Таинственное путешествие Томека - Альфред Шклярский

- Условия дуэли уже обсуждены окончательно. Я готов, - твердо ответил Томек.

- Пожалуйста, - сказал штабс-капитан Голосов. - Однако прошу перед тем соблюсти некоторую... формальность. Вы иностранец, и в случае несчастья могут произойти осложнения. Напишем заявление, что я участвую в дуэли по вашему прямому настоянию, а я подпишу, что если со мной случится что-нибудь плохое, я не буду иметь никаких претензий. Все присутствующие подпишут это заявление в качестве свидетелей.

Тухольский вопросительно посмотрел на Томека и его друзей.

- Мы не возражаем, и со своей стороны просим вручить нам один экземпляр такого заявления, - ответил Смуга.

Все присутствующие подписали заявление. Тухольский достал футляр с длинными пистолетами, и они вместе с боцманом зарядили их. Тухольский поклонился Томеку и сказал:

- Вы, как оскорбленный, имеете право первым выбрать оружие.

Томек взял в руки тяжелый пистолет. Его примеру последовал Голосов. Тухольский отсчитал шаги, а Смуга установил противников на их места.

- Можем начинать, - сказал он, ободряя взглядом Томека.

Штабс-капитан Голосов небрежным движением поднял тяжелый пистолет на уровень головы, направляя ствол в потолок. Томек крепко зажал рукоятку пистолета, опустил дуло вниз и занял позицию.

Боцман внимательно следил за каждым движением юного друга. Заметив на его лице выражение твердости, он облегченно вздохнул.

"Хорошо, парень взял себя в руки", - подумал он.

- Налево кругом! - скомандовал Тухольский. - Я считаю до трех, по команде "готово" прошу повернуться и... стрелять. Предупреждаю, что каковы бы ни были результаты, каждый из вас имеет право лишь на один выстрел.

Томек сосредоточенно ожидал команду.

- Раз, два, три... готово!

Томек молниеносно повернулся. Поднял оружие вверх, целясь в пистолет, который штабс-капитан Голосов еще держал у головы. Нажал спуск...

Раздался выстрел! На момент дым заслонил противника от Томека. Он невольно закрыл глаза и ждал...

- Доктор!

Томек не разобрал, кто крикнул это слово. Открыл глаза. Штабс-капитан Голосов еле держался на ногах. Наклонившись вперед, он руками закрыл лицо. Пистолет лежал на полу у его ног. К нему подбежали врач и секунданты. Подвели его к дивану. Томек подошел как раз тогда, когда доктор отстранил руки раненого от его лица.

- Инструменты и бинты, - потребовал врач.

Томек ужасно побледнел. Отвернулся, чтобы не смотреть на залитые кровью губы противника.

Тухольский подошел к Томеку с пистолетом Голосова.

- Что за необыкновенный случай, - сказал он. - Вы попали в курок пистолета, который отскочил и ударил Голосова прямо в рот.

- Он жив? - спросил Томек, стараясь, чтобы голос его не дрожал.

- Будьте спокойны, отлежится.

Томек присел в сторонке. Вскоре к нему подошел боцман, который вместе со Смугой помогал доктору.

- Курок пистолета выбил у него зубы, изранил губы и язык, - обеспокоенно сообщил он. - Медик кончает начатое тобою дело. Удаляет выбитые зубы.

- Его жизнь вне опасности? - спросил Томек.

- Что ж, его пистолет спас ему башку, но пакостить он сможет не скоро. Рана чертовски неприятная. Он ежеминутно теряет сознание.

- Слава богу, - шепнул Томек.

- Да, что ты, браток? Неужели жалеешь этого... жандарма?! Ты говоришь так, будто и не думал отправить его на тот свет!

- Я не хотел его убить. Целился в пистолет... - искренне признался Томек.

- Тьфу, сто дохлых акул тебе в зубы! А если бы он вышел невредимым?

