Вторжение - Михаил Ахманов

Вот и наблюдатель, подумал Литвин. Не фаата и не сильмарри, а некто третий и совсем иной. Может быть, лльяно?.. Но данный вопрос был не из самых неотложных. Это удивительное существо, менявшее обличья как перчатки, способное перенестись в любое место на Земле, явилось сюда с определенной целью. Какой? Догадаться было несложно, так как оно не питало симпатий к фаата и сильмарри – червивым недоумкам.

В душе Литвина зажглась надежда. Стараясь не выдать и не расплескать ее, он положил руки на пояс скафандра и негромко произнес:

– Приветствую Гюнтера Фосса, эмиссара. Кажется, у вас есть предложения?

– Безусловно, есть. – Фосс покосился на бурый холмик, что ритмично подрагивал в центре камеры, и уточнил: – Как не быть! Вы, лейтенант-коммандер, оказались в нужное время в нужном месте, а такие люди могут рассчитывать на самые лестные предложения. Однако… – Он перевел взгляд на Макнил и прильнувшую к ней Йо. – Однако мне бы не хотелось отягощать своим присутствием двух милых дам. В отличие от фаата я не использую технику ментального воздействия и не способен погрузить их в сон или блокировать слуховые рецепторы. Может быть, мы прогуляемся? – Фосс кивнул в сторону одного из коридоров.

Не говоря ни слова, Литвин шагнул туда. Проход был пошире той норы, что привела их к камере, и нервный отросток, змеившийся в выемке пока, оказался много толще – не слоновый хобот, а целая нога. Сокращения розоватой субстанции рождали неяркие световые вспышки, которых хватало, чтобы разглядеть коридор метров на двадцать; дальше царил полумрак, простроченный розовой нитью нерва. Пробираясь вдоль нее, Литвин дважды ощутил знакомую вибрацию – вероятно, новые модули стартовали с поверхности Корабля.

– Достаточно, – послышался сзади голос Фосса. – Здесь нам никто не помешает.

– Вы говорите о Йо? – сказал Литвин, оборачиваясь.

– Нет. Просто фигура речи, привычная для журналиста. Когда получаешь информацию, третий всегда лишний.

– А когда передаешь?

– Все лишние, кроме получателя.

Фосс откинул со лба прядь волос. Блики света скользили по его лицу, и оно казалось таким обыкновенным, таким земным, что Литвин на миг усомнился в реальности происходящего. Они, человек и некто, лишь притворявшийся человеком, стояли в нешироком коридоре над нервным ганглием существа совсем уж иной природы, искусственного мозга, что обитал в межзвездном корабле. Они были чужды друг другу, как звезды с разных концов Галактики, но занимались вполне человеческим делом: планировали убийство.

– Я переброшу сюда один прибор, – сказал Фосс. – Не мешайте мне и не приближайтесь к установке, пока не получите объяснений. Вещь довольно опасная.

– Оружие?

– Вроде того.

Он вытянулся и замер. Снова повеяло холодом, беззвучный взрыв колыхнул воздух, и в пяти шагах от Литвина появилось что-то блестящее, округлое, похожее на огромную тыкву. Предмет отсвечивал голубоватым блеском и был, очевидно, массивен, но ничего угрожающего в нем не замечалось. С его верхушки свисал тонкий длинный шланг, который заканчивался иглой.

Литвин вытащил шарик каффа, подкинул в ладони.

– Тоже ваша работа, эмиссар? Вы мне его прислали? Перебросили, как эту штуку?

– Разумеется. Могли бы лучше им распорядиться, – буркнул Фосс, не спуская взгляда с установки. Внезапно она загудела, негромко и мерно, будто в ней кружился пчелиный рой.

Литвин показал в ее сторону пальцем:

– Если это оружие, надо было прислать его пораньше. До того, как распылили половину Третьего флота.

– Раньше я не мог. Силы мои не беспредельны, и есть ограничения по массе и дистанции. Кафф легок, а сигга весит добрый центнер.

– Сигга?

– В понятных вам обозначениях – генератор микророботов. Такие, знаете ли, крохотные паразиты вроде насекомых, шустрые и ужасно прожорливые… Сигга производит и программирует первую партию, а дальше они размножаются сами, в заданных программой средах. Могут уничтожить камень, металл, пластик, органику или, как в данном случае, вот это. – Фосс ткнул носком башмака розоватый отросток. – Нюх у них великолепный, жрут лишь то, на что настроены, а продукты метаболизма – кислород, азот, углерод и тому подобное. Закончится еда, закончится их жизнь, так что Антарктиде ничего не грозит. Мы применяем эти установки для уничтожения отходов.

– Но в данном случае это как шприц с ядом? – произнес Литвин.

