Руда - Александр Бармин

Оборванец ухмыльнулся и перешел на шопот:

— Рыбак рыбака, а?.. Нет тебе моего совета по новгородской дороге утекать, Редькина команда больно злобствует.

— Какая команда?

— Ты вовсе зеленый?.. Полковника Редькина, который нашего брата имает. Лес по обе стороны дороги повырубил, застав понаделал — куды-т ты против прежнего хуже стало.

— А из города как выйти?

— Кто сейчас из города пойдет? Всяк норовит к зиме сюда проскользнуть, да не всякий умеет.

— Нет, ты скажи, как уйти по новгородской дороге.

— По большой першпективе прямо, там у Фонтанки и застава.

— Так это в Петергоф!

— В Петергоф у Калинкина моста, а эта у гауптвахты.

— Я города совсем не знаю.

— Как тебе растолковать? Выйдем, покажу.

Пошли на улицу, стали у моста.

— Гляди теперь. Этот мост — Поцелуев, так же, что и кабак зовется. От него иди до Синего моста, что через Мью. Сваи там в берега бьют, увидишь. Перейдешь Мью, иди вдоль нее к Зеленому мосту, где большой пожар нынче был, Гостиный двор сгорел, приметное место. Тут тебе и Большая першпективная дорога.[41] Всё лесом по ней, версты две, но дорога хорошая, бревнами мощеная. Через Кривушу[42] еще мост попадется, а как увидишь царицу — конец города.

— Царицу? Чего ты говоришь?

— На воротах. А за ней сразу Фонтанка. На Фонтанке и застава, пашпорта глядят. На ночь мост поднимают.

— Научи, как через заставу пройти.

— Ты безбумажный?

— Ага.

— Попытай всё-таки через заставу. Не лезь сразу. Коли сегодня строго, придется тебе в лес податься и через Фонтанку переплыть. Влево не ходи: там за рекой Литейная слобода, людно. Всё понял?

— Погоди… Синий мост, Зеленый, большая дорога, по ней до царицы… Зачем царица? Какая?

— Не живая, конешно, а болван ейный. Сам увидишь, я бы тебя проводил, да вишь… — Он показал на свои лохмотья. — Вдвоем скорей сцапают. Слушай, нет у тебя пятака?

— Вот — копейка. Последняя.

Оборванец пытливо заглянул в глаза Егору — и поверил:

— Не возьму. Ладно. Ступай.

Всё оказалось так, как говорил оборванец. Синий мост выкрашен синей краской. Зеленый — зеленой. На реке Мье устраивали насыпную набережную. Тяжелые, окованные железом чурбаны падали на сваи под уханье работников. Кирпичные трубы уныло торчали среди головешек на месте Гостиного двора.

Першпективная дорога прямо, как по нитке, легла через чахлое мелколесье. Бабы, подоткнув подолы, собирали клюкву по кочкам близ бревенчатой елани. Непрерывной линией тянулись навстречу Егору обозы по настилу и по размытой обочине, вдоль которой цепью насажены были молодые березки.

Помещичий рыдван с чемоданами на крыше, с тюками на задке, запряженный четверкой коней, обгонял возы сена и дров. Из окошечка экипажа выглянуло девичье лицо в красном дорожном чепце. Егор вдруг похолодел и остановился — как похожа на Янину! Рыдван, скрипя ремнями, прокатил мимо него. Миг — и красный чепец скрылся. Колеса мечут жидкую грязь, чемоданы качаются на крыше. Двое слуг верхом, сгорбившись в седлах, рысят за экипажем.

Егор долго глядел вслед. В конце Першпективной дороги тускло поблескивал золотой шпиль Адмиралтейства, под ним громоздились дома с покатыми крышами. Тумана уже не было, серый-серый день стоял над столицей… Ну, если и Янина?.. Теперь-то вовсе надо выбросить из головы несбыточное.

Круто повернулся, зашагал туда, где виднелись ворота над дорогой. На воротах выступ какой-то, вроде копны сена. Чем ближе подходил к воротам, тем выше они становились, а копна наверху постепенно превращалась в женскую фигуру с короной на голове, в широко раскинутой горностаевой шубе.

Вот и Фонтанка. Узкий, горбом приподнятый, мост через реку. Ну, берегись, Егор, — сейчас застава.

— Эй, дядька, куда едешь? — крикнул Егор догнавшему его на телеге мужику.

— В Смольную Деревню.

— Подвези, по пути мне.

Мужик через плечо оглядел Егора.

— За мостом садись, пожалуй.

— А сейчас пошто нет?

— Кто тебя знает! Отвечать придется в случае чего.

«Ого, — подумал Егор, — дело не просто».

Не пошел к мосту, а свернул вправо по тропке, что вела на бугор. Уселся на пенек, принялся осматриваться.

