Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа - Олег Витальевич Горбачев

Кадр из фильма «Молодая жена», реж. Л. Менакер, 1978

Еще один важный сюжет – отношение к личному хозяйству. За счет него деревня выживала в 1930–1940-е гг., да и в более поздний период личное хозяйство служило хорошим подспорьем для бюджета семьи.

Работы в своем хозяйстве (огород и уход за скотом) выполнялись преимущественно нетрудоспособными членами семьи (дети и старики), большая нагрузка падала на хозяйку, которая должна была успеть сделать все домашние дела до выхода на колхозные работы и тратила на работу в своем хозяйстве в четыре раза больше времени, чем мужчины[258].

«Работать я начала в колхозе, – вспоминает Н. Ф. Стремоусова (дер. Кривошеи Кировской обл.). – Был у нас бригадир, который назначал работу, утром часов в пять стукнет в окно, скажет: “Сегодня туда-то иди”. Куда пошлет, туда и идем: навоз возили на лошадях в поле, машин не было никаких. Слыхали про них как про сказку какую… Потом боронили, сеяли. Все приходилось делать. А бригадир-то скажет в пять часов, а встаешь-то часа в три, а то и раньше. Надо ведь и печь истопить, сварить и для скотины, и для себя, корову подоить, накормить. И бежишь ранехонько на работу…»[259]; «Придешь ночью – да стирать надо, потом на речку бежишь полоскать, а спать-то уже некогда – со скотиной, стряпать надо, да опять на работу. Детей почти и не видали. Работали ни праздников, ни выходных не знали»[260].

Репрезентации этого вида трудовой занятости в кино не уделялось заметного внимания. Может быть потому, что личное подсобное хозяйство на протяжении всего времени его существования, вплоть до 1980-х гг., воспринималось как пережиток и временное явление. Критическое отношение к личному подворью соответствовало задачам аграрной политики: с завидной периодичностью власть инициировала кампании по свертыванию личных подсобных хозяйств (ЛПХ) – в 1939 и 1946 гг. боролись с отрезками земли и за сокращение приусадебного надела, в начале 1960-х гг. вводятся ограничения на содержание личного скота и т. д.

Работа в приусадебном хозяйстве чаще всего представлена в фильмах либо как элемент повседневности («Деревенский детектив», 1968), либо как отрицательное явление, подпитывающее частнособственнические настроения несознательных колхозников («Чужая родня», 1955). Нередко в фильмах подчеркивается противостояние личного и колхозного, показаны попытки несознательных колхозников нажиться за счет колхозного имущества. Так, в фильме «Простая история» хитроватый Егор Лыков, заместитель председателя колхоза, отчитывает своего сына: «Выучили вас дураков словам всяким, вы и рады. Нет таких людей, которые про свои интересы забывали бы. Только интересы у всех разные. Мне, скажем, эти звания, да должности эти громкие ни к чему. Дай бог со своим хозяйством с управиться. А другим почет и славу подавай, тем и живут».

Таким образом то, что в традиционном обществе рассматривалось как норма, – работа от зари до зари и снижение напряженности труда только в зимние месяцы, отсутствие выходных и отпусков – в условиях индустриального общества выглядит аномалией. «Городской» режим трудовой занятости, основанный на нормировании и законодательном регулировании трудовой недели, чередовании трудовых будней и отдыха, начинает постепенно утверждаться в деревне. Увеличение свободного времени не воспринимается крестьянским сознанием как «правильное», особенно в периоды сельскохозяйственной страды. Подсознательное чувство вины и отсутствие традиций «выходного дня» подталкивало к развитию негативных явлений, прежде всего пьянства.

5.3. Праздники и музыкальная культура

Сельская повседневность включала не только труд, но и праздники, которые также стали объектом внимания кинематографа, тем более что праздничные торжества, как правило, совпадают с кульминационными моментами сюжета, когда интрига завязывается, либо, напротив, наступает развязка. В советской кинодраматургии сельские праздники с их энергетикой, национальным колоритом, публичностью присутствуют в большинстве фильмов и позволяют проследить процесс сохранения либо замещения традиционных праздничных практик советскими. Новая праздничная культура характеризуется следующими чертами: секуляризация, идеологизация, рационализация. На смену традиционной номенклатуре праздников, которая включала религиозные, семейные и трудовые, приходит новый праздничный календарь, основу которого составляли революционные праздники, дополненные профессионально-трудовыми и семейными. В этом перечне семейные события (свадьба, похороны, проводы в армию) оказались наиболее устойчивой структурой повседневности, широко представленной на художественном экране.

Процесс трансформации праздничной культуры был достаточно продолжительным. Вплоть до 1950-х гг. деревня жила преимущественно по традиционному праздничному календарю. Перелом наступает в 1960-е гг., когда взрослеет поколение, родившееся в 1930-е гг. и воспитанное в советской системе ценностей, отрицавшей прежнюю религиозную традицию. Однако, если судить по художественному кинематографу, новая праздничная культура формируется уже в 1930-е гг. Этот хронологический сдвиг имеет чисто пропагандистскую природу. Вспомним, что кинематограф 1930-х гг. в большей степени конструирует новую социалистическую реальность, нежели отражает ее. Он показывает желаемую, а не реальную колхозную деревню. Исключение составляют семейные торжества (свадьбы), без которых не мог обойтись сталинский кинематограф, где любовные истории имели вполне традиционную развязку. Однако советский свадебный ритуал еще не сложился, поэтому воспроизводился народно-лубочный вариант торжества без участия церкви.

Антицерковная позиция кинематографа проявлялась в том, что в 1920– 1950-е гг. церковные праздники либо совсем не демонстрировались на экране, либо подавались в сатирическом ключе. Такой подход существенно искажает реальную картину. То же происходит и с советскими государственными праздниками: их ритуальная сторона начала формироваться в 1920-е гг., но в деревне стала элементом повседневности гораздо позднее, в том числе потому, что государственные праздники складывались как элемент городской культуры, использующий соответствующие массовые технологии.

По мнению В. Смолкина, утверждение массовых празднеств как аутентичного воплощения советской идентичности в конце 1930-х гг. совпало с отказом Сталина от воинствующей антирелигиозной пропаганды, когда постепенно сошли на нет даже эпизодические попытки энтузиастов ввести социалистические обряды[261]. Обычные для города, массовые праздники были плохо представимы в более камерной, «семейной» сельской праздничной культуре. Для достижения минимальной достоверности естественным выходом для сценариста деревенского фильма в этой ситуации было апеллирование к сельской фольклорной традиции (напр. «Гармонь» И. Савченко или «Свинарка и пастух» И. Пырьева).

Большую роль в формировании новой сельской праздничной культуры сыграли клубы, ставшие центрами организации досуга и проводниками социалистической культуры, в том числе новых праздничных ритуалов. Их сеть начинает формироваться в 1920-е гг., но необходимой критической массы, достаточной для изменения устойчивых структур повседневности, достигает только в 1950-е гг.

При анализе процессов трансформации праздничной культуры важно проследить не только замещение одних праздников другими, но и изменение к ним отношения деревенских жителей. В традиционном крестьянском обществе праздник