Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке - Джаред Даймонд

Многим из нас, современных людей, идея люльки-доски или пеленания кажется отвратительной — или казалась, пока пеленание снова не вошло в моду. Личная свобода много для нас значит, а люлька или пеленание, несомненно, ограничивают личную свободу младенца. Мы склонны думать, что люлька-доска или пеленание замедляют развитие ребенка и наносят долговременный психологический вред. Но в действительности между детьми навахо, которые содержались в люльке, и теми, которые не содержались, а также между детьми навахо и живущими по соседству англо-американскими детьми нет практически никаких различий в развитии моторики и в развитии личности. Возраст, в котором малыши начинают самостоятельно ходить, также примерно один и тот же. Возможное объяснение заключается в том, что к тому времени, когда младенец начинает ползать, он в любом случае половину дня проводит вне люльки, а большую часть времени, проводимого в люльке, он спит. Лишение ребенка подвижности на люльке-доске позволяет матери держать его рядом и носить с собой, если она куда-то идет. Поэтому высказывается мнение, согласно которому отказ от люльки-доски не дает реальных преимуществ с точки зрения свободы или стимулирования нервно-мышечного развития. Типичный западный ребенок, который спит в отдельной комнате, гуляет в коляске, а день проводит в манеже, часто оказывается в большей социальной изоляции, чем привязанный к люльке-доске ребенок навахо.

Отцы и взрослые-помощники 

Участие отцов в уходе за потомством очень различно у разных видов животных. На одном полюсе находятся такие виды, как страусы и морские коньки, у которых самка после того, как самец оплодотворил ее и она отложила яйца, удаляется, оставляя высиживание и заботу о вылупившемся потомстве исключительно отцу. На противоположном полюсе находятся многие млекопитающие и некоторые птицы: оплодотворив самку, самец отправляется на поиски других самок, и все родительские заботы ложатся на самку. Большинство видов приматов, в частности человекообразные обезьяны, занимают место между этими крайностями, хотя и ближе ко второму полюсу: отец живет с матерью и потомством, часто в составе большей группы, но потомство мало что от него получает, если не считать защиты.

У людей уровень отцовской заботы незначителен по стандартам страусов, высок по стандартам человекообразных обезьян и других приматов, но во всех известных человеческих сообществах участие отца в уходе за ребенком меньше, чем участие матери. Тем не менее отцы играют важную роль в добывании пищи, защите и обучении ребенка, в результате чего смерть биологического отца в некоторых сообществах уменьшает шанс потомства на выживание. Участие отца делается больше по мере взросления детей (особенно сыновей), и в современном обществе отцы обычно успешно перекладывают многие аспекты ухода за младенцем на матерей, предоставляя им менять подгузники, вытирать носы и купать малышей.

Существует большое разнообразие степени и видов участия отцов в уходе за детьми в различных человеческих сообществах, и отчасти это связано с разнообразием способов добывания пропитания. Такое участие оказывается наибольшим в группах, где женщины тратят время на добывание-большей части пищи. Например, у пигмеев ака отцы в большей степени принимают прямое участие в заботе о потомстве, чем в какой-либо еще изученной популяции, потому что матери-ака не только собирают съедобные растения, но охотятся с помощью сетей. В среднем участие отцов в уходе за детьми, а также взнос женщин в запасы продовольствия среди охотников-собирателей выше, чем среди животноводов. Прямое участие отцов в уходе за детьми бывает меньшим в сообществах, в которых мужчины считают себя прежде всего воинами и посвящают значительную часть времени войнам, а также защите своих семей от агрессии других мужчин (таковы, например, группы горцев Новой Гвинеи или африканских банту). На большой части Нагорья Новой Гвинеи мужчины по традиции даже жили в отдельных общественных мужских домах вместе с сыновьями старше шести лет, в то время как каждая жена жила в отдельной хижине с дочерьми и маленькими сыновьями. Мужчины и мальчики питались в мужском доме той пищей, которую приносила туда жена каждого мужчины и мать мальчика.

