Все впереди - Барбара Тэйлор Брэдфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внезапно я услышала, как хлопнула входная дверь, и раздался голос моей мамы:
— Где моя дочь? Где миссис Кесуик? Я миссис Нелсон, ее мать.
Я вырвалась из объятий Сэры. Моя мать бросилась ко мне через всю комнату. Она была убита горем, лицо было пепельного цвета, глаза полны ужаса и недоверия.
— Ох, мама! — вскричала я. — Ох, мама! Эндрю и близнецы убиты. И Трикси. Почему, мама? Я не понимаю.
Мама тяжело упала на диван, обхватила меня руками и крепко прижала к себе.
— Это лишено всякого смысла… — прошептала она и стала повторять это подобно заклинаю. Она заплакала, и мы в отчаянии прижались друг к другу, борясь с нашей болью и глубоким горем.
Рыдая, мама говорила мне:
— Не знаю, как тебе помочь, Мэл, но я здесь, с тобой, родная. Ох, Боже, как можно тебе помочь? Такое ни один человек не вынесет. — Она качала меня в своих руках, плача и шепча охрипшим голосом: — Я не могу этому поверить. Лиссы и Джейми больше нет… Эндрю больше нет… Это лишено всякого смысла. Куда идет этот мир? Бог не должен был это допустить. Это безбожно.
Через несколько минут Дэвид оставил детективов и подошел к дивану; встав на колени перед нами, он обнял нас с мамой. Его голос был нежным и участливым:
— Я очень, очень сожалею, Мэл. Я здесь, с тобой и твоей мамой. Я сделаю все, чтобы вам помочь. Вам только стоит сказать мне. Все, что угодно, Мэл.
Вскоре мне удалось сесть. Я осторожно освободилась от маминых объятий. Она лежала, откинувшись на спинку дивана; ее лицо было изможденным.
Дэвид встал.
— Не спеши, Мэл. Мы не торопимся.
Я смотрела на него, пытаясь заговорить, но ничего не могла сказать. Я снова начала плакать. Обхватив себя руками, крепко себя сжав, я принялась раскачиваться взад-вперед на диване, издавая тихие жалобные звуки. Я потеряла рассудок, мои тело и душа агонизировали. Каждая клетка моего организма болела.
Наконец я перестала раскачиваться и закрыла глаза. Но слезы продолжали литься, подступали к моим закрытым векам. Открыв, в конце концов, глаза, я беспомощно взглянула на Дэвида. Он протянул мне свой носовой платок. Вытерев глаза, я сказала дрожащим голосом:
— Я все-таки хочу увидеть мою семью.
— Конечно, и ты увидишь, — сказал Дэвид. — Детективы готовы отвезти тебя в Бельвью, Мэл. Мы все едем. И твоя мама, и Сэра, и я. Мы будем с тобой.
Я только кивнула в ответ. Дэвид сказал:
— Могу я тебе что-нибудь принести? Что-нибудь выпить? Может, коньяку?
Я замотала головой.
— Пожалуйста, просто воды.
Мама неуверенно поднялась.
— Я принесу, мне самой надо воды.
Сэра сказала:
— Я пойду с вами, тетя Джесс.
Дэвид завладел моей рукой, крепко держа, пытаясь меня утешить. Его светлые серые глаза были полны сочувствия, а его такт и участие были просто ощутимы. Я была благодарна, что он здесь. С тех пор как он женился на моей матери, я узнавала его все лучше. Он был добрый и участливый. К тому же, сообразила я, как юрист-криминалист он был очень полезен и знал, как правильно держать себя с полицией.
Через мгновение он сказал:
— Мне надо поговорить с детективами, Мэл. Я не слишком-то много понял из телефонного разговора. Это моя вина — я не дал им возможности все мне рассказать. Мы с твоей мамой тут же помчались сюда, как только они позвонили.
Он стал подниматься, но я не отпускала его руку.
Удивленный, он пристально посмотрел на меня.
— В чем дело, Мэл? — спросил он.
— Вы не могли бы подойти сюда вместе с ними? Я хотела бы слышать, что они скажут.
Кивнув, он встал и пошел к ним. Он стоял с Джонсоном и Де Марко и говорил о чем-то с минуту, затем все трое подошли и сели вокруг меня.
Детектив Джонсон сказал:
— Мы не знаем, что произошло, миссис Кесуик. — Он бросил на Дэвида быстрый взгляд и продолжал тихим голосом: — Я полагаю, преступление благоприятной возможности, случайный грабеж; но мы в этом не уверены. И мы не можем дать вам никаких реальных ответов, пока не произведено расследование.
Дэвид сказал:
— Вы говорили мне, что нашли автомобиль на Парк-авеню в районе Сто девятнадцатой улицы, на светофоре.
— Да, — подтвердил Джонсон.
— Все находились в машине?
— Да, мистер Кесуик находился на водительском сиденье, и он упал на сиденье пассажира. Дверь с его стороны была открыта, и нога высовывалась из машины, как будто он пытался выйти из нее. Одна из задних дверей тоже была открыта, а дети находились на заднем сидении вместе с собакой.
Я вскочила на ноги. Я еле шла на дрожащих ногах и, шатаясь, вышла из гостиной. Я сумела добраться до ванной комнаты. Заперев дверь, я встала на колени перед унитазом и меня стало рвать до тех пор, пока во мне ничего не осталось. Затем я завалилась на бок и свернулась в клубок, плача навзрыд. Я была в шоке, я не могла этому поверить. Это не могло случиться, не могло. Сегодня утром я разговаривала с Эндрю по телефону, и мы смеялись, а теперь…
— Мэл, Мэл, у тебя все в порядке? — позвала Сэра, постучав в дверь ванной комнаты. — Мы беспокоимся о тебе.
— Подожди минуту.
Я встала на ноги, плеснула холодной воды в лицо и посмотрела на себя в зеркало. На меня смотрел кто-то совершенно не похожий на меня. Лицо было окоченевшее, скулы торчали, как лезвия бритвы, и оно было белым как мел под всеми этими веснушками. Я чувствовала себя ошеломленной, потрясенной, и мои глаза это отражали.
Не я, это не я. Но ведь я больше никогда не буду самой собой.
В больнице Бельвью, где расположен нью-йоркский городской морг, нас поджидали два патологоанатома. Я проследовала за ними в морг, за мной следовали детективы Джонсон и Де Марко, а также Дэвид Нелсон.
Я пыталась возразить детективу Де Марко, прося пустить меня туда одну, только с врачами. Но Джонсон процитировал закон: полицейские офицеры, которые первыми прибыли на место преступления, обязаны присутствовать при опознании тела или тел. Это было обязательно.
Дэвид настоял на том, чтобы идти со мной, и у меня не было сил спорить. Во всяком случае, медики считали, что его присутствие очень важно.
Когда они выдвинули тело Эндрю и показали его мне, я задохнулась и закричала от отчаяния, затем прижала руку ко рту. Я почувствовала, что у меня подгибаются ноги, но Дэвид был здесь, стоял сзади, и он обхватил рукой мою талию и держал меня прямо.
«Ох, Эндрю, мой любимый», — кричало мое сердце.
Слезы текли у меня из глаз, когда меня подвели к следующим двум отсекам, приподняли покрывала и показали мне сначала Лиссу, а потом Джейми. Мои детки, мои родные малыши. Меня слепили слезы, и я едва могла разглядеть их лица. Они были такими спокойными, такими неподвижными, такими холодными. Все, что я хотела, — это чтобы они были теплыми, чтобы я могла сохранить их в безопасности. Ох, мои бедные детки.