Преступление победителя - Мари Руткоски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты считаешь, что я не знаю, как вести себя с тобой.
Мгновение он молчал.
— Может быть, это я не знаю. — Он снова замолчал, и Кестрел подумала, что больше он ничего не скажет, но затем он снова заговорил: — Только посмотри, как ты выросла. Я помню тот день, когда ты родилась. Я мог удержать тебя одной рукой. Ты была лучшим, что существовало в мире. Самым ценным.
«А сейчас это уже не так?» хотела спросить Кестрел. Но вместо этого она прошептала:
— Расскажи мне, какой я была.
— Даже тогда у тебя было сердце воина.
— Я была младенцем.
— Все равно. Ты плакала так яростно. С такой силой сжимала мой палец.
— Все младенцы плачут и крепко хватают за что-то.
Генерал выпустил ее руку, чтобы поднять свою и провести костяшками пальцев по ее щеке.
— Не так, как ты.
* * *
Он снова заснул. Когда на рассвете пришел врач, чтобы промыть рану, боль разбудила его.
— Еще? — спросил врач, кивнув на пустую чашку из-под лекарства. Отец Кестрел бросил ему мрачный взгляд. Когда лекарь снова ушел, генерал потер глаза. Его лицо было обрюзгшим от боли.
— Сколько времени я спал?
— Около четырех часов после того, как врач в первый раз промыл твою рану. После того как просыпался, еще часа три.
Генерал нахмурился.
— Я просыпался посреди ночи?
— Да, — настороженно ответила Кестрел, напрягшись, будто перед ударом.
— Я... говорил что-нибудь, чего не следовало?
Кестрел поняла, что он не помнил ни того, как просыпался, ни разговора, который у них произошел. Она теперь не знала, насколько искренними были его слова. Даже если он действительно думал так, собирался ли говорить это вслух?
Ведь он тогда находился под одурманивающим действием лекарства.
Из пореза, который Кестрел не успела закрыть, просочилась эмоция.
— Нет, — ответила она отцу, — не говорил.
Глава 27
Арин очнулся от того, что его бросили на что-то твердое. От удара головы о поверхность мир превратился в странный пазл, состоящий из неба, камня и воды. Затем перед глазами у него прояснилось, и он понял, что лежит на каменном причале. Мужчина с лицом-черепом сошел с узкой лодки, которая была привязана к причалу. Он что-то пробормотал.
— Что ты сказал? — прохрипел Арин.
Мужчина нагнулся и дважды нежно шлепнул Арина по щеке.
— Что мне бы пригодилась тележка.
Куда бы ни лежал их путь, Арин хотел идти сам.
— Произошла ошибка.
— Чужеземцам запрещено появляться в Дакре. Ты нарушил закон, приехав в мою страну. Тебе придется за это заплатить.
— Просто дай мне объяснить, зачем...
— О, причины. У всех есть свои причины. Твои мне не интересны.
Восточный мужчина уставился на Арина, и, хотя его глаза не были повреждены, выдержать его взгляд оказалось нелегко. Арин вспомнил, как видел его в течение нескольких минут в Геране. Как восточного раба, предпринявшего побег, тащили мимо дороги, которую Арина заставили мостить. Сверкнул валорианский кинжал. Арин обругал своих хозяев. Его избили. Лицо мужчины было целым, а затем стало изуродованным.
— Ты снова бежал, — произнес Арин. — Ты освободился.
Мужчина выпрямился и посмотрел на Арина с высоты своего роста.
— Ты думаешь, что в тот день что-то для меня сделал?
— Нет.
— Хорошо. Потому что, как я считаю, тебе нравились твои цепи, маленький геранец. Иначе ты бы сражался до последнего. Ты бы выглядел так же, как и я.
Он нагнулся и ухватился за веревки, которые обвивали грудь Арина, и тот понял, что мужчина собирается его тащить.
— Дай мне идти самому.
— Хорошо.
Такое легкое согласие удивило Арина, но затем мужчина достал из мешка, который висел у него на плече, кинжал Кестрел, разрезал веревки, стягивавшие лодыжки Арина, и с улыбкой на него посмотрел.
Только теперь Арин осознал, что совершенно не чувствует своих ступней. Встать будет непросто. Перспектива идти самому больше не казалась ему такой приятной.
Руки Арина были связаны спереди в запястьях. Еще одна веревка обвивала верхнюю часть его туловища и плечи. Арин решил считать это разумным проявлением уважения после того, как он напал на тюремного стражника.
Восточный мужчина по-прежнему смотрел на него с насмешкой.
Извиваясь, как червь, Арин сумел встать на колени. Поднялся на ноги. И чуть было не упал.
В его ступни воткнулась тысяча крошечных ножей. Арин качался из стороны в сторону. Он снова заметил в руке восточного жителя кинжал Кестрел. Внезапно он разозлился на девушку, будто это она отравила его наркотиком, связала, смотрела, как он пытался идти и не мог.
Арин до боли сжал зубы и сделал шаг.
Дакранец сказал что-то на своем языке.
— Что? — спросил Арин и сделал еще один заплетающийся шаг. Он согнул обе руки в локтях, подняв связанные запястья. Так ему было легче держать равновесие. Арин напряг пальцы — с ними было все в порядке. Он мог сжимать и разжимать ладони. — Что ты сказал?
— Ничего.
— Я хочу знать, что ты сказал.
— Тогда выучи мой язык.
Мужчина был раздражен. Очевидно, тем, что сказал, пока Арин пытался идти. Дакранец опустил взгляд и открыл сумку, чтобы убрать в нее кинжал Кестрел.
Арин видел возможность, когда она перед ним представала.
Он изо всей силы врезался в мужчину плечом, так что они оба рухнули. Кинжал упал на камень. Мужчина пытался столкнуть с себя Арина, но тот ударил дакранца коленом в живот и перекатился, чтобы дотянуться до кинжала.
Позже Арин осознал, насколько ему повезло. Но в тот момент он не думал вообще ни о чем. Кинжал был у него в руках, он повернул его, чтобы взяться за рукоять. Острое как бритва лезвие рассекло веревки на запястьях.
Дакранец задыхался на земле, хватаясь за живот. Арин навис над ним и не мог вспомнить, когда и как он поднялся на ноги. Когда успел сорвать веревки, которые обвивали его грудь? Они лежали в куче на причале. Арин уставился на них. На них и на мужчину, который так же смотрел на него.
Нет, дело было в другом.
На самом деле дакранец смотрел не на Арина, а ему за плечо.
Арин обернулся и в первый раз обратил внимание на то, где находился: это был большой остров посреди реки. Величественный причал был окружен низкой зубчатой стеной полупрозрачного камня. Отсюда вела тропа к замку с крутыми скатами крыш и стенами, которые сверкали, как стекло.
Но причал, тропа и замок не имели значения.
Значение имели ряды облаченных в белое стражников, которые целились в Арина из небольших заряженных арбалетов.
— Хорошо, — сказал человек-череп. Он поднялся и протянул руку за кинжалом Кестрел.
Арин презирал себя за то, с какой неохотой каждый раз его отдавал.
Мужчина забрал клинок.