Яркая Искра забытой любви (СИ) - Вариун Юлия

— Без понятия.

Повисла тишина, нарушаемая только шуршанием бумаг, которые пытался как-то систематизировать в шкафу Игрик. Гнетущее молчание разорвал звонок телефона Прайдона. Мы все трое замерли, вслушиваясь в короткие фразы, бросаемые безопасником. И что-то меня насторожил взгляд, каким он просвечивал Артема.

— Артем Васильевич, — отключив разговор, обратился он к Градацкому, — вам знаком этот автомобиль?

Антон протянул свой наладонник незваному помощнику. Очевидно показывая видео с регистратора. На какие-то секунды я забыл, как дышать не веря. Но демон нашел в себе силы признаться, а не увиливать.

— Это моя машина. Я купил ее своей подопечной. Она ее по факту, но документы на мне.

— Это ваша подопечная? — Антон, пощелкал по наладоннику, и показал фото. Градацкий лишь кивнул, впрочем, глаза у него потемнели, верный признак бешенства.

— От момента несостоявшейся аварии, машину отследили по дорожным камерам. Да, по документам, она ваша, но за рулем сидела дама, и это видно на снимках. Пару раз она мелькнула очаровательным личиком, еще и нарушив скоростной режим. — Рассказал Прайдон, ожидая нашей реакции. — Извините за нескромный вопрос, она ваша любовница?

— Нет, — поспешно выпалил Артем. — Ну, то есть она проживает в моем доме, но интим нам не светит. Девчонка не знает, я подобрал ее не по доброте душевной, а по просьбе друга. Он знал, что она особенная, его дочь, а сам же, будучи человеком, был обречен. Он заочно взял с меня слово позаботиться об его осиротевшей девочке. Поэтому я уже года три, как опекун этой ведьмочки. Ей вот на восемнадцать машину подарил, два месяца назад. Но на интим никаких намеков, совершенно точно.

— Боюсь, это только с вашей стороны. Кажется, девочка решила избавиться от потенциальной конкурентки весьма радикальным способом.

— Так, — вклинился я в этот диалолг, — Антон, будь добр доставь Артема к его малолетней беде, пусть сам разбирается с девчонкой. Если попадется мне рядом с Жасминой, не посмотрю, что она твоя подопечная Арт — накажу.

— Я сам ее накажу, — прикрывает глаза демон, пытаясь справиться со своим бешенством. Небольшая пауза, и он выдыхает с надеждой, — Алекс, я хочу увидеть Жасмину, когда она очнется.

— Зачем?

— Хотя бы принести свои извинения. И хочу знать, что она в порядке.

— Посмотрим по обстоятельствам, — хмурюсь я, а демон внутри вообще зло скалится, желая вступить в схватку. — Идите.

И мы с Игриком остаемся одни.

— Женщины, — философски усмехается он, — одни проблемы от них. Нах тебе Источник, если от него больше бед, чем пользы?

— Игорь, — мой голос вкрадчив, но неумолим, — у меня остался еще один вопрос, друг, — скептическое ударение на слове «друг» и Игрик снова вздрагивает. — Теперь я жду объяснений по поводу этого, — и я быстро нырнув в сейф, достаю чеки на его имя с баснословными сумами. — За такие деньги можно и друга продать чокнутой ведьме, и «компактного убийцу» отдать в руки отщепенцев… Я жду, Игорь, ври.

Мне снилась боль. Во всем теле. Жуткая, пугающая, тут тупая, а вот здесь — острая, везде и сразу. Особенно внутри. В душе.

Мне снилась Смерть. Моя и его. Наша общая смерть. Одна на двоих. Она утягивала нас, лежащих в обнимку на снегу, среди развалин и бессознательных тел. Медленно, но уверенно тащила нашу парочку в свои загребучие объятия, вырывая души, и доламывая и без того пострадавшие тела.

Мне снилось облегчение, словно кто-то отобрал всю боль, вырвал нахально из моего сознания видения смерти, ощущение боли и страха, отчаяния и безысходности. Вырвал всё это и оставил пустоту внутри, не заполнив взамен ничем. Почему он ничего не дал мне взамен? Потому что ему нечего дать. Потому что всё, что он мог, уже отдал. На откуп смерти. И эта пустота внутри, как ничто иное указывает на отсутствие моего демона. Его нет. Его больше нет.

Мне снились его крылья. Серые, как пепел. Они утрачивали свою вороную черноту прямо на глазах и обвисали беспомощными тряпками, укрывая меня от снега и ветра, но не от пустоты внутри. Зачем он так? Зачем это сделал? Я же… я же так долго его ждала, чтобы снова потерять?

