Точка надлома (ЛП) - Уолкер Н. Р.

Осторожно повернул меня лицом к зеркалу рядом с ванной. Я был полностью обнажён, без повязок и бинтов. И сплошь испещрён тёмно-фиолетовыми отметинами. Синяки. Большие припухшие синяки покрывали мои ноги, бёдра, живот, бока, плечи и руки.

Я опустил взгляд.

— Посмотри на себя, — тихо произнёс Кира.

— Кира…

— Посмотри, — сказал он вновь, строже.

Я послушался и поднял глаза на отражение. Теперь сфокусировавшись на лице. Правая сторона отекла, на коже красовались порезы и черно-синие пятна.

Кира также смотрел на меня.

— Видишь то же, что и я?

Я слегка кивнул.

— Хочешь знать, кто именно у меня перед глазами? — рассержено поинтересовался он. — Мужчина, который боялся со мной поговорить. Мужчина, который почти потерял всё из-за грёбанного страха. — Его тон смягчился. — Мужчина, который лгал мне, предал меня, желая защитить. Глупый, ужасно глупый мужчина.

Кира помотал головой. Его глаза наполнились слезами.

— Мужчина, который хотел получить наказание за то, в чём даже не был виноват.

Я не пытался спрятать слёзы. Позволил им литься по щекам.

— Я должен был признаться, — прошептал я.

— Да, должен был, — ответил Кира, а затем спросил: — Почему не сказал? Почему с самого начала не рассказал о своих чувствах?

— Казалось, ты так успешно оправился после истории с Томичом, — объяснил я. — В отличие от меня. Не хотелось тебе напоминать.

— А почему врал насчёт боёв в БК?

— Хотел защитить.

— Ну, не удалось. На этот раз меня ранил не какой-то торчок-психопат, верно?

Я кивнул.

— Да.

— Это сделал ты, Мэтт.

Я зарыдал.

— Мне очень жаль.

— И правильно.

Я всхлипнул, рвано вздохнув. Рёбра стянуло. Кира не спеша усадил меня на стул, встал на колени и взял за руки.

— Ох, Мэтт, — проговорил он чуть ласковее, но по-прежнему со злостью.

— Как бы там ни было, я верю, что ты пытался меня защитить. В каком-то собственном, перевёрнутом и извращённом понимании. Правда, верю. Но ты наделал кучу ошибок. Если честно, когда я узнал, что ты дрался под прикрытием, то решил, что с нами покончено.

Я взглянул на Киру, до смерти испугавшись того, что он может сказать дальше.

— Но мама с папой поделились вашим разговором, — тихо продолжил он. — Ты оберегал меня. Потому что не выносишь даже мысли о том, что кто-то причинит мне вред. Потому что любишь меня.

— Да, — пробормотал я. Хлынули новые слёзы.

— А потом тебя почти убили, Мэтт, — едва слышно произнёс Кира. — Тебя едва не отобрали у меня. Клянусь, никогда в жизни я не пугался сильнее.

— Прости.

Кира покачал головой. — И всё лишь потому, что ты боялся заговорить.

— Мне жаль.

— Знаю, что тебе жаль. Но если ты хочешь быть со мной, то придётся выговориться. Мы это всё обсудим. Всё. Ты расскажешь о том, что не хочешь произносить вслух. А после — расскажешь ещё раз. И пообщаешься с целой командой психотерапевтов, понял?

Я кивнул.

— Потому что у нас появится хоть какой-то шанс пережить случившееся, только если ты будешь, чёрт возьми, говорить.

— Знаю, — прошептал я сквозь плач. — Буду. Что бы ни потребовалось.

— Мэтт, я люблю тебя, правда. Но ты причинил мне боль. Если соврешь мне снова, хоть единожды, о чём угодно, — с нами покончено. Понял?

Я кивнул и вновь зарыдал. Казалось, я не в силах остановиться. На меня навалилась невероятная усталость. Голова свесилась вперёд. Кира вроде поймал меня и обхватил ладонями лицо.

— Ох, Мэтт… Сначала душ, потом сон.

— Ладно, — буркнул я.

Появились медсёстры. Горячий душ и мыло — словно райское наслаждение и одновременно адская пытка для кожи. Я даже умудрился осторожно почистить зубы, хотя вся правая сторона рта болела. И почувствовал себя почти по-человечески.

