Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки - Себ Фальк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К середине XIII века магнитные свойства стали горячей темой для обсуждения в трудах по натуральной философии, о них писали, в частности, и Фома Аквинский, и Альберт Великий. Магниты все чаще фигурировали в поэзии тех лет. Рассказывались истории не только об удивительной способности магнитов указывать путь морякам, но и, напротив, о том, что магниты могут потопить судно, вытянув из него все гвозди, которыми скреплены доски. К тому времени как Пьер де Марикур, или Пьер Паломник, ученый и воин из Северной Франции, в 1269 году взялся за трактат о магнитных свойствах, к его услугам был уже обширный свод знаний. Пьер дополнил его новыми содержательными экспериментами по изучению полярности, описав использование как жидкостного, так и сухого компаса и предположив, что с помощью магнитов можно построить вечный двигатель. Кроме того, Пьер описал качества, какими должен обладать хороший экспериментатор. Одного только внимательного изучения книг, считал Пьер, явно недостаточно:
«Мастеру этого дела надлежит знать природу вещей, быть осведомленным о небесных движениях, и вместе с тем надлежит ему прилежно заниматься ручным трудом, чтобы посредством своего труда продемонстрировать чудесные действия, ибо благодаря такому прилежному занятию ему ничего не будет стоить исправить ошибку, которую он во веки не исправил бы при посредстве одной физики и математики, сам не владея ручным трудом. Ведь в делах тайных нам весьма нужна ручная сноровка… так как много есть такого, что подвластно разуму, но что нельзя осуществить иначе как при помощи наших рук»[395].
Сжатое, структурированное «Послание о магните», написанное Пьером, пользовалось заслуженной популярностью и до конца Средних веков не имело себе равных. Наряду с трудами по математике, оптике и астрологии мы обнаруживаем его в библиотеках самых разных университетов и монастырей, есть оно и в манускрипте из приората Мертон, с которым мы познакомились в предыдущих главах[396].
Как всем известно, Джеффри Чосер был проницательным наблюдателем и оставил нам достоверное описание обыденной жизни, какой она была в дни Джона Вествика. К тому же в годы Епископского крестового похода он служил в Лондонскому порту таможенным надсмотрщиком по шерсти, коже и мехам и ежедневно встречался со многими купцами и мореходами. Однако, описывая своих паломников в общем прологе к «Кентерберийским рассказам», Чосер снабжает умного и благородного Рыцаря кольчугой, образованного Студента – книгами, но суровому, выдубленному ветрами Шкиперу Чосер не дает ни компаса, ни карты:
Был Шкипер там из западного графства.
На кляче тощей, как умел, верхом
Он восседал; и до колен на нем
Висел, запачканный дорожной глиной,
Кафтан просторный грубой парусины;
Он на шнурке под мышкою кинжал
На всякий случай при себе держал.
…
И, в ремесле своем большой мастак,
Знал все течения, любой маяк
Мог различить, и отмель, и утес.
Еще ни разу с курса не отнес
Отлив его…
…
Корабль он вел без карт и без промера
От Готланда до мыса Финистера,
Все камни знал бретонских берегов,
Все входы бухт испанских и портов;
…
От Гулля и до самой Картахены
Все знали капитана «Маделены».
Может, конечно, этот умелый шкипер оставил свой компас на корабле, но, как бы то ни было, отличали его, по мысли Чосера, два качества: осведомленность о приливах и знание местных реалий. Александр Неккам признавал, что причины приливов «еще не установлены окончательно». Этот вопрос и древних ставил в тупик, оправдывался он. Загадка приливов не давала покоя философам даже во времена Галилея: сам выдающийся астроном XVII века думал, что приливы происходят из-за вращения Земли и подобны волнам, которые поднимает в ванне плещущийся ребенок. Но, как замечает сам Неккам, связь приливов с Луной простым людям была очевидна во все времена. Да и ученые, хоть и терялись в догадках относительно конкретного механизма, безошибочно предсказывали время приливов и отливов в зависимости от дня лунного цикла. Около 1250 года сент-олбанский монах Матвей Парижский составил простую таблицу, которая позволяла определять время верхней точки прилива у Лондонского моста в каждый из лунных дней. В ее основе лежал следующий принцип: время прилива ежедневно сдвигается на 48 минут вперед. Минует столетие, и этой информации найдется место на циферблате легендарного изобретения Ричарда Уоллингфордского[397].
Опытные мореходы, как и чосеровский Шкипер, в первую очередь полагались на знание местных особенностей. Персонаж «Кентерберийских рассказов» обладал огромным багажом профессиональных знаний и навыков, другого такого знатока в целом мире не сыскать – ни в древней морской державе Карфагене (Картахене), ни в процветающем торговом порту Гулля, однако Чосер дает читателю понять, что какие-то места были известны Шкиперу лучше прочих. Он мог зайти в «любую речушку» на побережье у родного Дартмура на западе Англии, но на широких морских просторах от ганзейского порта Готланд в Балтийском море до Финистерре на атлантическом побережье Испании ему были известны только самые крупные гавани. Поэтому вполне вероятно, что такой шкипер, не полагаясь на собственную память, должен был бы иметь при себе какие-то руководства, позволявшие ориентироваться в малознакомых водах. В таких памятках содержались важные детали, взятые из рисованных карт, а карты, в свою очередь, дополнялись подробностями из записей путешественников. Памятки не предназначались для длительного использования – порты развивались и приходили в упадок, а прибрежные пески перемещались с места на место, но некоторые из них все же сохранились. Один такой путеводитель, созданный современником Александра Неккама, описывает все порты и препятствия, поджидающие моряка на пути из города Йорка в Восточное Средиземноморье, начиная от спуска по реке Уз, выхода в море через эстуарий Хамбер и далее, через пролив Гибралтар. Мы можем прочесть, например, что у Орфорда на восточном побережье Англии стоит «хороший город и хороший замок, но войти в порт трудно, потому что посредине находится песчаная отмель под названием Шинхилл». Автор – вероятно, йоркширский священник по имени Роджер из Ховедена, совершавший паломничество в Иерусалим, – подробно описывает множество гаваней, встретившихся на пути. У Рибадео на северном побережье Испании, вспоминает он, «хороший, глубокий порт и грунт, который надежно держит [якорь], но лучше двигаться по левой стороне». Чем дальше от дома, тем меньше подробностей. От Сицилии до Александрии, сообщает автор, восемь дней пути при попутном ветре. Но чтобы покрыть в десять раз меньшее расстояние по суше от Александрии до Каира, требуется целых пять дней. Пеший путь от Дамаска до Багдада – половина расстояния, пройденного по Средиземному морю, – занимает 26 дней. Очевидно, что средневековым купцам и паломникам было проще и быстрее путешествовать по воде, чем по суше, с этой точки зрения море скорее скоростная магистраль, чем преграда на пути[398].
Передавая накопленные знания следующим поколениям, моряки не забывали поведать им о приливах, поэтому такие памятки при планировании морских переходов оказывались полезнее карт. Важные подробности касательно приливов имеются на самой ранней из английских лоций, написанной в начале 1400-х годов, всего через несколько десятилетий после того, как Джон Вествик вышел в море. Готовясь пересечь Английский канал по маршруту из Кента в Кале, как это проделал Вествик, лучше прислушаться к неизвестному автору лоции, который сообщает, в какое время нужно отчаливать, каким курсом идти и, самое главное, как избежать коварных отмелей, которые моряки издавна называли «поглотителями кораблей»:
