Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты - Александр Осокин

Читаем дальше. Гранатомет не отвечал тактико-техническим требованиям?! Так ведь Таубин первым в мире изобрел его, никаких технических требований на него не существовало. Он потому и не «пошел», что, кроме самого изобретателя, никто на свете и понятия не имел, что это такое и зачем оно нужно. После ареста Таубина и Бабурина о гранатомете 30 лет никто даже не вспомнил, пока в 60-е годы американцы до того же самого не додумались (или позаимствовали).

Протокол первого допроса М. Н. Бабурина в день ареста. «Вопрос: Вы арестованы за проведение активной антисоветской пропаганды. Предлагаю вам дать подробные показания о совершенных вами преступлениях. Ответ: Антисоветской работой я не занимался и сознательно никаких преступлений против Советской власти не совершал. Вопрос: Вы говорите неправду. В распоряжении следствия имеются материалы, изобличающие вас во вражеской работе. Учтите, что вам надо говорить правду и по вопросам вашей вражеской работы вы будете допрошены в следующий раз…»

И если Таубин и Бабурин, по утверждению допрашивающих, ни разу ничего так и не довели до ума, за что же их срочно наградили высшим орденом страны? Почему за 26 допросов, которые тянулись до февраля 1942 г., ни следователь, ни Бабурин ни разу не упомянули об этом награждении?

Протокол обыска (первая страница, а весь протокол на четырех двухсторонних листах): «На основании ордера Народного Комиссариата Государственной безопасности СССР за № 194 от 16 мая 1941 г. проведен обыск/арест у гр. Бабурина М. И… При обыске присутствовали Управдом Гаврилов С. А. и жена арестованного… Согласно ордера на арест… изъято… 1. Паспорт. 2. Временное удостоверение ГАУ… 3. Профсоюзный билет… 4. Пропуск № 3… 5. Санбилет… 6. Орденская книжка… 7. Проездные билеты к орденской книжке… 8. Купоны на денежные выдачи к орденской книжке…». На других семи страницах перечислены изъятые «для доставления в НКГБ СССР» 37 позиций: документы, чертежи, записные книжки, фотографии, орден Ленина, охотничье ружье с припасами… «Обыск производился с 3-х до 10 часов 16/V-41 г… опечатана одна комната, принадлежавшая ар-му»

Акт обыска: «Наложен арест на имущество, лично принадлежащее ар-му Бабурину М. Н. (опись имущества на обороте листа) и опечатана одна комната… Имущество и опечатанная комната сданы на хранение жене ар-го Бабуриной А. И. до особого распоряжения НКГБ СССР». В «Описи…» на обороте указаны 15 позиций: рояль, велосипед, радиоприемник, стол письменный, диван, трюмо, два киноаппарата, два фотоаппарата, пальто, два костюма, сервант, «плащ прорезиновый{Так в тексте.} муж. серый»

Бабурин на допросе 13 июня 1941 г. показал, что перевод гранатомета с длинного хода на короткий был сделан по его предложению, одновременно он предложил тогда и новую схему гранатомета.

Эти три совершенно типичных документа свидетельствуют о трагической судьбе М. Н. Бабурина и подтверждают бредовость обвинений, выдвинутых против него и его друга, соавтора и начальника – Я. Г. Таубина. Из справки о смерти М. Н. Бабурина видно, что он умер 31.08.44 г. от пеллагры (авитаминоз «при хроническом недоедании или при однотипном питании»). Справка Военного Трибунала (а ведь Михаил Никитович был гражданским!) ЛВО (реабилитация велась по месту рождения, а не по месту работы!) сообщает, что постановление Особого Совещания при НКВД от 30 сентября 1942 г. отменено и дело прекращено за отсутствием состава преступления. Значит, все эти семичасовые обыски, 26 многочасовых допросов, несколько пухлых томов «дела» – чистая туфта? Но зачем? Зачем было уничтожать лучших, награжденных высшими орденами страны конструкторов? Кто-нибудь когда-нибудь возьмет на себя труд объяснить весь этот бред со смертельным финалом? И сосчитает, наконец, безвозвратные потери, которые страна понесла не на фронте, а в тылу? И не только в количестве человек, а во всем…

«Справка. Гр-на Бабурина Михаила Никитича вообще знаю с его детства. По производственной линии знаком с ним по ГАРОЗ[67] (ст. Галутвин)[68], где он начал свою работу копировщиком и одновременно закончил техникум Коломзавода без отрыва от производства. На службе пользовался среди товарищей вполне заслуженным авторитетом как скромный и порядочный человек и хороший конструктор с изобретательским уклоном. Имею сведения, что и в КБ-16 среди сослуживцев-инженеров он пользовался не меньшим товарищеским, а также деловым авторитетом, хотя и не имел высшего образования. Со своей стороны могу дать о нем лишь положительные отзывы, как о человеке морально устойчивом и преданном партии и Родине. Допущенные им, по-видимому, крупные технические ошибки объясняю недостатком у него необходимых технических знаний в той работе, которую он проводил. Начальник ОКБ ГАУ КА инженер-полковник Хрисанфов. К характеристике гр-на Бабурина М. Н. данной инженер-полковником т. Хрисанфовым присоединяемся. Главный инженер ОКБ ГАУ КА инженер-полковник Агеев. Начальник ОТК ОКБ ГАУ КА инженер-полковник Соловьев».