Чувствую, как слезы побежали по щекам. Кажется, я всхлипнула в голос и проснулась от звуков собственного голоса — выкрикивая его имя.

— Тише, маленькая, тише, — успокаивает меня родной голос, и чувствую, как меня за голову обнимают хрупкие материнские руки. — Всё позади, Жасмина. Всё хорошо, — шепчет она, поглаживая мои волосы. И меня прорывает, истерично всхлипывая, я из всех сил держусь за ее руки, и рыдаю, как в детстве, не стесняясь, не заставляя себя быть сильной, не пряча эмоций за маской сильной и независимой. В груди болит, сжимая меня словно в тиски, не позволяя вздохнуть, в висках пульсирует кровь, а затылок, будто кипятком поливают. От слез не вижу перед собой ничего, только доверяюсь ощущению рядом мамы.

— Девочка моя, — шепчет мама, ласково касаясь своим Светом моей души, пытаясь успокоить. — Всё восстановим, не переживай. Ты испугалась. Очень сильно пострадала. Но всё уже позади. Не убивайся так по пустякам. Главное ведь, жива, здорова, остальное восстановим, — вкрадчиво вползает в моё сознание и душу голос мамы. Ее Свет разливается во мне теплом и лаской, дарует призрачную надежду, убаюкивает боль, вытесняя ее легкостью, и заполняет собой ту пустоту, что оставил Алекс, вырывая толи из моей души последствия катастрофы, то ли мою душу из рук смерти. Вспомнив про своего демона, пытаюсь взбрыкнуть и скинуть с себя влияние магии, не хочу ложных ощущений, не хочу подмены.

— Шшш, — настаивает она и покачивает мою голову на руках, — успокойся дорогая. Всё в прошлом.

И вот эта фраза «всё в прошлом» бьет наотмашь по самому больному. Всё в прошлом. Он в прошлом. Так я и проваливаюсь в очередной сон под убаюкивающий шепот мамы и ее магию, заполонившую всю меня внутри, убеждающую моё сознание, что жизнь продолжается, а прошлое, это только прошлое, не надо его за собой тянуть.

— Алекс, — сквозь затихающие всхлипы, шепчу его имя, словно это может помочь его вернуть и, не совладав с магией матери, отключаюсь, позволяя ей выжигать своим Светом остатки боли в душе.

В сознание я приходила неторопливо и размеренно. Кажется, меня разбудил ярко-выраженный цветочный аромат, разбередивший мои рецепторы. Потом поступили звуки, мягко прокрадываясь в сознание. Слышу приглушенные голоса из-за двери, шаги, проходящие мимо, вой ветра за окном. А рядом ровное дыхание.

Я открыла глаза, пытаясь свериться с ощущениями и понять, куда меня определили. Судя по бледным стенам, я в больнице. Аккуратно пошевелила конечностями, покрутила головой — боли нет. Разве что немного, дискомфорт в голове от навязчивого запаха. Глаза слезятся, в носоглотке неприятная горечь. Ничего серьезного

На окнах приспущены жалюзи, но кажется, сейчас день. Оглянулась и тепло улыбнулась, глядя на спящую в кресле маму. Она свернулась маленьких комочком, поджав под себя ноги, и подложив под голову ладошки. Мама рядом. Она в порядке. Значит и с братьями всё хорошо. Наверняка отец их спрятал. Хотя… он же не знает, что их надо прятать, что им угрожают. Но раз мама тут, не остались ведь они в горах одни!

За дверью послышался короткий разговор, и в приоткрывшуюся дверь зашла женщина врач. С сомнением посмотрела на спящую мать и направилась ко мне.

— Жасмина Кирилловна, как вы себя чувствуете? — Тихий вопрос от врача. Странно, косится на маму, не разбудила ли.

— Вроде живая, — сверившись с ощущениями, отвечаю осторожно. — Давно я здесь?

— Нет, суток еще не прошло. Посмотрите на меня, — просит врач и приподнимает мне лицо, заглядывает в глаза, оттягивает мне веки, всматривается в зрачки. — Голова не болит, не кружится?

— Нет, — я качаю головой, желая поскорее отделаться от женщины, потому и вру, про отсутствие дискомфорта. Но приходится слушаться, и по указанию врача поворачиваю голову из стороны в сторону, слежу за ее пальцами, касаюсь кончика носа своим пальцем, а меня навязчиво уже подташнивает от слишком сладкого цветочного аромата.