Сказки о Силе - Карлос Кастанеда

– Не будь таким прыгучим, – сказал дон Хенаро, – нагваль не все время преследует тебя.

Он причмокнул губами, как бы не одобряя мою преувеличенную реакцию, и протянул ко мне руки с дружественным видом. Я обнял его. Он похлопал меня по спине. Это был очень дружеский и теплый жест.

– Твое внимание должно быть на нагвале только в определенные моменты. Все остальное время мы такие же люди, как и все на этой земле.

Он повернулся к дону Хуану и улыбнулся ему.

– Разве это не так, Хуанчо? – спросил он, подчеркивая слово «Хуанчо» – забавное уменьшительное от имени Хуан.

– Это так, Хенарчо, – ответил дон Хуан, тут же создав такое же уменьшительное от имени Хенаро.

Оба они расхохотались.

– Должен предупредить тебя, – сказал мне дон Хуан. – Тебе нужно научиться уверенно определять, когда человек – нагваль, а когда человек – это просто человек. Ты можешь умереть, если придешь в прямой физический контакт с нагвалем.

Дон Хуан повернулся к дону Хенаро и с сияющей улыбкой спросил:

– Разве не так, Хенарчо?

– Это абсолютно так, Хуанчо, – ответил дон Хенаро, и они снова расхохотались.

Их ребячество очень трогало меня. События дня были утомительными, и я стал очень эмоционален. Волна жалости к самому себе охватила меня. Я готов был заплакать, повторяя самому себе, что все то, что они сделали со мной, было необратимым и, скорее всего, вредным. Дон Хуан, казалось, читал мои мысли. Усмехнувшись, он недоверчиво покачал головой.

Я попытался остановить внутренний диалог, и вся моя жалость к себе исчезла.

– Хенаро очень теплый, – заметил дон Хуан, когда дон Хенаро ушел. – Планом силы было, чтобы ты нашел мягкого бенефактора.

Я не знал, что сказать. Мысль о том, что дон Хенаро является моим бенефактором, интриговала меня до бесконечности. Я хотел, чтобы дон Хуан побольше рассказал мне об этом, но он, казалось, не был расположен к разговорам. Он посмотрел на небо и на вершины темных силуэтов деревьев сбоку от дома. Он уселся, прислонившись спиной к толстому раздвоенному столбу, вкопанному почти перед дверью, и сказал, чтобы я сел рядом с ним слева.

Я сел. Он сказал, что это время ночи опасно для меня, особенно в данном случае. Очень спокойным голосом он дал мне ряд наставлений: мы должны были продолжать разговор без перерывов, и я должен дышать и моргать, как если бы я видел перед собой нагваль.

– Разве нагваль поблизости? – спросил я.

– Конечно, – сказал он и усмехнулся.

Я практически навалился на дона Хуана. Он начал говорить и почти вытягивал из меня каждый вопрос. Он даже вручил мне блокнот и карандаш, как если бы я мог писать в темноте. Он заметил, что я должен быть настолько спокоен и нормален, насколько это возможно, и нет лучшего для меня способа укрепить свой тональ, чем мои записи. Все это дело он представил в особом свете. Он сказал, что записывание – мое предрасположение, а раз так, то я должен быть способен делать заметки в любых обстоятельствах, даже в полной темноте. В его голосе был оттенок вызова, когда он сказал, что я могу превратить делание заметок в задачу воина, а в этом случае темнота никак не будет препятствием.

Он, должно быть, убедил меня каким-то образом, потому что я ухитрился записать часть разговора. Основной темой был дон Хенаро как мой бенефактор. Мне было любопытно узнать, когда дон Хенаро стал им. И дон Хуан предложил мне вспомнить необычное событие, которое произошло в тот день, когда я впервые встретил дона Хенаро, и которое послужило правильным знаком. Я ничего подобного вспомнить не мог и начал пересказывать события. Насколько я помнил, это была ничем не примечательная и случайная встреча, которая произошла весной 1968 года. Дон Хуан прервал меня.

– Если ты слишком туп и не можешь вспомнить, то лучше оставим это. Воин следует указаниям силы. Ты вспомнишь все по мере надобности.

Дон Хуан сказал, что иметь бенефактора – это очень трудное дело. В качестве примера он взял своего ученика, Элихио, который был с ним много лет. Он сказал, что Элихио не смог найти бенефактора. Я спросил, найдет ли Элихио его когда-нибудь, и он ответил, что нет возможности предсказывать поворот силы. Он напомнил мне, как однажды, несколькими годами ранее, мы встретились с группой молодых индейцев, бродивших по пустыне Северной Мексики.

Он сказал, что видел, что ни у кого из них не было бенефактора и что общая обстановка и настроение момента были совершенно правильными для того, чтобы протянуть им руку и показать нагваль. Он говорил об одной ночи, когда четверо юношей сидели у огня и дон Хуан, по моему мнению, показал интересное представление, в котором он явно виделся каждому из нас в разной одежде.

– Эти парни знали очень многое. Ты был единственный новичок среди них, – сказал он.

– Что случилось с ними впоследствии?

– Некоторые из них нашли бенефакторов, – ответил он.

Дон Хуан сказал, что обязанностью бенефактора является отдать долг силе и что бенефактор передает новичку свое личное прикосновение не меньше, а то и больше, чем учитель.

Во время короткой паузы я услышал странный шуршащий звук позади дома. Среагировав на него, я почти встал, но дон Хуан прижал меня вниз. До того как раздался этот шум, разговор наш казался мне обычным. Но когда наступила пауза, последовал момент молчания и странный звук прорвался сквозь него. В этот момент у меня возникла уверенность, что наш разговор является необычайным событием. У меня было ощущение, что звук моих и дона Хуана слов был подобен разорвавшемуся листу и что шуршащий звук намеренно ожидал удобного шанса, чтобы прорваться сквозь этот лист.

Дон Хуан велел мне сидеть неподвижно и не обращать внимания на окружающее. Шуршание показалось мне похожим на звук, который производит суслик, копая сухую землю. Как только я подумал о сходстве, у меня сразу визуализировалось изображение грызуна вроде того, что дон Хуан показал мне на ладони. Это было, как если бы я заснул и мои мысли превратились в видения или сны.

Я начал дыхательные упражнения. Дон Хуан продолжал говорить, но я его уже не слушал. Мое внимание было приковано к мягкому шуршанию чего-то змееподобного, скользящего по сухой листве. Я испытал момент паники и физического отвращения при мысли, что ко мне подкрадывается змея. Невольно я запихнул свои ступни под ноги дона Хуана и начал отчаянно дышать и моргать.

Я услышал звук так близко, что, казалось, он находился в двух футах от меня. Моя паника нарастала. Дон Хуан спокойно сказал, что единственный способ отразить нагваль – это остаться неизменным. Он приказал мне сесть как прежде и не концентрировать внимание на звуке.