Этот документ – свидетельство не просто благородства трех инженер-полковников, его подписавших, но и их героизма. Они ведь были членами партии, полковниками Красной Армии да еще командирами высокого ранга, при том подписали эту «справку», фактически – поручительство, втроем, то есть группой, что в те годы вообще считалось недопустимым (был даже термин – «групповщина»). Мало того, они – работники другого предприятия. Значит, нашлись такие люди, которые посмели в разгар войны (а это случилось не раньше января 1943 г., когда было введено звание «инженер-полковник» вместо «военинженера 1 ранга») заступиться за друга, арестованного перед самой войной! А ведь они руководили фирмой «меченой», ОКБ ГАУ КА создал не кто иной, как конструктор-изобретатель Л. В. Курчевский – создатель «динамореактивной пушки» (фактически первого безоткатного орудия), расстрелянный в 1937-м. И самое поразительное то, что три инженер-полковника не пострадали. Виктор Михайлович Бабурин, рассказывал, что дядя Гоша (Георгий Александрович Хрисанфов) довольно часто бывал у них дома и после войны, бывали и Бабурины в его доме.

На допросе Бабурин также сказал, что летом 1937-го на показательных стрельбах из гранатомета в Ногинске присутствовали Тухачевский и Ефимов (скорее, это было весной, так как 22 мая того года Тухачевского и Ефимова арестовали).

В деле Бабурина кроме Таубина упоминаются Ванников, Сакриер, Сатель, Соборнов, Шевченко, Алексеев, Никонов, Пономарев, Цилов, Нудельман.

Из дела Бабурина становится точно известен перечень работ, выполнявшихся в ОКБ-16 под руководством Таубина. Все работы Бабурин перечислил 18 июня, отвечая на вопрос следователя. Вот этот перечень:

– 40,8 мм автоматический гранатомет,

– 60 мм гранатомет,

– 37 мм зенитная пушка, иногда «зенитно-противотанковая пушка», иногда «авиационная пушка» (фактически это три разные пушки, построенные по одной схеме – зенитка, противотанковая пушка и авиапушка,

– 23 мм авиационная пушка,

– 25 мм пушка,

– 20 мм пушка,

– 12,7 мм пулемет.

Итого, за шесть лет работы Бабурина в ОКБ-16 он был ведущим конструктором девяти систем оружия. А Таубин руководил этими работами и вел еще целый ряд других. Это немыслимая нагрузка, тем не менее с ней успешно справлялись, потому что каждый этап работ ОКБ, за которые государство платило деньги, очень жестко принимали заказчики – ГУ ВВС и ГУ АС (ГУ авиационного снабжения). Из десяти упомянутых в деле людей семеро были военными, причем инженерами, они принимали работу ОКБ-16 и считали ее отличной, хотя не пропускали ни единого недостатка. К великому сожалению, все семеро были репрессированы. По вопросам следователя из протоколов допросов да и по предъявленному обвинению заметно, что представители органов технически были не слишком образованны. Чего стоят, например, такие перлы, как «подрывная вредительская работа» путем «разработки автоматического гранатомета», поскольку он не принят на вооружение? Или «автоматический пулемет»? Однако, продолжая эту «нехорошую», по их мнению, тематику, ОКБ-16 под руководством Нудельмана почему-то ничего не сорвало, а все и всегда выполняло и успело выпустить еще в годы войны две лучшие в мире авиапушки, а сам Нудельман впоследствии стал дважды Героем Социалистического труда и получил целых шесть премий. Конечно же значительная часть работ в «послетаубинский» период была выполнена ОКБ-16 по совершенно новой тематике и с блестящими результатами. Но два проекта из многолетнего периода деятельности ОКБ-16 уже без Таубина и Бабурина вызывали и вызывают вопросы: авиапушки НС-37 и НС-23 и в фас и в профиль стопроцентно похожи на «вредительские» БМА-37 (она же 11-П) и ПТБ-23 (она же, только с магазинным питанием, МП-6). Нудельман, который до реабилитации Таубина и Бабурина молчал о самом факте их работы в ОКБ-16 («на законном основании» для тех времен – они ведь были репрессированы), после нее молчал, стиснув зубы, а уж после публикации Ваксберга в «Литгазете» и странички Ларисы Таубиной об отце в «Известиях ЦК КПСС» молчать не смог и стал упоминать имя Таубина в историческом плане – как своего учителя и создателя ОКБ. А про его с Бабуриным пушки отточил формулировку: «Конечно, годы, ушедшие на создание авиационного 23-мм автомата, пушки МП-6, не прошли напрасно. Создание этой пушки дало нам большой опыт, много материала для разработки пушки НС-37» [60. C. 36].