Записки «черного полковника» - Сергей Трахимёнок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще более сложной была обстановка в других городах Восточной Германии. В Магдебурге демонстранты штурмовали здание почтамта и тюрьмы. В городе Биттерфельде погромщики захватили здание окружного отдела МГБ ГДР, избили сотрудников и захватили оружие. В Лейпциге они ворвались в здание суда, захватили городскую радиостанцию и стали передавать в эфир антиправительственные призывы.
Правительство Восточной Германии окончательно выпустило ситуацию из-под контроля и для нормализации обстановки приняло решение передать власть командованию советских войск.
Войска вошли в Берлин. При их поддержке сотрудники МГБ и полиции двинулись на освобождение от мятежников зданий ЦК СЕПГ и Дома правительства. Но штурмовать их не пришлось. После первых выстрелов толпа разбежалась.
После этого, буквально в течение полусуток волна насилия пошла на спад, и началась работа по выявлению организаторов, подстрекателей и провокаторов.
В протоколе допроса одного из активных участников погромов есть данные о том, что в Западном Берлине рекрутирование безработных к участию в массовых беспорядках осуществлял некий Хельмут Фишер, прибывший из Тюрингии, хорошо говорящий по-русски и помешанный на идее объединения Германии.
События эти впоследствии будут названы «повторным штурмом Берлина». Многие аналитики приводили различные причины этих событий: и ухудшение экономического положения населения ГДР, и потерю управления со стороны СЕПГ, но все как-то упустили еще два фактора: смерть Сталина и определенный паралич власти в СССР…
Во время одного из совещаний Ефимов сказал мне, чтобы я связался с Ухналевым из американского отдела.
— Почему он со мной не свяжется? — спросил я. — Ведь это у него нужда во мне.
— Указание Евгения Петровича, — сказал на это Ефимов.
Связываюсь с Ухналевым. Он просит меня зайти к нему в кабинет.
— В чем дело? — спрашиваю его я, попав на «территорию американского отдела».
— Дело не срочное, — отвечает он. — Давайте попьем чаю и поговорим.
Ухналев моложе меня лет на семь. Во время войны он действительно «фронт за Уралом искал», потому что был непризывного возраста.
Пьем чай, рассуждаем о том, что все имеет конец, когда-нибудь закончится наша командировка, и мы вернемся в Минск.
После чая Ухналев достает из сейфа книгу и подает ее мне.
— Это справочник, который издало одно из подразделений БОБ, в нем описано многое, в том числе и обстановка некоторых кабинетов, особенно сотрудников «американского отдела», их телефоны и установочные данные. Правда, эти данные чаще всего легендированные, но есть и настоящие.
— Чему удивляться, — говорю я. — Ты посмотри, сколько после пятьдесят третьего года у нас было перебежчиков на Запад.
— Я не об этом. Просто Евгений Петрович, увидев этот справочник, был возмущен и дал указание мне и вам разработать некий ответный шаг, чтобы снизить эту беспардонную активность наших визави.
— И в чем это должно выражаться?
— Спросите что-нибудь полегче. Нам с вами нужно разработать сначала предложения, а потом, при санкционировании, и — мероприятия.
— С чего начнем?
— С поиска той структуры, которая разработала этот справочник.
— Логично, — ответил я. — Будем это делать вместе или по одному?
— По одному, — сказал мне Ухналев.
Вернувшись к себе, я взялся за исследование справок об оперативной обстановке в Западном Берлине, а также об организациях, которые используются разведками в качестве прикрытия. Выявив несколько интересных моментов, пошел к Ухналеву, мы наложили мои схемы-предположения на его и определили наиболее вероятные источники, из недр которых мог появиться документ, который возмутил Евгения Петровича.
После этой технической процедуры мы пришли к выводу, что БОБу стало тесно в особняке на улице Ференверг в пригороде Далем, и он начал создавать отдельные подразделения в других районах Западного Берлина.
Но перед этим в БОБе для координации всей деятельности на территории ГДР была создана специальная «целевая комната» — информационно-аналитический аппарат, своеобразный «ситуационный центр управления», способный быстро анализировать и оценивать поступающую оперативную информацию.
В разведке, как и в любом другом виде человеческой деятельности, все связано и уравновешено. Как только увеличивается аналитическая составляющая, тут же возрастает необходимость в сохранении пропорции между аналитиками и теми, кто добывает информацию.
