Второй шанс для него - Моника Мерфи

Взяв ее за руку, увожу с танцпола и замечаю группу девушек, которые смотрят на нас. Фэйбл поворачивается и демонстрирует им средний палец, одновременно показывая язык, а я дергаю ее за руку, стараясь увести ко всем чертям, пока она не затеяла драку.

– Что, черт возьми, это было? – спрашиваю ее, когда мы спускаемся по пожарной лестнице, и я открываю дверь, ведущую вниз на стоянку.

– Они были со мной недружелюбны. И говорили гадости. А в следующий момент появляешься ты, и они просто обалдевают. – Она улыбается и сжимает мою руку. – Они думали, ты им улыбаешься, но на самом деле ты улыбался мне.

Я качаю головой.

– Да кого, к черту, волнует, что они думают?

– Меня. Меня волнует. На меня всегда смотрели свысока. Они практически обмочили трусики, когда ты объявился, и мне нравится знать, что они тебе совершенно безразличны. Ты пришел за мной. – Фэйбл тянет меня к себе и встает на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. – Я дала каждой из них знать, что ты мой, и это заставляет меня чувствовать себя отлично.

Я чувствую себя точно так же. Сплетаю наши пальцы, и мы медленно идем к моей машине, но ум продолжает лихорадочно работать. Как сказать ей, что я хочу, чтобы она осталась в моей жизни навсегда? Должен ли я выложить это или так я ее только напугаю? Я совсем не хочу давить на нее.

Но не хочу потерять Фэйбл.

Я щелкаю брелком, дверь открывается, мы оба залезаем во внедорожник. Фэйбл достает из кармана телефон и с легким вздохом нажимает кнопку, чтобы сделать звонок.

– Где ты? – спрашивает она в тот момент, когда ей отвечают. – Что ты имеешь в виду – в квартире пусто?

Я смотрю на нее, и вижу, как беспокойство и озабоченность проявляются у нее на лице, она так сильно сжимает телефон, держа его у уха, что белеют костяшки пальцев. Напрягаюсь от неопределенности, и мне хочется знать, что происходит и с кем она разговаривает.

Зная ее ситуацию, ничего хорошего ждать не приходится.

– Я буду очень скоро. Да, я с Дрю. Попрошу отвезти меня прямо туда, ладно? Никуда не уходи. – Она делает паузу. – Десять минут, не больше. Прекрати паниковать, Оуэн. Мы скоро будем. – Она заканчивает разговор и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, глаза расширены от страха. – Оуэн вернулся домой. Он говорит, что там пусто.

Я хмурюсь.

– Что значит – пусто?

– Словно все вынесли, кроме некоторых личных вещей. Мебель, вещи, продукты на кухне, все пропало. – Задумавшись, она кусает нижнюю губу.

– Ребят, вас что, ограбили? – Я ничего не понимаю. Звучит абсолютно бессмысленно.

– Нет, не ограбили. – Она качает головой, издавая нервный смешок. – Думаю, это сделала мама. Бьюсь об заклад, она собрала все свои дерьмовые манатки, позвала на помощь своего приятеля-неудачника и вывезла, не сообщая нам.

Я морщусь, выруливая со стоянки и направляясь к дому Фэйбл.

– Кто, черт возьми, так поступает?

– Моя мама. – Она откидывается на подголовник и вздыхает. – Я говорила тебе, что хочу съехать и забрать с собой Оуэна, но пока не набралась мужества, чтобы сказать ей об этом. А вот она позаботилась об этом, верно?

– Ты так говоришь, словно она… бросила вас.

– Она давным-давно от нас отказалась. Я с этим смирилась. А Оуэн – нет. Он по-прежнему считает, что мама нас любит и хочет о нас заботиться. Он еще мал, но однажды все поймет.

В ее голосе звучит горечь, и душа моя начинает болеть от жалости к ней. Мы оба в действительно дерьмовых обстоятельствах. Нашим родителям – каждому по-своему – на нас наплевать. Я хотел бы помочь исцелить ее сердце. Пусть она и говорит, что ее не волнует, как мать относится к ней самой и к ее брату, но я знаю – это ложь. Вероятно, ей чертовски больно.

Равнодушие и пренебрежение отца ранят меня по сей день. Смерть мамы я ощущаю иногда так, словно она бросила меня, но это не было ее виной. Просто так нелогично я мыслю.

Я даже не сразу сообразил, что проделала со мной Адель. Полностью свихнулся от тех игр, в которые она играла со мной все те годы.

Мы только паркуемся, но Фэйбл уже выпрыгивает из машины и бежит к своей квартире. Я следую за ней немного поодаль – хочу, чтобы она сначала побыла пару минут наедине о братом.

Когда я наконец вхожу в квартиру, первое ощущение – шок. Квартира действительно абсолютно пуста. В гостиной нет мебели. Из маленького обеденного уголка исчезли стол и стулья. На кухне все шкафчики раскрыты нараспашку.

Оуэн и Фэйбл стоят, прислонившись к кухонной стойке. Она обнимает его, а он уткнулся лицом в ее плечо. Слезы бегут по ее лицу, но грусти в нем нет.

Зато есть злость.

– Я ее ненавижу, – бросает она яростно. – Не могу поверить, что она так поступила. Она забрала даже мою кровать, Дрю. И кровать Оуэна тоже. И всю мебель из комнат. Все наши вещи, что были в ящиках, просто вытряхнули и свалили в кучу на полу.

– Как ей удалось провернуть это так быстро? – Я оглядываю пустую комнату, пораженный тем, что произошло. Я был в квартире Фэйбл только раз, но помню, что тут была куча всяких вещей.

– У нее есть друзья. У ее приятеля точно есть. Спорим, они поманили их пивом, и те мгновенно все вынесли.

Она качает головой.

– Мы оба были дома до шести.

А сейчас почти полночь.

– Значит, у них было около пяти часов.

– Удивительно, как быстро можно сработать, когда это необходимо. – Фэйбл презрительно кривит губы.

Мои руки буквально ноют от желания ее утешить. Притянуть в объятия и сказать, что все будет в порядке. Но она сейчас поглощена тем, что утешает брата, и он сейчас ее главная забота.

Чувствуя свою полную беспомощность, иду дальше по коридору и заглядываю в комнату Фэйбл. Она абсолютно пустая, только на полу валяются кучи одежды и прочих вещей. То же самое в комнате Оуэна, плюс невероятный беспорядок. И комната ее матери – голые стены.

Это действительно самое безумное дерьмо, с которым я когда-то сталкивался.

Мне в голову приходит идея, и я возвращаюсь в гостиную, радуясь тому, что могу ее озвучить. Для них это сейчас идеальное решение очень серьезной проблемы.

– Я хочу, чтобы вы переехали ко мне.

Глава семнадцатая

Истинная любовь непросто дается, но ее можно завоевать.

После того, как вы ее нашли, ее уже ничем нельзя заменить.

Фэйбл

Я просто поражена.

– Ты шутишь? – Оуэн вырывается из моих объятий и замирает. Глаза опухли и щеки покраснели от слез. Когда брат звонил мне, он был в полной панике, был в шоке от того, что совершила наша мать. В первые секунды разговора я даже с трудом понимала, что же произошло.