I в эдикте от 9 мая 1714 г. провозгласил, что молодые люди от рождения и по устроению и велению Господа Бога повинны и обязаны служить своим достоянием и кровью; "вечное блаженство - в руке Божьей, все же остальное в моих руках". Многие в этом готовы были усмотреть провозглашение великого принципа всеобщей воинской повинности. Но это - неверно. Это было лишь провозглашением принципа неограниченной власти государства, воплощенного в лице короля, над подданными - распоряжаться ими в зависимости от потребностей государства. Представление о том, что все граждане призваны сражаться за государство, совершенно отсутствовало, и никто не восстал бы против него с большей силой, чем сам Фридрих-Вильгельм I. На его взгляд, солдатская служба была профессией, как всякая другая профессия, иметь которую может лишь тот, кто ей обучен людьми, технически в ней воспитанными. Тот, кто был солдатом, должен был им оставаться по возможности всю жизнь. Если бы можно было получить в достаточном числе добровольно завербованных, то Фридрих-Вильгельм I был бы совершенно удовлетворен. То, что он приказывал производить наборы и обязывал к службе своих подданных, было лишь сгущением того принципа, с которым мы встречаемся во Франции при Людовике XIV43. Но именно посредством повышения этого требования армия и народ оказывались вступившими в такие взаимоотношения, которых раньше не существовало; набор при Фридрихе-Вильгельме I на практике оказался предтечей провозглашенной 100 лет спустя всеобщей воинской повинности.

 Посте того как уже раньше неоднократно издавались распоряжения, согласно которым каждому полку отводилась для вербовки определенная область, король издал в 1733 г. общий приказ в этом смысле, который под названием "Кантон-регламента" получил несколько легендарную известность44. Мысль, положенная в основание этого акта, так проста и как бы сама собою напрашивается, что можно удивляться тому, что с осуществлением ее мы встречаемся лишь на двадцатом году правления этого короля45.

 Основным принципом оставалась добровольная вербовка. Сам термин - вербовка - был сохранен даже тогда, когда позднее речь шла о производстве совершенно правильных наборов; однако ограничение вербовочной деятельности капитанов определенным районом - не только полковым, но ротным участком, придало этой деятельности совершенно иной характер. Капитаны чаще всего были помещиками или родственниками помещиков и охотнее всего "вербовали" рекрутов в этих поместьях. Теперь эти не лишенные ценности патриархальные отношения были порваны, и область личного усердия в вербовке была сильно сужена. Толчком к этой важной по своим последствиям реформе послужило то, что опыт показал, что при свободной конкуренции в вербовке капитаны охотились за рекрутами на чужих участках и, стараясь перебить друг у друга рекрутов, вступали между собою в постоянные конфликты.