Королевская кровь - Далия Трускиновская

Но братцы как-то странно переглянулись.

— Знаешь, Жилло, лучше бы не связываться с этой Денизой, — загадочно сказал Малыш. — Вот вредная баба…

— В чем дело, ребята? — забеспокоился Жилло. — Что еще за новости?

— Никаких особых новостей, — чуть ли не хором отвечали братцы.

— Ну так и пошли отсюда! — взяв себя наконец в руки, распорядился Жилло. — Вы — на кладбище, я с коллекцией — к Денизе. Какого лешего теперь тут сидеть?

Он выгреб из ювелирского комода все, о чем рассказывал ему покойник Балод, включая грязный и погнутый обруч. По карманам распихивать не стал спустившись вниз, нашел походный кожаный мешок, с которым ювелир, очевидно, странствовал по побережью. Прихватил еще полотенце на кухне. Упаковал Жилло коллекцию так, что ни цепочка не звякнула, в мешок уложил, сверху запихал медную ступку с пестиком — мало ли кто в мешок сунется?

Малыш с Дедулей как сидели в мастерской, так и шагу наружу не сделали.

— Ну, значит, вы — на кладбище, а я — к Денизе? — напомнил им Жилло.

— Не стоит у нее появляться, вожак, — туманно сказал Дедуля. — Право слово, не стоит!

— Да что там стряслось? — уже не на шутку встревожился Жилло. Пожар? Скандал?

— Ну, считай, что скандал…

Тут Жилло кое-что стал понимать.

— Значит, выпроводила вас и сказала, чтоб больше не возвращались? — поинтересовался он.

— Ну да! — вроде как обрадовались братцы. — Вздорная бабенка, и ничего больше!

— Так это она вас выпроводила, — с хитрым умыслом заметил Жилло. — Ко мне-то скандал не относится. Вот я к ней и пойду…

— И к тебе относится! — очень убедительно завопил Малыш.

— Так что же случилось?

— Ну… у нас с Дедулей денег-то не осталось… а мы знали, что у нее какие-то твои деньги на сохранении лежат…

— Вы попросили, а она отказалась выдать?

Долгое и скверное молчание было ему ответом.

— Стало быть, даже не просили, — подытожил хмурый Жилло.

— Она же на кухне с пирогами возилась! К ней соваться было бесполезно! Я пробовал — она так на меня рявкнула! Медведица она, Жилло, просто вставшая на задние лапы медведица! И за грош удавиться готова! — провопил впавший в бешенство Малыш. — Что ей плохого сделали? Это же все равно, что твои деньги, вожак! Так нет же — убирайтесь, выметайтесь!..

— Еще нигде не записано, что вы должны кормиться за мои деньги, негромко заметил Жилло. — Ну, ладно. Хорошие вы ребята и приятно было познакомиться. Насчет кладбища — спасибо, а теперь ступайте подобру-поздорову, мне дом запирать надо.

Понурые братцы поплелись прочь из мастерской.

— Ты подумай хорошенько, вожак, — обратился к Жилло Дедуля уже на пороге. — Мы бы очень даже неплохо поладили. Мы бы вместе таких дел натворили!

— Вы и без меня натворить горазды, — буркнул Жилло. — А мне расхлебывать!

С тем и покинул их, не прощаясь.

Теперь, когда он неожиданно для себя стал официальным наследником известного в Кульдиге человека, не нищего, домовладельца, можно было и дух перевести. Домишко двухэтажный, да еще чердак под острой черепичной крышей. Наверху две комнаты — спальня и мастерская, внизу — кухня и кладовая, еще конурка для служанки. Наверно, подвал тоже есть. Дворик хоть и крошечный, но свой. Почему бы и не осесть в Кульдиге благопристойным бюргером?

Коллекцию можно на время укрыть — у той же Денизы, если с ней помириться. А потом перетащить к себе и по ночам разглядывать. Чем плохо? Да, главное — жениться! Не на колдунье с золотыми волосами, конечно. Этого еще недоставало… А можно забрать из поселка Эрну с Виго. Только вот как у нее из головы всю дурь насчет общих хлевов выбить?

Такими практическими размышлениями Жилло скрашивал себе дорогу к улице Медников и к погребку Денизы. Получалось неплохо. А главное — без всяких магических штучек и непонятно откуда прилетевших песенок. Виго в городе будет учиться, найдутся и для него подходящие учителя! А если Эрна откажется ехать, тогда… Мелькнуло в памяти лицо красавицы Неды и пропало. Неда — в Коронном замке, за решеткой, надежды на нее мало. А вот можно Лизу поискать, строила же ему девчонка глазки! Да еще как настойчиво! Хотя — у нее же шило…

— Вожак! Слушай, вожак… ударил в ухо шепот. Жилло, не оборачиваясь, ускорил шаг. Воров ему только и недоставало!

У дверей погребка он уже чувствовал себя почтенным домовладельцем, Эрна, кроме Виго, родила сына и дочку, часть кухни выгородили и превратили в лавку лечебных трав и пряностей. Эрна стояла за прилавком, а сам он ездил за товаром. Виго брал с собой — приучал к делу…

— Бесстыжие твои глаза! — воскликнула Дениза. — Он явился! Знаешь, что вытворили твои дружки окаянные?

— Знаю, — отвечал Жилло. — Прогнал я их к лешему. Нам теперь не по пути. Дениза, ювелир умер, я — наследник, дом со всем барахлом — мой. Хочу лавку пряностей открывать. Не посоветуешь ли чего?

— Ого… Лавку пряностей! Заходи, — пригласила она. — Лавка — это дело серьезное. Сядем, поговорим. Могу тебе, между прочим, денег ссудить на обзаведение. За малый процент.

Дениза провела его через погребок и вверх по лесенке — в свои комнаты. А на постели у нее девица в три ручья рыдает.

— Не пойду! — причитает. — Ни за что не пойду!..

— Куда ты денешься! — отвечает Дениза. — Сейчас же снимешь нарядное платье и наденешь школьное. Ты что, с ума сошла?

— Не надену! — стонет девица. — Это же тряпка безобразная! Я в своем пойду!

— Поплачь, поплачь, авось поумнеешь… — зловеще бурчит Дениза. Это, братец Жилло, дочка моя. В лучшем думском пансионе учится. Одна беда — платья велено всем носить одинаковые. Когда она раз в неделю домой приходит, то, конечно, шелковое надевает. И не какое-нибудь, вкус-то у этой привереды — мой. День побегает, погордится, а потом опять в дерюгу влезать, потому что пансион — школа равноправия.

— У тебя дочка есть? — удивляется Жилло. — И сколько же ей?

— Сколько этой плаксе сопливой? — с воспитательным значением спрашивает Дениза. — Не поверишь — четырнадцать! Зовут — Эммелина.

— Когда же ты ее родила?

Смутилась Дениза.

— Мало ли какие глупости девчонки делают… — буркнула. — Когда девчонка одна на белом свете, некому мозги вправить, вовремя по заднице надавать… Вот и получаются сопливые плаксы!

Понял Жилло, что больше об этом говорить не стоит.

Дернула Дениза дочку за косы, подняла с постели и выслала в каморку переодеваться.

— Знаешь, чего стоило ее в пансион этот определить? — спросила. — Он же для равноправного народа, а я — женщина со средствами, хозяйка погребка. Но для нас, тех, кто побогаче, и вовсе все двери закрыты, хоть за рубеж отправляй детей учиться. А она еще слезы льет! Ладно, это не твоя печаль.