Силы небесные, силы земные - Татьяна Гармаш-Роффе

— Но я…

— Помолчи… пожалуйста. Я не закончил. Ты мне нужна, но и я тебе пригожусь, — улыбнулся он. — Помнишь, как в русских сказках: «Не убивай меня, я тебе пригожусь», — зверь там какой-то говорит. Народные основы бизнес-партнерства, между прочим. Так вот, я богат и, что существенно, щедр с… с избранными. Ты станешь моей женой, и я решу все твои проблемы. Я обеспечу твоим родителям прекрасный уход, а тебе наилучшие условия для любимой работы. Мне от тебя многое не нужно: только секс и выходы в свет в роли моей жены. В остальное время я не буду тебе докучать. Я даже согласен отвести тебе отдельную комнату в моей квартире.

— Но их тут всего две, — удивилась Лия.

— Это не моя квартира. Вернее, моя, но я не тут живу. У меня огромная хата в центре Москвы с видом на Кремль. Там найдется для тебя комната, даже парочка, если захочешь. При условии, что мы будем заниматься время от времени сексом. И что ты будешь сопровождать меня на светских выходах, я уже сказал. Однако имей в виду: изменять мне ты не сможешь, этого я не позволю. Я не ревнив, но правила приличия обязывают. В наше время слишком много развелось папарацци, они могут подорвать мою репутацию.

— Кто ты, Арс? — тихо произнесла Лия.

— Я не скажу тебе этого до тех пор, пока ты не примешь нашу сделку.

— Сделку?

— Я не ясно выразился?

— Нет. Ты говорил о любви, кажется.

— Это пустое слово, которым прикрывают половое влечение. А оно скоротечно. Стоит перемаяться некоторое время, а там и само пройдет, как грипп, вместе с «любовью».

— Ага, вот оно как… То есть ты меня на самом деле не любишь?

— Люблю, если тебе больше нравится это слово. Меня влечет к тебе сексуально, очень сильно. Но мое чувство намного больше влечения: я нуждаюсь в тебе.

— Почему?

— Я ведь уже объяснил. Мне с тобой хорошо. Я с тобой счастлив. И я сделаю счастливой тебя. Это честная сделка.

— Ладно, я все поняла. — Лия встала. — Дай мне пройти.

— Куда?

— Мне пора домой. К себе.

— То есть ты отказы…

— Отказываюсь, Арс.

— Сядь.

— Дай мне пройти!

Он схватил ее за руку, силой усадил за стол. Затем подлил себе вина, отпил.

— Входная дверь закрыта на ключ, все равно не убежишь. А сердить меня не советую.

— А то что?! — с вызовом поинтересовалась Лия.

— Я как раз собирался договорить, а ты не дослушала, — холодно улыбнулся он. — Когда ты станешь моей женой, мне придется учить тебя хорошим манерам, милая.

— Не стану!

— Если ты будешь меня перебивать, я заклею тебе рот.

Лия, ерничая, провела по рту пальцами жестом, будто застегивала его на молнию. Арсений метнул на нее неодобрительный взгляд.

— Итак, последнее. Мы должны пожениться. И поженимся. Знаю, ты попытаешься от меня сбежать. Так вот, имей в виду: я не буду за тобой гоняться. Не буду за тобой шпионить. Просто если сбежишь, то больше никогда не увидишь своих родителей.

— Ты их убьешь? — с каким-то неожиданным спокойствием осведомилась Лия.

— Мне нравится твой дерзкий характер, — вдруг улыбнулся он. — Может, поэтому я так на тебя запал… Да, милая, я их убью. Я думал, ты поняла намек: я увез их туда, куда счел нужным. И они в моей власти. Завтра после обручения их перевезут в другое место, о котором ты не узнаешь. И они останутся в моей власти. А если тебе этого мало, то я убью всех, кто тебе дорог. Феликса. Машку. Натку. И всех прочих, о ком ты упоминала. Тебе этого хватит для того, чтобы стать благоразумной?

Лия молчала долго. Арсений ждал спокойно: понимал, что выбор непростой. Но у него существует лишь одно-единственное разумное решение, и Лия его примет. Строго говоря, выбора у нее и нет.

— Итак, — произнесла она, — позволь мне подытожить. И поправь меня, если я что-то неверно поняла, ладно? Ты в детстве увидел мертвую девочку — красивую девочку. И увиденное произвело на тебя столь сильное впечатление, что с тех пор ты искал женщину, похожую на ту девочку… Так? Не отвечай, вопрос риторический. Именно поэтому ты, богатый-красивый и больной на всю голову, до сих пор не женат… Оказалась похожа — к несчастью — я. Думаю, что ты увидел меня в передаче по телику. Поэтому ты напал на меня в ту ночь. Но, потерпев неудачу, ты сделал все, чтобы найти меня… Ой, нет, я ошиблась! Ты случайно увидел меня в клубе антикваров! И вот тогда сделал все, чтобы подружиться со мной под видом гея… Но, как ни крути, я именно тот тип женщины, который тебя возбуждает. А наша дружба — в которую я искренне верила, к слову, — дала тебе повод надеяться, что я подхожу тебе не только по внешности, но и по характеру. Я ведь хоть и не всегда покладистая, но добрая, отзывчивая, сочувствовала тебе, изгою-гею… Так?