Покосившиеся заборы идут до Фонтанки по обе стороны большой дороги. За бугром по берегу — лесные склады. По другую сторону дороги — каменное низкое здание, будка часового перед ним. Гауптвахта! Попросту — гарнизонная тюрьма.

У съезда с моста двое полицейских провожают глазами каждый воз. Не заметно, чтоб пашпорта требовали. Возчики, не останавливаясь, сбрасывают с телег по одному, по два булыжника, это булыжный налог со въезжающих в город. Длинные гряды камней накопились вдоль дороги.

Мужик, к которому просился Егор, уже ехал по мосту. Вот жалко — не взял: сейчас Егор был бы за городом. Ухнула пушка вдалеке. К чему бы это?.. Да, говорили, что в полдень стреляют из крепости. Полдень уже! Полсуток в городе пробыл — не выбрался. Ну ее, эту заставу! Надо в обход.

Погрозил кулаком деревянной раскрашенной Анне на воротах. С бугра спустился в лесок и, увязая по колено в мокром мху, брел, пока не скрылся из виду мост. Дико вокруг. На Фонтанке островки с голыми кустами. Вороньё мечется над ельником. Грузные тучи наползают с севера. Снегом грозят такие, а не дождем.

Выбрался из леса к берегу. Дрожа, разделся, привязал одежду на голову. Зажмурил глаза и кинулся в холодную темную воду.

Часть третья

ГАМАЮН

Глава первая

БАБУШКИНЫ СКАЗКИ

Подполковник Угримов, член Канцелярии Главного заводов правления, взял со стола пакет с пятью сургучными печатями и с надписью: «Секретно». Подполковник поморщился, предчувствуя неприятность. Из Петербурга пакет. Из генерал-берг-директориума. Либо выговор членам Канцелярии, либо требование новых льгот Гороблагодатскому заводу, который год назад стал собственностью генерал-берг-директора Шемберга.

Прочитав бумагу, Угримов уставился изумленными глазами в стену и поднял брови к самому парику. Что такое? Не почудилось ли ему?.. Нет, вот и надпись: Curt Alexander von Schömberg — так всегда подписывается генерал-берг-директор. Шемберг ничего не смыслит в горном деле, над его приказами давно смеются горные офицеры. Но такого, как сегодня, еще, кажется, не бывало.

— Федот! — рявкнул Угримов.

В дверях кабинета появился канцелярист Федот Лодыгин.

— Пошли человека за бергмейстером Клеопиным и за асессором Юдиным. Если Андрей Иваныч в городе, — и его проси. Скажи, собираются члены Канцелярии по неотложному и самонужнейшему делу.

До прихода горных офицеров Угримов трижды перечитал бумагу и пришел к заключению, что он, подполковник Угримов, отстал от дел и не знает, что творится на Уральских горах.

— Господа, — сказал Угримов, когда все члены канцелярии расселись вокруг, стола. — По инструкции пакеты из генерал-берг-директориума с надписом «секретно» надо вскрывать при собрании всех членов, но, как мы условились для ускорения прохождения дел, я вскрыл вот и этот куверт первым, без вас. А теперь о том сожалею: вы меня, господа, видите в таком смятении, в каком и, ей-богу, за всю свою тридцатилетнюю службу никогда не бывал… Да что там!.. Читайте, Андрей Иванович!

И Угримов протянул бумагу асессору Порошину.

— «Курт Александр фон Шемберг», — прочитал первым делом Порошин, взглянув на подпись, и у трех офицеров появилась улыбка веселого любопытства.

— Читаю, слушайте:

«Присланный от генерал-майора Соймонова из Мензелинска казак Роман Исаев на допросе сказал, что в бытность его в Башкири взял он, Исаев, от башкирца Телевской волости Барангула Сабангулова камень дорогой цены, даже в 1500 рублей, который камень ночью сам светит яко свет, так что при нем без огня читать можно. Главному заводов правлению надлежит, опросив знающих берг-гауеров и рудоискателей, донести, подлинно ль имеются в горах Пояса таковые камни».

— Что за бабушкины сказки в казенной бумаге? — не выдержал асессор Юдин.

— Подождите, еще не всё! Дальше еще лучше, — остановил его. Угримов.

Порошин продолжал читать:

— «Второе. Зверолов Арамильской слободы, Козьма Шипигузов, привезя в Петергоф разных сибирских зверей, дерзнул явиться к Ее императорскому величеству и подал ей некий крушец в виде песка, называя оной золотом, яко бы им самим добыт в горах Пояса. По пробе в лаборатории оной крушец явился медными опилками. Сомнения нет ни малого в том, что оное учинил он злонамеренно.

Однакож Главному заводов правлению надлежит без промедления донести нам в Санкт-петербургский генерал-берг-директориум по пунктам: