Ирландия. Прогулки по священному острову - Мортон Генри Воллам

Мало что сравнится с ужасным восхождением на гору в туман и дождь. Чем выше я поднимался, тем гуще становился туман, тем упорнее поливал мелкий, по-особенному противный ирландский дождь. Не успеешь опомниться, как он вымочит тебя до нитки. Надо мной висела мокрая пелена, подо мной — та же пелена; только скалы под ногами были настоящими. Кроме шума падающей воды и стука отвалившегося камня, ничего не было слышно.

Есть что-то страшное, во всяком случае для меня, в туманах, затягивающих горы. За этой мглой скрывается неизвестность. Туманы отрезают человека от мира, не позволяют увидеть небо. Потеряться в горах в туман — значит впасть в паническое настроение. Тебе кажется, что ты сошел с тропы, и ты ходишь кругами, сопровождаемый злорадным смехом, доносящимся из тумана. Но я утешал себя тем, что Кроу Патрик — святая гора. Из здешних ущелий и оврагов изгнаны все демоны. Неожиданно прямо передо мной выросла белая фигура: я увидел статую святого Патрика.

Оказалось, что скульптуру поставили здесь специально, чтобы подбодрить пилигримов, потому что дальше начинается трудный подъем. Тропа заканчивается. Паломник осторожно нащупывает путь по крутому склону, из-под его ног выскакивают камни. Я почувствовал, как увлажнились мои щеки и волосы. Движение тумана подсказало мне, что я попал в огромное облако, скрывающее от глаз людей гору Святого Патрика.

Я добрался до пирамиды из камней, одного из этапов крестного пути. Остановившись, я спросил своих католических предков, что теперь делать, и услышал голос. Из тумана явилось невероятное и нелепое видение. По тропе с трудом спускалась женщина средних лет. Она выглядела так, словно кто-то перенес ее на гору Святого Патрика в тот момент, когда в магазине на Графтон-стрит она покупала шесть ярдов крепдешина. Как только я увидел ее совершенно отчетливо, из тумана материализовалась еще одна фигура — ее муж. Он тоже выглядел невероятно. На мужчине была шляпа-котелок. Очень странно было увидеть этот котелок на святой горе. Мы пожаловались друг другу на плохую погоду. Они спросили, идут ли позади меня другие люди, и признались, что это их первое паломничество. Женщина была расстроена: она потеряла среди камней четки. Если я найду их, не пошлю ли я их ей в Лимерик? Я подумал, что, на взгляд англичанина, они представляли очень странное зрелище: двое солидных немолодых людей, представителей среднего класса, вздумавших пойти помолиться на вершину святой горы.

— Да благословит вас Господь, — сказали они серьезно, а я снова вошел в сырое облако.

Мне стало жарко и радостно, я почувствовал усталость. В какой-то момент я подумал, что нашел потерянные четки, но оказалось, что это — оборванный кусок обувного шнурка, завалившийся в щель между камнями. Я дошел до другой каменной пирамиды, следующего этапа крестного пути, и вскоре оказался на вершине горы Святого Патрика, на высоте 2510 футов над Коннахтом. К северу от меня были горы Мэйо, на западе — голубой Атлантический океан, на юге — горы земли Джойсов и великолепные горы Туэлв-Пинс. Но увы! Все это только в теории, на самом деле в туче, опустившейся на вершину, я ничегошеньки не видел…

Заметил, правда, маленькую часовню. В Коннемаре мне рассказывали, как это здание было построено. К подножию горы на телегах привезли цемент в семифунтовых мешках, и каждый паломник счел своим долгом принести один из мешков на вершину. Многие люди, как мне рассказывали, совершили не одно такое восхождение ради строительства крошечной часовни.

Я вошел внутрь и опустился на колени. Здание было очень маленькое и страшно холодное. Я увидел коленопреклоненного молодого священника. По помещению гулял ветер, и я невольно подумал, каково здесь бывает, когда штормит Атлантика. Несмотря на то, что стены часовни отделяли от серой мглы, воздух помещения говорил о холодном одиночестве, отдаленности от уюта. Я чувствовал, что снаружи ходят горные туманы. Маленькое святилище напоминало усыпальницу, построенную на краю света. Коленопреклоненный священник не двигался. Казалось, он изваян из камня. Точно рыцарь, несущий бдение у алтаря.