— Это тоже риторический вопрос? — сухо осведомился Арсений.

— Нет, уже нет. Просто подтверди, я правильно изложила?

— Более-менее. Заканчивай, Лия, мне этот разговор надоел. Пришла пора произнести «да». Или «нет», если решишься.

— Конечно «да», Арсик! Ну кто же способен сказать «нет» под дулом пистолета! Я согласна стать твоей женой, сопровождать тебя на светских выходах, спать с тобой в одной постели. Жизнь моих родителей и моих друзей мне дороже, чем ты, женишок. Я уж как-нибудь потерплю тебя ради них!

— Ты надеешься, что после твоей гадкой тирады я передумаю? Это ты зря. Мне плевать на твои слова. Я старался быть с тобой нежным, я старался быть мягким, деликатным — как тогда, когда мы дружили. Но ты все испортила! По мне, так даже лучше. Не придется напрягаться. Марш в постель, невестушка.

…Будь проклят ее темперамент! Ну что ей стоило разыграть смирение?! Какого черта она поперла в самое адово пекло?! Могла бы дождаться завтрашнего дня, обручения, — кинулась бы к священнику, попросила о помощи!

…А может, Феликс ее ищет! Она ему сказала о проблемах с памятью — вдруг он догадается, что дело тут нечисто? Он ведь врач, он должен понять! И еще она сказала ему об обручении — вдруг он найдет церковь, приедет, чтобы ее вызволить? Хотя как?.. Церквей в Москве так много…

Поздно сожалеть. Что сделано, то сделано. Теперь ни сбежать, ни попросить о помощи. «Марш в постель».

И теперь так будет всегда, что ли? Вся ее жизнь — под властью этого урода? У которого идеал женской красоты — мертвая девочка?!

— Не пойду, — ответила она.

Арсений поднялся, схватил Лию за шею, силой оттащил к кровати, пихнул в нее.

— Кажется, я забыл упомянуть одну деталь, — зло, сквозь зубы проговорил он. — Я сказал, что могу убить твоих родных… Но могу начать и с тебя, русалочка. Попридержи свой язычок, если тебе не слишком нравится такой план.

Лия перевернулась на спину, приподнялась на локте.

— А ту девочку ты утопил? Ты, ты!

Арсений не выдержал. Он навалился на Лию, сорвал одежду, грубо овладел ею.

…И только когда она захрипела, он понял, что его руки сжимают ее горло.

Он заставил себя их разжать. С некоторым сожалением.

Поднялся, холодно посмотрел на девушку.

— Ничего, отдышишься, — бросил он и отправился в ванную.

Глава 14

— Лучше сначала позвонить, предупредить, — высказался Игорь.

Кис покачал головой.

— Времени нет. Явимся де-факто, так надежнее. А то начнутся разговоры: мне сейчас неудобно, давайте через неделю… через месяц… Сам знаешь, как это со свидетелями бывает. А у пожилых людей особенно.

Они выехали по адресу первого, Петра Владимировича Кутейко. Пообщались с ним полчасика, но восьмидесятилетний актер не сумел ничего добавить к тому, что сказал Игорю по телефону о «втором Арсении».

— Что-то было там, какая-то история с этими мальчишками, — вымученно улыбнулся он. — Но память меня подводит… или я не знал ничего толком, или забыл. Помню только, что заварушка какая-то случилась… Девочка там… Девочка была… Убили ее вроде…

— Мальчишки?!

— Вы лучше Борю спросите.

— А кто этот Боря?

— Ну как же! Борю все знают! Он в театре Маяковского… нет, в Вахтангова… Или в театре Сатиры служил? Вы меня простите, товарищи, память такая стала дырявая… К Боре вам надо, он должен помнить, он помоложе…

— Фамилия Брагомыжский вам говорит о чем-нибудь?

— Браго… как?

— … мыжский.

— Не скажу… — покачал головой старый актер. — Вы у Бори спросите, он должен помнить, он всегда роли с первого чтения запоминал!

— Боря, Борис — это имя того актера, который находится в Доме ветеранов сцены. Но ему девяносто один… — скептически проговорил Игорь в машине.

— Борисов много на свете, — философски заметил Кис. — А девяносто один — это никак не «помоложе». Думаю, стоит навестить второго актера. Сколько ему, Игорь?

— Восемьдесят шесть.

— Память у всех функционирует по-разному, — произнес Феликс. — Иной в семьдесят в маразм впадает, иной до ста все помнит. Чем сильнее развита мыслительная деятельность у человека, тем меньше его мозг подвержен возрастным изменениям.