В зал вошли слуги. Они на руках вынесли стонущего Голосова. Смуга, Нашкин и Тухольский подошли к Томеку.

- Поздравляю вас, Голосов получил болезненный сюрприз, - говорил озабоченный Нашкин. - Придется ему полежать две-три недели. Вы на всю жизнь его проучили.

- Я хотел бы дать вам дружеский совет, - начал сотник Тухольский. - Так или иначе, а дуэли запрещены. Было бы хорошо, если бы вы, на всякий случай, по возможности быстро, уехали из Нерчинска. Завтра дело получит огласку, начнется следствие. Отсутствующих вызывать на дознание невозможно. Я покажу его превосходительству генерал-губернатору заявление, подписанное Голосовым, и надеюсь, что дело тем и окончится.

- Совет правильный и хороший, - признал боцман. - Когда уходит ближайший поезд?

- Только завтра в полдень... - ответил Тухольский.

- Я распоряжусь предоставить в распоряжение гостей мою карету, - предложил Нашкин. - К полудню вам удастся проехать значительный кусок пути. А там, на одной из станций, вы пересядете в поезд. Вы, господа, оказали мне большую услугу при поимке банды хунхузов. Я не хотел бы, чтобы вас встретили неприятности.

- Большое спасибо, мы сейчас же возвращаемся в гостиницу Клеменсовича, - сказал Смуга. - Через полчаса, не больше, мы будем готовы в дорогу.

- Разрешите попрощаться с вами, господа, мне надо к гостям, которые, вероятно, обеспокоены и удивлены нашим долгим отсутствием, - сказал Нашкин. - Танцы, как всегда, продлятся до утра, а утром все могут болтать сколько угодно! Штабс-капитан Голосов останется у меня, и я постараюсь окружить его всяческой заботой.

Тухольский любезно проводил гостей к выходу через сад. Таким образом, они обошлись без нежелательных встреч с другими гостями. Но, несмотря на эти меры предосторожности, кое-кто заметил выходящих. К ним подошла стройная девушка. Она преградила им дорогу, когда они проходили мимо великолепной оранжереи. Это была Наташа.

- А вы что здесь делаете? - удивился Тухольский.

- Я обязана поблагодарить господина Вильмовского за рыцарскую защиту моей чести, - ответила она.

- Ах, тогда мы не станем мешать, - улыбнулся сотник, увлекая за собой Смугу и боцмана.

Как только Томек и Наташа остались одни, девушка шепнула:

- Вы необыкновенный человек... Если бы не то, что я люблю Збышека, я могла бы влюбиться в вас. До свиданья!

Наташа встала на цыпочки и поцеловала Томека. Прежде чем он опомнился, девушка исчезла в глубине оранжереи.

XVI

Павлов

Павлов с трудом поспевал за боцманом и Томеком, которые шли впереди. Он ускорял шаг и, вытирая платком лицо, покрытое потом, украдкой поглядывал на молчаливых спутников. Особую тревогу возбуждал в нем Броль, этот высокий, широкоплечий укротитель диких животных. Павлов уже давно испытывал чувство страха перед мнимо неуклюжими и добродушными великанами. Несколько лет назад именно такой великан свихнул в самом начале его карьеру в царской охранке. И даже чуть не лишил его жизни. Это было в Варшаве, куда Павлова откомандировали из Петербурга для слежки за польскими революционерами.

Сразу же после прибытия в Варшаву новый начальник поручил ему расследовать дело о таинственном распространении нелегальных, революционных листовок. Молодой, честолюбивый агент с необыкновенным рвением принялся за работу. Судьба ему покровительствовала. Вскоре безошибочный полицейский инстинкт помог ему раскрыть источник, откуда в город поступали запрещенные издания. Не желая ни с кем делиться успехом, Павлов сохранил в тайне результаты своей работы и подготовил ловушку, в которую должны были попасть заговорщики.