Я вышел на цыпочках, уселся на сырой камень и съел захваченные в дорогу сандвичи с сыром. Я сидел, насквозь промокший, и надеялся, что облака разойдутся и покажут мне отдаленную землю. Ветер свистел по-разбойничьи, как бывает на вершинах всех высоких гор. Этот звук, хотя я не видел перед собой ничего на расстоянии двух ярдов, рассказывал мне о высоте, о головокружительных пропастях и страшных ущельях.

На этой высоте, как писали средневековые монахи, святой Патрик звонил в колокол, и с каждым ударом колокола жабы и змеи бежали из Ирландии.

Я пошел вниз по мокрым камням. С благодарностью добрался до белой статуи святого. Тучи ушли наверх, но дождь не прекращался. Он застил вид на море и горы.

С залива Клу, на расстоянии около четырех миль от земли, можно увидеть маленький зеленый остров. Он носит название Клэр.

На берегу, лицом к материку, стоит разрушенная башня замка Грейс О’Мэлли. Легенда рассказывает, что эта замечательная ирландская женщина похоронена на острове в аббатстве, которое сейчас, как и крепость, разрушено.

Грейс О’Мэлли, или Грануэль, как ее называют в песнях и легендах, была в Ирландии чем-то вроде Робин Гуда в женском обличье. История говорит о ней мало, но и это немногое удивительно. Она была уникальным человеком. Ее жизнь и время, в которое она жила, дожидаются ирландского Вальтера Скотта.

В то время как Англией правила королева Елизавета с помощью своих хитроумных советников, Грейс О’Мэлли властвовала над морским побережьем Коннахта исключительно благодаря силе характера. Другого такого примера в истории нет. Отцом морской королевы, или женщины-пирата был предводитель клана Оуэн О’Мэлли по прозвищу Черный Дуб. Власть его простиралась от морского побережья до Арана. С древних времен клан был знаменит отчаянными морскими набегами, и во многих путешествиях дочь сопровождала старого пирата. Когда он умер, Грейс исполнилось девятнадцать. У нее был младший брат, но, как и египетская царица Хатшепсут, она спокойно отодвинула его в сторону и заявила права на место отца. Неизвестно, что представлял собой ее флот. Должно быть, у нее были деревянные суда, но можно не сомневаться, что основу флотилии составляли кораклы. Ее крепость, Карригаули, была построена возле воды на острове Клэр. Согласно легенде, молодая королева пиратов ставила суда на мертвый якорь, связывала их друг с другом, а веревку протягивала через отверстие в стене замка и отправлялась спать с веревкой, обмотанной вокруг руки. Она всегда была начеку.

Грейс жила в век пиратства. Это было время Фрэнсиса Дрейка. Испанские галеоны, приходившие с вином в Голуэй, являлись легкой добычей, но, будучи истинным гэлом, Грейс чаще всего направляла атаки на торговые суда Елизаветы. Она сделалась такой неугомонной, что английское правительство объявило ее вне закона и предложило огромную по тем временам награду — 500 фунтов — за ее поимку. Стоявшие в Голуэе войска были посланы на захват замка, однако после двухнедельной осады отступили, и королеву пиратов оставили в покое.

Первым ее мужем был военачальник Доннел О’Флаэрти — подходящая пара, глава ужасного клана Флаэрти. Сведения о ней содержатся в рукописи, хранящейся в архиве Дублина:

Она с юности была знаменитым пиратом и грабителем. Рассказывают, в тот самый день, когда она лежала в постели со схватками — рожала первенца, баркас атаковали турецкие корсары. Узнав, что они одерживают верх над ее людьми, Грейс встала, надела килт, взяла два короткоствольных ружья и с проклятиями выскочила на палубу. Она поразила турок, и те принялись ее обсуждать. Этого-то она и хотела. Грейс выстрелила из обоих стволов и убила двух офицеров.

Вот какая она была!

Когда О’Флаэрти скончался, Грейс выбрала себе в мужья властного англичанина ирландского происхождения по имени сэр Ричард Берк, прозванного Железным Ричардом, поскольку тот носил пластинчатые доспехи. Говорят, Грейс настояла на том, что американцы нынче называют «договорным браком». Если после двенадцати месяцев брак окажется неудачным, любой из супругов будет иметь право его расторгнуть. Некоторые говорят, что она использовала этот год для захвата крепостей мужа, а по окончании срока захлопнула перед ним ворота своего замка и объявила, что брак расторгнут.