Флэшбэк - Дэн Симмонс

Будь у Ника выбор, он не поехал бы в Народную Республику на встречу с одним из тех, у кого брал интервью Кэйго, — с Дереком Дином. Будь у Ника выбор, он вернулся бы к себе на Черри-Крик и несколько часов флэшбэчил бы на свои разговоры с Дарой тогда, когда Оза только начали допрашивать. Возможно, он упустил что-то из сказанного ею, что-то, способное объяснить…

Выбора у него не было.

За рулем сидел Сато, который настаивал на этой встрече. Более того: на заднем сиденье лежал запас флэшбэка для Ника, но Сато сказал, что отдаст ампулы только после этого идиотского, бессмысленного разговора Ника с Дереком.

И потому Ник молча сидел в машине, ошеломленный известием Дэнни Оза о том, что Дара присутствовала при интервью, которые брал Кэйго. Он смотрел, как приближается белый частокол горделивого — некогда — континентального водораздела.

У таможенного въезда стояла очередь из машин, ехавших на северо-запад, по 36-му хайвею, в Народную Республику: минут на сорок.

— У вас есть с собой физический паспорт, Боттом-сан? — спросил Сато.

Ник кивнул.

Сато направил бронированную «хонду» на пустую крайнюю левую полосу для дипломатических машин, показал две черные НИКК и старые бумажные паспорта — НРБ все еще требовала их. Остальные досмотровые пункты они миновали за полминуты.

В Колорадо отношение к НРБ было разным: от односторонней любви и односторонней ненависти до взаимной любви и взаимной же ненависти. Отец Ника относился к ней сурово. Как бывший патрульный, он постоянно ворчал, утверждая, что в 60-е годы Боулдер и его университет стали одним из главных в стране рассадников наркотиков, секса, спортивных игр и полнейшего отрицания всякой власти (при условии, что родители продолжают оплачивать твои счета и обучение). Он любил напоминать сыну, что эти среднеконтинетальные заложники Лета любви вырастали, старели (не состригая своих поседевших косичек — «крысиных хвостиков», по определению старика) и издавали законы.

За два десятилетия до рождения Ника муниципальные чиновники Боулдера с поседевшими крысиными хвостиками издали драконовские законы, ограничивающие рост города. Это почти немедленно привело к удвоению, потом утроению и учетверению цен на жилье и вымело из Боулдера подлинный средний класс. Не прошло и пятнадцати лет, как, по словам полицейского Боттома, город стали населять сплошь самодовольные любители спокойной жизни — богатые наследники с крысиными хвостиками и завшивевшие бродяги.

В 1980-е Боулдер, опираясь на антирейгановские и антимилитаристские низы, по зрелом размышлении объявил себя «зоной, свободной от ядерного оружия». Благодаря этому, как объяснял отец Ника, за все прошедшее время ни один авианосец, ни одна субмарина с ядерным оружием на борту не пришвартовались у берегов Боулдера.

В 1990-е годы тот же самый муниципалитет (мужчины с крысиными хвостиками и женщины с короткой, строгой — на манер преподавательниц физкультуры — стрижкой еще больше поседели, но лица остались почти теми же, уверял отец) трудился несколько месяцев, подготавливая отмену понятия «домашние животные». Прежние владельцы кошек и собачек объявлялись «попечителями». Одна только выдача новых разрешений обошлась в целое состояние. В старых долларах.

А еще в 1990-е — Ник Боттом тогда учился классе в третьем — полиция, окружной прокурор и другие представители власти так неумело провели расследование убийства шестилетней девочки по имени Джон-Бенет Рэмзи, совершенного в ее доме на Рождество, что почти все городские чиновники, связанные с расследованием, потеряли работу. Отец Ника был поражен почти полной беспомощностью следствия. Позднее он говорил подросшему сыну, что, как показало это дело, город с почти двухсоттысячным населением определенно не был готов к крутым переменам. Когда четверть века спустя его случайно раскрыл независимый следователь (почти все тогдашние городские правители, подозреваемые и члены семьи уже отошли в мир иной), то оно оказалось простым и очевидным — каким было и в день обнаружения тела.

Ник жалел, что отец не дожил до раскрытия преступления. Пожалуй, старик оценил бы иронию.

В двадцать первом веке боулдерские власти, будучи не в силах сдержаться, все время совали нос в дела, не касавшиеся города средних размеров: выступали в поддержку никарагуанских коммунистических повстанцев, официально высказывали свое несогласие с войнами в Ираке, Афганистане и прочих местах, отказались применять законы против употребления марихуаны и других наркотиков, давали убежище нелегальным иммигрантам из Мексики, объявив их политическими беженцами (хотя жилья для низкооплачиваемых мексиканцев не было, а потому, публично «предоставив убежище», их потихоньку выдворяли за пределы города), и, наконец, официально заявили, что город Боулдер не будет «сотрудничать» ни с одним республиканским президентом США.

Ник, конечно, знал, что его отец был несправедлив к Боулдеру, даже до того, как город вслед за Техасом провозгласил себя независимой республикой. Несмотря на седеющие крысиные хвостики (большинство их носителей все равно скончались), он когда-то был процветающим научным центром. Колорадский университет в Боулдере имел великолепный исследовательский центр и числился среди немногих университетов в мире, где студенты сами управляли орбитальными спутниками. (С этим было покончено, когда японцы, русские, китайцы, индийцы, саудиты, Новый Халифат и бразильцы обогнали Америку в космических и спутниковых технологиях.) Возведенное Бэй Юймином близ Флатиронов[58] в 1960 году прекрасное модернистское здание из стекла и песчаника — единственное сооружение, которое разрешили строить в зеленом поясе, — предназначалось для Национального центра атмосферных исследований.

После выявления фальсификаций и полностью ложных сведений в исследованиях по антропогенной угрозе — десятки ученых признались в нарушениях, лишь когда в эту черную дыру уже вылетели сотни миллиардов долларов и евро, — разгорелись новые скандалы, которые привели к краху Всемирной сети торговли углеводородами; а этот крах приблизил День, когда настал трындец, и привел к урезанию бюджета НЦАИ на 85 %. Новая штаб-квартира Центра в Омахе, штат Небраска, выглядела куда скромнее.

Прежде в Боулдере располагалось Национальное бюро стандартов, которое в течение десятилетий притягивало в город ученых мирового уровня. И здание НЦАИ, высоко в зеленом поясе, и комплекс Бюро стандартов находились теперь в аренде у Наропского института и его Школы внетелесной надличностной мудрости имени Ринпоче.[59]