Мир Деревьев - Александр Сухов

В родные места он попал уже ближе к вечеру. Солнце едва коснулось верхушек деревьев, и дневная жара потихоньку начинала спадать. Три года юноша не был в Урочище Единорога и как-то особенно не страдал, но, вернувшись, испытал ни с чем несравнимое чувство радости и еще какие-то ощущения определенно положительного свойства, описать которые словами не был способен.

Первым, кого Феллад повстречал на окраине Урочища Единорога, был старейшина клана Единорога Харт. Глава сельской администрации поначалу даже не признал в высоком статном юноше того Феллада сына Рыжего Дрока и Виолы Крапивы, которому три года назад лично давал путевку в жизнь. Однако, узнав, неподдельно обрадовался, поскольку всегда симпатизировал «несчастному сиротинушке». Собственно причины его симпатии скрывались в том, что в детстве Феллад предпочитал проводить свободное время вне границ поселения, поэтому никогда не раздражал кого-либо из взрослых разного рода хулиганскими выходками. Иными словами наш герой попросту не давал повода сердиться на себя, хотя в лесу проказничал не меньше своих сверстников.

Около четверти часа они общались. В основном говорил староста, а Феллад лишь слушал. За это время он узнал много всякого разного. В основном говорливый Харт рассказывал о людях мало знакомых, поэтому не интересных. Лишь весть о том, что Зильда – его бывшая любовь через год после его убытия в школу пластунов вышла замуж за Лопоухого Заппу и теперь нянчит годовалого сынишку, к великому его удивлению немного зацепила. Впрочем, не настолько, чтобы тут же начать кусать локти об упущенном семейном счастье. Еще Феллад отметил для себя, что никто из многочисленной родни, время от времени наведывавшейся к нему в училище, ни словом не обмолвился об этом факте – берегли его, наверное.

Не дослушав словоохотливого старосту до конца, Феллад не очень вежливо перебил его и, сославшись на усталость, направился к своему Родовому Дереву.

Соплеменники сначала его не узнавали, а, признав, приветливо улыбались и рассыпались в комплиментах по поводу вполне очевидных фактов: как он вырос, повзрослел, заматерел. И не мудрено – три года назад из Урочища Единорога в школу пластунов отправлялся стройный юноша хоть и жилистый, но все-таки определенно худосочный в сравнении с некоторыми своими сверстниками. Теперь же по главной улице родной деревушки плавной походкой шел настоящий матерый волкодав, один лишь мужественный вид которого заставлял трепетать сердца встреченных им женщин вне зависимости от их возраста и семейного положения, а мужчин выпрямлять спины и раздвигать как можно шире плечи.

Неподалеку от своего Родового Дерева он увидел стайку весело щебечущих молодых мамаш, выгуливающих на свежем воздухе своих несмышленых чад. Среди этой толпы определенно выделялась красотой и статью его бывшая подруга, а теперь законная супруга Заппы Лопоухого. При виде приближающегося молодого человека женщины притихли, а, узнав, громко и весело поздоровались. Феллад никогда не жаловался на зрительную память. Практически все дамы были ему знакомы еще по детским играм, поэтому он вежливо поприветствовал каждую поименно, не упустив возможности отсыпать полновесный комплимент ей, и ее обожаемому отпрыску.

Последней, к кому он обратился, была Зильда. В отличие от своих подруг, девушка была бледна, но голову старалась держать высоко и гордо.

– Привет, Зильда! Хорошо выглядишь. Я слышал, ты вышла замуж и даже успела обзавестись потомством. Поздравляю от всей души! – И, указав рукой на стоящего рядом с ней на подгибающихся ножках весело улыбающегося беззубым ртом годовалого пацана, не удержался от замечания: – Чудный мальчишка – вылитый Заппа, особенно уши – такие же лопухи, как у папашки.

Комплимент сомнительного свойства, вызвал веселый смех в рядах молодых мамаш. Лишь Зильда, зло зыркнула в его сторону и, подхватив любимое чадо на руки, рванула прочь от толпы веселых подруг.

Откровенно говоря, Феллад сам не понял, что толкнуло его на столь ребяческий поступок. Встретив бывшую подругу, он не испытал никаких эмоций. Возможно, его мужское эго здорово задел тот факт, что его место рядом с девушкой занял не какой-нибудь достойный молодой человек, а этот туповатый и наглый увалень Заппа, вечно старавшийся зацепить Феллада по поводу и без оного и частенько огребавший за это от него по своей лопоухой физиономии. Впрочем, в качестве мужа Зильды кандидатура Заппы Лопоухого подходит как никакая другая – вряд ли кто-либо еще из мужчин согласился бы сталь таким махровым подкаблучником, какого непременно желала видеть рядом с собой в качестве супруга бывшая пассия Феллада…

Тетушка Розалия встретила племянника с распростертыми объятиями. Однако долго болтать с ней, подоспевшей кузиной и двоюродным братом, он не стал, от предложенного ужина отказался, сославшись на усталость. Если бы тетя знала причину его усталости, она сочла бы своим долгом просветить племянника о том вреде, который наносит неокрепшим молодым организмам неумеренное употребление спиртных напитков. Но Феллад не стал посвящать родню во все подробности своих сегодняшних посиделок со стариной Пархаем. К полному своему стыду, всего он и сам не помнил – некоторые детали застолья были напрочь удалены из памяти, будто у него в мозгах кто-то старательно поработал специальным ластиком для стирания воспоминаний. Молодой человек лишь поинтересовался тем, как идут дела у его матери и, убедившись в том, что у той все как обычно – бурный роман, грозящий вот-вот закончиться очередным крахом, поспешил удалиться в свои личные апартаменты.

Очутившись в персональном жилом коконе, Феллад с удовлетворением отметил, что здесь все осталось так, как было перед его уходом. Прямо с порога его приветствовал мягкий баритон Трифона. Несмотря на то, что интеллектуальная система жилища была неотъемлемой частью глобального разума мыслящих растений, юноша воспринимал своего домашнего управителя как некое одушевленное существо и обращался к нему соответствующим образом.

– Привет, Трифон! – ответил он. – Как ты тут без меня?

– Скучал, мой мальчик, – грустно произнес голос Трифона.

Несмотря на то, что Фелладу было точно известно, что какие-либо эмоции его домоправителю неведомы, он вдруг поверил тому, что тот действительно скучал и с нетерпением дожидался возвращения хозяина.

– Наверное на время моего отсутствия твою личность развоплотили, а освободившиеся ячейки памяти заставили заниматься подсчетом прошлогодних снежинок, выпавших над Евразой, – попытался пошутить юноша.

– Да нет, Фелл, квазиличности персональных опекунов просто так без ущерба для нашей психики развоплотить невозможно, поэтому мне пришлось все это время дожидаться тебя в этом месте.