Как обстоит дело с участием в уходе за ребенком других взрослых, а не родителей (последние в современном западном обществе обычно являются главными воспитателями малыша) ? Роль взрослых-помощников, то есть людей, не являющихся биологическими родителями ребенка, но заботящихся о нем, в последние десятилетия постоянно уменьшается в связи с тем, что семьи чаще и на бóльшие расстояния переезжают и дети не имеют, как это было раньше, постоянных контактов с бабушками, дедушками, дядями и тетями, жившими неподалеку. Это, конечно, не означает, что няни, школьные учителя, бабушки и дедушки, а также старшие братья и сестры не являются помощниками родителей и не оказывают влияния на детей. Однако в традиционных сообществах взрослые-помощники гораздо более важны, а родители играют менее значительную роль, чем в развитых странах.

В группах охотников-собирателей участие взрослых-помощников начинается в первый же час после родов. Новорожденный ака или эфе передается из рук в руки вокруг костра, от одного взрослого или подростка другому, чтобы его поцеловали, подкинули на руках, спели или сказали ему какие-то слова, которых он, конечно, понять не может. Антропологи даже измерили среднюю частоту, с которой младенца передают из рук в руки; она составляет восемь раз в час у пигмеев эфе и ака. Матери в таких группах разделяют заботу о ребенке с отцом и взрослыми-помощниками, включая бабушку и дедушку, теток, двоюродных бабушек, старших сиблингов и других взрослых. Их число тоже было подсчитано антропологами: четырнадцать — для четырехмесячного эфе, семь или восемь — для малыша ака за время наблюдения в несколько часов.

Во многих группах охотников-собирателей пожилые бабушка и дедушка часто остаются в лагере с новорожденными и малышами, которые только учатся ходить, позволяя родителям беспрепятственно отправиться на поиски пищи. Дети могут быть поручены заботе бабушек и дедушек на несколько дней или даже недель. Дети хадза, у которых есть заботливые бабушки, набирают вес быстрее, чем те, кто бабушек не имеет. Тети и дяди во многих традиционных сообществах тоже играют важную роль в качестве взрослых-помощников. Например, у банту дельты Окаванго в Южной Африке самое сильное влияние старшего мужчины на мальчика оказывает не отец, а дядя с материнской стороны, старший брат матери. Во многих общинах братья и сестры заботятся о детях друг друга. Старшие сиблинги, особенно девочки у земледельцев и скотоводов, часто играют главную роль в уходе за младшими детьми.

Дэниел Эверетт, многие годы живший среди бразильских индейцев пираха, писал:

Самое большое отличие [жизни детей пираха от жизни американских детей] заключается в том, что дети пираха свободно бегают по деревне; каждый взрослый смотрит на них как на собственных родственников, находящихся под его присмотром.

Дети перуанских индейцев йора почти в половине случаев кормятся в других семьях, а не в родительской. Сын моих друзей, американских миссионеров, выросший в маленькой новогвинейской деревушке, где всех взрослых он считал своими “дядями” и “тетями”, пережил большой шок из-за относительного отсутствия взрослых-помощников, когда родители привезли его обратно в США, чтобы отдать в школу.

По мере взросления дети в традиционных сообществах все чаще наносят визиты в другие семьи. Я столкнулся с одним таким случаем, изучая птиц на Новой Гвинее и нанимая местных жителей как носильщиков для переноски моего багажа из одной деревни в другую. Когда я прибыл в одну из деревень, большинство носильщиков, жители предыдущей деревни, уже ушли, так что я стал искать местного помощника любого возраста, способного нести мешок и желающего заработать. Самым молодым из добровольцев оказался мальчик лет десяти по имени Юро. Он присоединился ко мне, рассчитывая, что будет отсутствовать у себя в деревне лишь пару дней, однако из-за разлившейся реки мы добрались до места назначения лишь через неделю. Я стал искать кого-нибудь, кто остался бы работать со мной, но Юро опять предложил свои услуги. Так и вышло, что мальчик провел со мной целый месяц, пока я не закончил свои исследования, и лишь потом он вернулся к себе домой. В тот момент, когда Юро уходил со мной, его родители тоже отсутствовали в деревне, но мальчик спокойно отправился со мной, зная, что, когда родители вернутся, односельчане расскажут им, что их сын будет отсутствовать несколько дней. Его деревенские друзья, которые тоже сопровождали меня в качестве носильщиков, а потом вернулись в деревню, также должны были — хоть и больше чем через неделю — передать родителям Юро, что он собрался остаться со мной еще на какое-то время. Но все в деревне явно считали совершенно нормальным, что десятилетний мальчик сам принимает решение уйти из деревни на неопределенно долгий срок.