Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг. - Николай Анатольевич Савин

Далее Галликан продолжает: «И Кассий оправдал составившееся о нем мнение. Он немедленно велел объявить перед строем и вывесил уведомление на стенах о том, что если кто-нибудь опоясанный будет обнаружен в Дафне, то возвратится назад распоясанным. Через каждые семь дней он осматривал вооружение солдат, а также их одежды, обувь и поножи. Он удалил из лагеря все, что способствует изнеженности, и объявил, что если нравы воинов не исправятся, то зимой они будут жить в кожаных палатках. И действительно, они прожили бы так, если бы образ жизни их не стал лучше. Через каждые семь дней происходили военные упражнения всех воинов: они пускали стрелы и производили упражнения с оружием. Он считал прискорбным то обстоятельство, что воины не занимаются упражнениями, тогда как атлеты, охотники и гладиаторы постоянно упражняются; предстоящий воинам труд был бы для них более легким, если бы он стал для них привычным» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий VI].

Очевидно, после победы и взятия Селевкии и Ктезифона в 165 году Авидий Кассий немало возгордился и начал позволять себе лишнее. «Доброжелатели» немедленно донесли об этом Луцию Веру в Антиохию, а тот Марку Аврелию в Рим. Переписку соправителей по этому поводу приводит Вулкаций Галликан (об аутентичности подобной переписки мы уже говорили).

Итак, дадим слово Галликану: «Из письма Вера: „Авидий Кассий жаждет, как мне кажется, императорской власти, что стало известным уже при моем деде — твоем отце. Я желал бы, чтобы ты приказал наблюдать за ним. Все наше ему не нравится. Он собирает себе значительные средства. Над нашими письмами он смеется. Тебя он называет философствующей старушонкой, а меня расточительным дураком. Подумай о том, что следует предпринять. Я не питаю ненависти к этому человеку, но ты подумай о том, что ты оказываешь плохую услугу себе и своим детям, имея среди лиц, носящих военный пояс, такого человека, которого воины с удовольствием слушают, с удовольствием видят“.

Ответ Марка на письмо Вера по поводу Авидия Кассия: „Я прочитал твое письмо, в котором больше беспокойства, нежели императорского достоинства; оно не сообразно с обстоятельствами нашего правления. Ведь если ему суждено свыше стать императором, то мы не сможем убить его, хотя бы и желали этого. Ты знаешь изречение твоего прадеда“: „Никто еще не убил своего преемника“. Если же не суждено, то без проявлений жестокости с нашей стороны он сам попадется в сети, расставленные ему судьбой. Добавь к этому еще и то, что мы не можем объявить виновным человека, которого никто не обвиняет и которого, как ты сам говоришь, любят воины. Затем, сущность дел об оскорблении величества такова, что даже те, чья виновность доказана, кажутся жертвами насилия. Ведь ты сам знаешь, что сказал твой дед Адриан: „В жалком положении находятся императоры: ведь только после того, как они убиты, люди могут поверить, что заговор с целью захватить тираническую власть действительно существовал“… Итак, пусть Авидий ведет себя как хочет, тем более, что это — хороший полководец, строгий, храбрый и необходимый для государства. Что же касается твоих слов о том, чтобы смертью его предохранить моих детей, то пусть уж совсем погибнут мои дети, если Авидий заслужит большую любовь, чем они, и если для государства будет полезнее, чтобы был жив Кассий, а не дети Марка» [Вулкаций Галликан. Авидий Кассий I–II].

Возможно, Марк не поверил соправителю, но если Кассий действительно вёл себя так неосмотрительно, как пишет Луций Вер, Марк должен был получить известия об этом и из других источников. Почему же Марк не позволил арестовать и казнить Кассия, а напротив, дал ему консулат на 166 год, а затем утвердил его легатом Сирии? Если отбросить философский фатализм, приведённый Галликаном в письме Марка, то, видимо, Марк, во-первых, не очень-то поверил в серьёзность намерений Кассия, во-вторых, решил не терять способного молодого полководца, который, будучи в Сирии может держать в страхе парфян, а вот отнять власть у соправителей сможет вряд ли, в силу слабых боевых качеств Сирийской армии и её ограниченного состава. За Кассием должен был присматривать верный Марций Вер из Каппадокии. Он тоже стал консулом 166 года. Его долгое пребывание легатом этой провинции объясняется именно необходимостью пригляда за Кассием, иначе Марк наверняка отозвал бы этого выдающегося полководца и администратора на Дунай в тяжелейшие годы начала Маркоманнской войны. Да и Кассия не вызывали в Европу именно по причине некоторого недоверия к нему.

Таким образом Марк заморозил ситуацию с Кассием, толково использовав способности этого человека и не позволив ему получить командование в Европе, где он мог бы попытаться совершить переворот. Восстать же в Сирии Кассий не мог, поскольку от него отвернулась бы большая часть империи, которую защищал именно Марк в тяжёлых боях на Дунае.

Ну а тогда, в начале 166 года, Авидий Кассий вывел армию из Месопотамии и к весне привёл её в Сирию. Именно тогда он мог познакомиться с женой Марка Аврелия Фаустиной, приехавшей в Сирию к дочери, жене Луция Вера, по поводу рождения ею ребёнка. Что-то между ними произошло, что позволило потом многим указывать на связь Фаустины с Авидием Кассием и выставлять Фаустину зачинщицей мятежа.

Летом Луций Вер с европейскими войсками отбыл в Рим, Публий Марций Вер и Гай Авидий Кассий стали консулами, а затем легатами Каппадокии и Сирии.

На следующий год в Европе началась Маркоманнская война, а Восток успокоился. Кассию и Веру пришлось отдать часть своих войск на Дунай, что ещё больше уменьшило возможности честолюбивого сирийца.

Он терпел несколько лет, продолжая дисциплинировать сирийскую армию, прекрасно вел порученное ему дело в Сирии и Аравии, и, по словам Галликана, был любим всеми жителями Востока, а в особенности антиохийцами. Эта деталь говорит нам о том, что Авидий Кассий, став наместником Сирии, изменил свои методы, хотя бы частично. Он должен был ласково обходиться с солдатами и населением подвластных ему земель, чтобы добиться их любви и поддержки. Видимо, это он и делал.

В 172 году Марк «вспомнил» об Авидии, отправив его на подавление восстания буколов в Египте и, как, мы уже знаем, Кассий тоже вёл там себя довольно осторожно.

И вот наступил тот самый, решающий для Авидия Кассия 175 год. В конце марта он получил из ставки императора ложное известие о смерти Марка Аврелия. После этого Авидий решился. Малолетнего Коммода он не считал препятствием, а с полководцами Марка надеялся договориться, учитывая поддержку императрицы.

По словам Вулкация Галликана: «Он объявил себя на Востоке императором,