Я надел свежий халат и забрался в чистую постель. Врач подал бумажный стаканчик с таблетками, и я их принял без вопросов. Устроился на подушках и закрыл глаза. Через мгновение знакомые пальцы коснулись моей левой ладони, губы нежно прижались ко лбу.

* * * *

К середине дня я поспал ещё немного, съел фруктовый салат. По-прежнему было больно, но чувствовал я себя значительно лучше.

Отчасти, подействовали лекарства. Но в значительной степени повлиял Кира. Его слова — неприглядная правда, и я знал, что придётся с ней столкнуться. Кира понимал, что будет не просто, что он выбрал тяжёлый путь. Мне нужно разобраться с кучей проблем и привести голову в порядок. Но всё же Кира сидел рядом, у больничной кровати, и держал меня за руку.

Врач провёл несколько новых тестов на слух и объявил, что если не случится ухудшений, то я могу отправиться домой на следующий день.

— Хочешь поехать в хижину? — спросил Сэл на языке жестов.

— Нет, — ответил я. Потом взглянул на Киру. — Просто хочу домой. Устраивает?

— Конечно, да, — подтвердил тот.

— Я соскучился, — признался я. — Соскучился по дому и по тебе. Хочу провести там какое-то время, наедине с тобой, понимаешь? — И тут меня осенило. — Только если ты хочешь остаться, — проговорил я, не зная, собирался ли Кира въехать обратно. — Если нет, то я пойму.

Кира улыбнулся.

— Конечно, я хочу остаться, — заверил он.

Раздался стук в дверь. Беркман выглянул из проёма.

— Принимаешь посетителей? — поинтересовался он и вошёл, не дожидаясь ответа. — Как пациент?

— В норме, — ответил я.

— Что говорит врач?

— До сих пор глух на одно ухо, — сообщил я. — И завтра могу выписываться.

Беркман кивнул.

— Отлично. Я имею в виду выписку, а не глухоту.

Кажется, впервые я заметил его неуверенность. Беркман взглянул на Киру, Сэла и Юми, а потом вновь на меня.

— Хотел узнать, думал ли ты о вчерашнем разговоре? — спросил он. — Нет нужды принимать решение прямо сейчас. Можешь взять оплачиваемый отпуск…

— Росс? — перебил я. — Я ухожу. Непригоден к службе по медицинским показателям. Или назови как-нибудь иначе. Но я увольняюсь.

Беркман долго на меня смотрел, потом вздохнул.

— Уверен?

— Да. — Я и правда испытывал уверенность. — Полностью.

Пожилой мужчина пожал плечами.

— Чем займёшься?

— Не знаю, — честно ответил я. — Потребуется какое-то время, чтобы привести голову в порядок. — Я посмотрел на Киру, и тот улыбнулся. — Найти другие приоритеты в жизни.

Беркман задумчиво кивнул.

— Справедливо. Согласно медицинскому отчёту в деле, остаточные последствия травм могут проявляться ещё полгода.

— Да, по словам врача, — подтвердил я. — И?

— Значит, до выздоровления ты можешь сидеть на оплачиваемом больничном. Департамент подберёт лучшего психотерапевта… — Он резко замолчал. — То есть, лучшего человека, чтобы помочь тебе. И не нужно будет волноваться о деньгах, пока ты не работаешь.

Я улыбнулся.

— И почему люди считают тебя засранцем?

Беркман фыркнул, но тут же посерьёзнел.

— Ты — один из лучших детективов, с которым я имел честь работать. — Он немного помолчал и нахмурился. — Так или иначе, подумай о моих словах.

— Ладно.

— И дай знать, если я смогу сделать что-нибудь ещё. Правда, Эллиот, что угодно.

— Раз уж ты заговорил об этом, — согласился я. — Можешь помочь кое в чём.

Беркман моргнул.

— В чём именно?

— Насколько хороши твои профессиональные отношения с начальником полиции и мэром?

* * * *

Две недели спустя

— Знаю, вы наверняка гадаете, почему я вас позвал, — сообщил я небольшой аудитории. Пятеро мужчин, которых я неплохо узнал и начал считать партнёрами. Пятеро мужчин, больше остальных пострадавших от закрытия БК.

Босс, Аризона, Коди, Амил и Джамаль уставились на меня. Кира, встав рядом, ждал моих слов.

Я оглядел пустой зал, бывший их домом.