Она мне не невеста - Анна Леманн

Майя

— Ты это серьёзно? — спрашиваю, округлив глаза и выйдя из машины. — Горы? Мы в горах? Вдвоём?

— А ты думала, мы просто так четыре часа ехали? — Фарид выходит следом и устремляется к багажнику, из которого достаёт корзинку и бутылку моего любимого вина. Название которого запомнил. Притом упомянула я его лишь единожды. — Чтобы встретиться здесь с другими людьми? Таким темпом мы могли и у твоего отца дома остаться.

— Мы здесь одни… — произношу, не веря в свои слова. — А вдруг медведь? Или другая живность? Я боюсь медведей. Очень боюсь! И не надо мне говорить, что они не тронут меня, пока я им не наврежу.

— Да не одни мы, — успокаивает он меня. — В километре отсюда отель есть. После пикника туда поедем и переночуем. И живности здесь почти нет. Мы с мамой каждый год приезжали раньше. И никого, кроме насекомых.

— Ладно, — поджимаю губы, но себя не отпускаю. Раз на раз не приходится. А вдруг в этот раз медведь таки появится. — Веди. Куда идти?

— Немного пешком пройдём, — произносит, указывая на узкую тропинку вверх. — Там есть хорошее место со сказочным видом. Тебе должно понравиться. Наделаешь фотографий, потом отцу покажешь.

— Хорошо! Но если там будут медведи, я тебя им первого отдам, а сама убегу, — предупреждаю его, потому что перед тем, как такие сюрпризы устраивать, нужно предупреждать.

Медведей я начала бояться после одного сюрприза Арсения. Он решил меня с утра «порадовать» и привёл в дом маленького медвежонка, чтобы я его погладила да поигралась немного. Но парень не подумал о том, что он может быть голоден и проснулась я оттого, что кто-то то ли сосёт мне ногу, то ли пробует её, то ли кусает.

Арсу потом от Дана так прилетело, что больше он даже щенков в дом не приносил. Нотации старшего брата ему хватило сполна.

— Договорились, — с улыбкой соглашается «первая закуска». А я, пожалуй, лишь «возможная закуска». Может, убегу. У Фарида есть чем поживиться, и у меня будет фора.

— А почему вы с мамой выбрали именно это место? — расспрашиваю по дороге. — Далековато ведь от цивилизации.

— Мои бабушка и дедушка жили в одном из посёлков, здесь рядом, — рассказывает, ведя нас к нужному месту. — Мама с детства здесь околачивалась с братом. А потом нам с Эльдаром показала это место. У нас, кстати, так и остался дом дедушки и бабушки до сих пор. Но туда лишь дядя изредка приезжает, чтобы проверить, что да как. Жалко продавать. Всё-таки дом, в котором три поколения выросло. Да и я там одно лето провёл с братом, дядей и дедом. А потом дед умер и всё. Смысла ездить не было.

— Нам надо будет съездить. Хочу побольше о тебе узнать, — кидаю ему, и он, кивнув, соглашается. — А почему они не переехали в город? Твои бабушка и дедушка? Не хотели хозяйство бросать?

— Нет. Они с мамой перестали общаться после её развода с отцом Эльдара, — делится сокровенным. — Они считали их союз идеальным. Ведь он был племянником друзей семьи. Хороший парень и всё такое. При деньгах. Вежливый. Обходительный. Были расстроены её решением.

— А мама твоя развелась с ним, чтобы быть с твоим отцом? Да? — догадываюсь и он кивает. — Такая сильная была любовь?

— Хрен её знает, — впервые допускает себе грубые словечки при мне. — Я не знаю, что между ними было. Да и не хочу знать.

— Почему? — хватаюсь за возможность, но уже не только ради дела. Мне в действительности интересно. Странная у них семейка.

— Потому что… — начинает, но замолкает, явно размышляя над своим ответом. — Потому что я испытываю ненависть к этому человеку. И я виню его в смерти матери. О своём поломанном детстве так и вовсе молчу. Отца нет. Мать сходит с ума. Лишь я и Эльдар. Два ребёнка, которые стали друг для друга всем. Меня до четырёх лет, по сути, брат на себе тянул. Одежду стирал. Гладил. Пуговицы пришивал. Мать в чувства приводил и о нас порой напоминал. Это после, уже после того, как мать стали лечить в лечебницах и ей официально поставили диагноз, дядя к нам переехал. Он стал нам родителем и тем, кто нас вырастил и воспитал. Мы ему бесконечно благодарны. Если бы не он, даже не знаю, кем бы выросли. Да и отец Эльдара частенько в нашей жизни появлялся, но его больше его сын интересовал, а я… Ну так.

— Мне жаль, — беру его за руку. — А ты встречался со своим отцом? Ты знаешь, кто он? Может, всё не так, как тебе кажется?

— Знаю. Встречался. Но говорить об этом я не хочу, Майя, — строго прерывает меня. — Для меня тема отца, как для тебя тема матери. Он мёртв для меня, и я даже говорить о нём не хочу. Его нет в моей жизни. Давай не будем об этом просто. Хорошо? Я приехал в горы с тобой и хочу думать лишь о тебе и говорить лишь о нас.

— Ладно. Как скажешь, — пожимаю плечами, испытав жалость и сочувствие к нему. Всё же это сложно. Даже детский дом проще переносится, чем иметь родителей и не иметь их рядом с собой. — Хочешь говорить о нас? Давай о нас! Что мы будем есть? Я, признаюсь честно, голодна немного.