Суровое наказание - Саймон Грин

– Понятно, – сказал я. – И это относится к людям вроде меня?

– Возможно, – сказал Уокер.

– Ты похитил мою внучку! – внезапно воскликнул Иеремия, его лицо озарилось силой новой идеи, глядя прямо в лицо Уокера. – Ты прошел мимо моей безопасности и использовал свой Голос, чтобы увести Мелиссу с собой! Кем она является? Твоей заложницей, твоей страховкой, чтобы остановить меня от моих законных притязаний на место правителя Темной Стороны?

– Это, безусловно, похоже на то, что я мог бы сделать, – пробормотал Уокер. – Но мне не нужно останавливать тебя от захвата власти. Ты не в состоянии этого осуществить. И я бы не похитил твою внучку, ибо мы оба знаем, что я буду первым человеком, к которому ты придешь после этого. И я не хочу новой войны в Темной Стороне, по крайней мере, пока.

– Думаешь, я поверю тебе на слово? – фыркнул Гриффин. – Я перерою весь город, чтобы найти, где ты ее прячешь!

– Ты поклянешься, что не имеешь ничего общего с исчезновением Мелиссы? – быстро спросил я Уокера. – Ты поклянешься в этом именем моего отца?

– Да, Джон, – сказал Уокер. – Я клянусь в этом именем твоего отца.

Я посмотрел на Иеремию.

– Он не причастен.

– Как ты можешь быть так уверен? – спросил Иеремия подозрительно. – Что вас двоих так близко связывает?

– Долгая история, – сказал я. – Скажем так... он отлично знает, что лучше мне не врать.

Уокер вежливо кивнул Иеремии, кратко приподнял котелок мне, и не спеша вышел из бального зала. Никто ничего не сказал и не пытался его остановить, даже Иеремия. Вскоре после ухода Уокера, дворецкий Гоббс прибыл с небольшой армией слуг, чтобы навести порядок и восстановить снесенные ограды и розовые кусты, растоптанные големами. Вечеринка медленно возобновилась, с оживленной болтовней о том, что только что произошло. Они будут рассказывать истории об этом в течение многих лет.

Удивительно, но Гриффин, казалось, был вовсе не расстроен. Как только Уокер ушел, Иеремия быстро вернул самообладание и даже начал снова улыбаться.

– Ничто так не заставляет говорить о твоей вечеринке, как небольшое волнение, – весело сказал он. – Взгляни на Мэрайю в окружении всех своих друзей и прихлебателей, все они утешают ее и предлагают принести еду или напитки или все, чего она может пожелать... и она любить это. Она сейчас в центре внимания, и это все, что она когда-либо хотела. Несмотря на слезы и обмороки, она прекрасно знает, что все эта шумиха гарантирует, что ее вечеринка будет описана во всех правильных местах, и любой, кто не присутствовал здесь, будет чертовски завидовать всем, кто был.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Одна из проблем у долгожителей вроде нас в том, что ты уже все видел и попробовал. Скука является врагом, а все новое приветствуется, хорошее или плохое. Все в моей семье озабочены поиском новых ощущений, чтобы отвлечься и развлечься. Я потратил века на схватки и интриги, чтобы получить контроль над Темной Стороной, потому что... в ней все заключается. Наиболее трудная задача, которую я мог поставить себе, и самая большая награда. Меньшие цели... были бы недостойны меня. И теперь это меня бесит! Поскольку я так близко к победе, и все же, возможно, слишком поздно!

– Потому что ожидаете скорой смерти? – спросил я напрямую.

– Есть выход из каждой сделки, – сказал Иеремия, не глядя на меня. – И способ разорвать любую сделку. Просто нужно быть достаточно умным, чтобы найти его.

– Даже если это означает убийство собственных внуков, чтобы остаться в живых?

Наконец он посмотрел на меня и удивил вымученным смехом.

– Нет. Я не могу этого сделать. Даже если захочу.

– Вы должны сказать мне правду, – сказал я. – Всю правду, или я никогда не продвинусь с этим делом. Поговорите со мной, Иеремия. Расскажите мне то, что мне нужно знать. Расскажите мне к примеру о подвале под домом, и почему никому кроме вас не позволяется туда спускаться.

– Ты раскопал кое-что, не так ли?

– Вы хотите, чтобы я нашел Мелиссу?

– Да. Хочу. Я хочу этого больше всего на свете.

– Тогда либо отведите меня в подвал и покажите, что вы там скрываете, или скажите правду о том, как стали бессмертным.

Гриффин вздохнул, но не выглядел слишком недовольным моей настойчивостью.

– Очень хорошо, – сказал он наконец. – Пойдем со мной, и мы обсудим это наедине.

Я почти ожидал очередного конфиденциального поля, но Гриффин повел меня в дальний угол бального зала, достал маленький золотой ключ на длине золотой цепи и вставил его в маленький замок, скрытый в особенно рококо части орнамента в виде завитков. Ключ повернулся, и весь участок стены распахнулся, открывая комнату за ее пределами. Иеремия сопроводил меня внутрь, а затем закрыл и запер за собой дверь. Комната была пуста, стены голые, тускло освещенные единственным источником света, который зажегся, когда мы вошли.

– Я держу эту комнату для частных деловых конференций, – сказал Иеремия. – Она специально защищена от всех устройств подслушивания. Ты будешь удивлен, как много деловых сделок заключается на вечеринках. Гоббс будет стоять на страже снаружи, чтобы убедиться, что нас не потревожат. Итак... я готов наконец-то поведать кому-то реальную историю того, как стал бессмертным. Я всегда думал, что сочту это трудным, но теперь, когда момент настал, я понимаю, что мне почти не терпится снять этот груз с плеч. Груз тайны давит на тебя, а я нес его в течение очень многих лет…

– Да, Джон. Я действительно пошел на сделку с дьяволом, в то время, когда был не более чем простым оборванцем в Лондоне двенадцатого века. Это было не особенно трудно. Рай и Ад были гораздо ближе к народу в те дни. Я взял старый свиток пергамента, который получил в качестве частичной оплаты старого долга и использовал его, чтобы вызвать самого Князя Тьмы. – Он резко остановился, глядя на свои дрожащие руки, вспоминая тот момент. – Я ужаснулся и призвал его появиться в форме терпимой для человеческих глаз, но даже так то, что я увидел… Но я был очень амбициозен в молодости, и считал, что был крайне умен. Мне стоило внимательнее прочитать контракт, который я подписал собственной кровью. Дьявол всегда в деталях...

– Понимаешь, в том первоначальном адском документе есть пункт, который гласит, что любой внук по моей линии, когда-либо благополучно родившийся, не может быть убит мною. И при том, что мне нельзя было убить их, я не мог посредством бездействия позволить причинить им вред. Под страхом лишения души. Поэтому, как только я узнал об их существовании, и они предстали передо мной, все, что мне оставалось... это принять их. Тем образом, каким я никогда не делал или мог сделать с Уильямом и Элеонорой. Двое внуков были мои смертным приговором, признаком моего неизбежного проклятья, но я не мог сказать, что их существование стало большим сюрпризом. Я сделал все возможное, чтобы гарантировать, что никогда не заведу детей, но они в любом случае появились. Я мог бы убить их, но... каждый человек хочет, чтобы его род продолжился, даже если знает, что означает его конец. Я безжалостный человек, Джон. Я уничтожил многих людей в свое время. Но я ни разу не навредил ребенку.