Настоящий полицейский - Иван Прохоров

в замочную скважину, с приятным плавным усилием открыл сувальдный замок.

Откинув крышку, они обнаружили глубокий колодец квадратного сечения, выложенный мрамором. В одну из граней были вмонтированы металлические скобы, образовывающие лестницу. По углам пунктиром опускались диодные светильники, не дававшие много света – походило это больше на аварийное освещение, но его хватало, чтобы оценить глубину примерно в четыре метра и увидеть горизонтальный проход в человеческий рост в одной из граней на дне. Снизу поднимался теплый воздух и отчетливо слышался звук работы того самого загадочного механизма.

Игорь недолго раздумывал – мигом спустился по лестнице и оказался перед небольшой нишей с тяжелой, как в бомбоубежище металлической дверью, которая правда не имела никаких замков – только металлическую ручку. Игорь потянул ее на себя и ему открылся довольно широкий – около полутора метров коридор. Пол и стены были из грязно-белого мрамора, как в метро, а низкий потолок с круглыми светильниками – бетонным. Видимо плиты лежат, догадался Игорь. Справа размещался выключатель. Игорь щелкнул тумблером и мягкий «дневной» свет залил весь коридор, который метрах в десяти поворачивал налево. На стенах висели картины.

– Чего тут? – Навалилась на него девчонка, положив руки ему на плечи.

Игорь медленно пошел по коридору, разглядывая картины. В отличие от тех, что наверху картины здесь были «настоящие» и даже такому дилетанту в искусстве как Игорь, стало понятно, что Петрищев был настоящим художником. Первая картина изображала узкую двухрядную дорогу поздним летним вечером. Дорога плавно уходила налево, теряясь за деревьями, над которыми тянулась линия ЛЭП. Ничего особенного, но на Игоря будто шел живой излет изможденного зноем летнего дня. Он словно почувствовал дыхание вечернего леса. То же неведомое чувство говорило, что мгновение жизни, запечатленное на картине, минуло очень давно. Догадка подтвердилась в виде маленькой надписи в углу картины: «1955, Петрищев».

На следующей картине по водонапорной башне и немецким домам, он узнал Заводскую улицу. И здесь безошибочно он «узнал» давно минувшее время. Но с этой картиной проще: на улице ни одной машины, а деревья вдоль дороги были куцыми и низкими, как метелки. «1957, Петрищев», прочитал Игорь. И все последующие картины одна за другой изображали фрагменты давно ушедшей видновской жизни: площадь с первыми пузатыми «лиазами», строящийся «детский городок», коттеджи с садами и еще деревянными «штакетными» оградами.

– Да тут целый музей! – С придыханием заметила девчонка. – С ума сойти!

За углом они обнаружили квадратную комнату, в центре ее размещалось кресло, над которым нависал металлический колпак. Рядом стоял огромный – выше человеческого роста агрегат, похожий на котел или на самовар из черного металла, с лампочками и набором круглых в старом дизайне кнопок. Именно он издавал взвизгивающее ритмичное лязганье, длившееся около пятнадцати секунд, после чего замолкал на минуту. Игорь поднял голову. Спальня Петрищева находилась как раз над ними. Перед котлом были разбросаны инструменты – молотки, ключи, болты, обрывки проводов, круглые цилиндрические штуковины, похожие на предохранители. У кресла стоял столик с раритетным патефоном на полочке под ним – несколько пластинок в потрепанных картонных упаковках.

Игорь достал первую. На ней была изображена скуластая девушка с вытянутым лицом и прической в стиле сороковых. За девушкой на фоне пасмурного неба грозно летели сигарообразные истребители времен второй мировой войны.

Игорь достал пластинку, положил на диск и, раскрутив рукоятку, опустил тонар.

Сквозь помехи, зазвучал пронизанный грустью женский голос под обреченно-торжественные звуки оркестра, словно робкий ручеек надежды, внезапно пробившей дамбу отчаяния и превратившийся в полноводную реку.

We'll meet again Don't know where Don't know when But I know we'll meet again some sunny day Keep smiling through Just like you always do Till the blue skies drive the dark clouds far away

Игорь не понимал, о чем пела девушка, но когда к девушке присоединился хор, ему неожиданно представилась толпа людей сидящих в метро, пока на поверхности нечто жуткое стирало их город с лица земли.

На последнем куплете пластинку заело. Игорь поднял тонар и сел в кресло.

– Так вот чем он занимался все это время, – с грустью сказала девчонка, – искал путь домой…

– Похоже, так и сумел найти, – добавил Игорь, глядя на разбросанные инструменты.

***

Домой Игорь пришел поздно, в квартире царила мертвая тишина. Он вошел в комнату, не включая света, упал на свою кровать и моментально заснул. Проснулся рано и сразу понял, что от шока предыдущего дня не осталось и следа. Впрочем, чему удивляться – разве это было для него чем-то новым? Он всего лишь вернулся в состояние, в котором пребывал большую часть жизни…

Он умылся, почистил зубы, вышел на кухню. Мать стояла к нему спиной и курила, глядя в окно.

– Мам, – позвал Игорь.

Она даже не обернулась, просто поднесла сигарету к губам, и выдохнула дым в сторону форточки.

– Мам, – снова позвал Игорь.

Никакой реакции. В это время раздался звонок в дверь. Игорь оставил мать и пошел открывать.

На пороге стоял «Махоуни» в джинсовом костюме.

– Здорово, шкет, – сказал он, – есть хорошие новости?

Игорь скривился и помотал головой.

– Ты узнал кто владелец «Вольво»? – Спросил он, присаживаясь на тумбочку и принимаясь натягивать кроссовок.

– Да, это местный.

– Поможешь проверить?

– Возможно, но сначала ты мне расскажешь, что все это значит.

– Ты на машине?

– Да.

– Тогда расскажу по дороге.

– Шустрый ты, шкет, я ведь