– Абсолютно верная мысль. Видите тот гибкий хоботок? Вам надо погрузить его в нервную ткань и повернуть кольцо у основания – там, где хоботок выходит из контейнера. Все!

– И после этого ваши тараканы сожрут Корабль?

– Только его мозг. Тот квазиразум, с которым вы общались при помощи каффа.

Литвин нахмурился. Что-то в этой истории ему не нравилось, что-то вызывало подозрения. Слишком все получалось просто и легко.

– Почему бы все не уничтожить? Мозг, органику, металл и пластик? Весь этот проклятый звездолет?

– Потому что он представляет огромную ценность. Вы все получите – межзвездный двигатель, и антигравы, и массу устройств, которые вам не придумать за ближайший век.

– Фаата мы тоже получим? – спросил Литвин, поглядывая на мерно жужжавшую сиггу. – Весь экипаж, и тхо, и полностью разумных, и женщин, спящих в т’хами?

Тень промелькнула по лицу эмиссара.

– Это вряд ли. Боюсь, лейтенант-коммандер, что все живое на борту Корабля обречено на гибель. Я сказал: вы все получите, но я не имел в виду вас лично. Вам и лейтенанту Макнил не достанется даже медали за храбрость.

– Вот как! Поэтому вы не желаете действовать сами? Воткнуть иглу и повернуть колечко? Боитесь?

– Вы поняли правильно, – сварливым тоном отозвался Фосс. – Но я не человек Земли и не обязан рисковать жизнью за чужую расу. К тому же примитивную, упрямую и глупую! Не желающую прислушаться к советам и предупреждениям! Думаете, я не пытался помочь? Из кожи лез, причем во всех своих ипостасях! – Его физиономия вдруг начала меняться, словно он листал страницы книги с изображениями Лю Чена, Роя Банча и лицами других людей, которых было не менее десятка. – Но ваши институты власти нерасторопны, пресса продажна, военачальники тупы, а людоеды от бизнеса думают только о выгоде. Дикарство и повальный кретинизм – вот ваша главная черта! Позволить бы фаата разделаться с вами… может, было бы оно и к лучшему… Так что не вам меня упрекать! Берите, что дают, и действуйте!

– И на том спасибо, – смиренно сказал Литвин. – Я, собственно, не упрекаю, я только хотел уточнить ситуацию. Вот, к примеру, как мы погибнем? Все-таки сигга нас сожрет? Эти ваши тараканы-роботы?

– Нет. Они погибнут сами, прикончив мозг и не тронув ни одной молекулы углеродной органики. Но этот Корабль почти живой, понимаете? Им управляют мозг и подключенные к нему люди, и я не могу предсказать, что произойдет при разрушении симбиоза. Система жизнеобеспечения выйдет из строя, вы задохнетесь или умрете от холода… Будут блокированы все шлюзы и транспортные средства, так что из Корабля не выбраться… Или, наоборот, случится разгерметизация… Возможно, он включит двигатели и уйдет с планеты с таким ускорением, что никому не выжить… Возможно, опустошит резервуары с антивеществом, начнет трансформировать внутреннее пространство, и людей раздавит переборками. Я не знаю!

– Похоже, нам достанется не техника фаата, а ее обломки, – вымолвил Литвин.

– Обломки лучше, чем ничего, – заметил Фосс. – И много лучше, чем тотальное порабощение.

– Это верно, – согласился Литвин, присматриваясь к сигге. – Все же оригинальный у вас способ ассенизации… Значит, говорите, хоботок с иглой воткнуть и повернуть кольцо?

– Именно так.

Чувство небывалой легкости вдруг овладело Литвиным. Смерть его не пугала, ибо казалась ничтожной платой за безопасность родного мира, хоть и населенного тупицами и упрямцами, но все же единственного во Вселенной, где ему хотелось жить. Не сожалел он и о том, что его жертва останется неизвестной, что не назовут его героем и песен о нем не споют; было даже справедливо, что он разделит судьбу камерадов с «Жаворонка» и тех, других, что бились с фаата и приняли честную смерть. Лишь об одном он печалился: так не хотелось, чтобы погибли с ним Эби Макнил, и ее нерожденный ребенок, и Йо, милая фея.

Он повернулся к Фоссу и сказал:

– Вы, конечно, правы: не ваше это дело – класть жизнь за дикарей. Я все исполню, эмиссар, а вас благодарю за помощь. Но будь моя воля, я бы…

– Да?

– Я бы не убивал тхо, а только Связку и тех, кто крутится рядом с ней. Такие, как Йо, ничем перед нами не провинились… как и сам Корабль… Все-таки разумный, хоть и квази.

– Лес рубят – щепки летят, – молвил Фосс. – А что до Корабля и его разума… Вы с ним общались через ментальный интерфейс высокой пропускной способности – можно сказать, мыслили в унисон. Неужели не ясно, что он такое?