Следовательно, где-то на нашей территории увеличилось количество источников, поставляющих информацию. Поскольку аналитики могут находиться где угодно, а те, кто добывает информацию, всегда находятся ближе к объектам интереса, чем аналитики.
Решить поставленную руководством задачу можно двумя путями: ориентировав на поиск источников контрразведку или получить информацию об этом от источников, работающих в структурах визави. Второй путь более быстрый. Начинаем с него. И через некоторое время получаем неопределенную информацию о том, что один из старших офицеров Ми-Ай-Ди (военная разведка) создал под прикрытием некоего гражданского учреждения контору, которая стала давать основной массив информации по ГДР.
И тут Ухналеву приходит в голову мысль:
— проверить все учреждения, которые возникли на территории Берлина в последние два года;
— сравнить интенсивность их деятельности с аналогичными структурами, действовавшими на данной территории до этого периода и в настоящее время.
Мы сделали это и выявили такое учреждение. Эта была страховая фирма «Блаухаус», которая почему-то скупала и выписывала огромное количество местных газет на территории Восточной Германии. Располагалась она в районе аэропорта Темпельхоф.
— Удобное расположение, — сказал Ухналев. — Мгновенно можно улететь на Запад.
Когда есть конкретный объект изучения, начинается рутинная работа с использованием всех возможностей, чтобы не только вскрыть деятельность его сотрудников, но и выявить новые методы, которые используют визави против тебя.
Обложив объект «средствами и силами», мы медленно проясняли картину его деятельности, удивляясь, как можно при такой интенсивной деятельности за два года не попасть в поле зрения контрразведки…
Виктор Сергеевич
На следующий день после обеда Виктор Сергеевич пришел к Ухналеву, но тот на звонок домофона не отозвался. И тогда Виктор Сергеевич присел на лавочке у подъезда.
Вскоре из подъезда вышла старушка и села рядом.
«Елы палы! — подумал Виктор Сергеевич. — Вот попал в ощип, сейчас она начнет меня прокачивать».
Интуиция его не подвела.
— А вы к кому? — спросила старушка.
Да, лучшая конспирация — это отсутствие всякой конспирации.
— К Валерию Михайловичу, — сказал он.
— Это, к какому?
— Да тому, что у вас в подъезде живет.
— А как его фамилия?
— Да вот запамятовал, не то Сычев, не то Филинов.
— Нет у нас таких, — сказала старушка.
— Да откуда вы знаете? Смотрите, здесь в подъезде тридцать шесть квартир.
— Не тридцать шесть, а тридцать четыре, на первом этаже двух квартир нет, потому что с обратной стороны подсобка магазина. А на каком этаже он живет?
— Не знаю, — ответил Виктор Сергеевич, — мы договорились с ним встретиться у подъезда.
— Давно ждешь? — раздался сзади голос Ухналева.
— Минут пятнадцать, — ответил Виктор Сергеевич.
— Ничего подобного, — сказал старушка, — он тут целый час сидит, я его сначала из окна срисовала, а потом на лавочку вышла. А еще он сказал, что ждет Филинова, но у нас в подъезде таких отродясь не бывало.
— Агнесса Федоровна, — сказал Ухналев, — это он спутал меня с Филиновым, фамилии очень похожи.
— Да-да, — вставил свои пять копеек Виктор Сергеевич, — это что-то вроде лошадиной фамилии Овсов.
— Причем тут Овсов, когда речь идет о Филинове? Разве можно сравнивать фамилии Филинов и Ухналев.
— Можно, Агнесса Федоровна, можно, — сказал Ухналев. — Это почти одно и то же, ведь филин ухает, значит, Филинов очень близок к Ухналеву.
— Ну, вы даете… — произнесла Агнесса Федоровна вслед за отставным «рыцарям плаща и кинжала». — Я бы вам за такие сравнения по двойке поставила!
— И правильно сделали бы, — сказал Ухналев, открывая дверь подъезда и пропуская вперед Виктора Сергеевича.
— Конечно, правильно! — послышалось им в ответ даже через закрытую дверь. — Безграмотность полная…
— Она бывшая учительница, — сказал Ухналев, когда они вошли в лифт.
— Разумеется, начальных классов?
— Бери выше, университета.
В квартире на столе они нашли раскрытую бумажную папку с вырезками из газет, журналов и просто записями.