Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Я поддержала предложение об увеличении группировки войск в стране наряду с усилением гражданского присутствия и активизацией дипломатических усилий как в самом Афганистане, так и в регионе. Эти комплексные меры должны были разрешить афганский конфликт. Я рассчитывала на то, что усиление военной группировки было необходимо для обеспечения возможности передачи ответственности за стабильность и безопасность в стране, необходимых для формирования и укрепления правительства, а также для дипломатического решения существующего конфликта, на афганскую сторону.

Я разделяла нежелание президента нести до бесконечности наши обязательства без каких-либо условий и перспектив. Вот почему я оказала усиленное давление на Карзая и настояла на том, чтобы в его инаугурационной речи была озвучена концепция перехода к ответственности афганской стороны за обеспечение безопасности. Планирование этого перехода и обеспечение поддержки этой идеи со стороны международного сообщества должно было стать приоритетным направлением нашей предстоящей работы.

Президент внимательно выслушал все доводы, которые были ему представлены участниками заседания Совета национальной безопасности. Было уже поздно, и он не был готов принять окончательное решение. Однако через несколько дней, после окончательного рассмотрения военных вариантов с Гейтсом и Малленом, он принял это решение.

Президент Обама решил объявить о своей новой стратегии во время выступления в Вест-Пойнте[36]. Обзвонив зарубежных руководителей и проинструктировав членов конгресса, я присоединилась к нему на вертолете Корпуса морской пехоты для обслуживания президента США для перелета на авиабазу «Эндрюс», где мы сели на президентский самолет, чтобы добраться до международного аэропорта Стюарт в Нью-Йорке. Затем мы пересели на другой вертолет Корпуса морской пехоты, предназначенный для президента США, чтобы добраться уже до Вест-Пойнта. Я, как правило, не люблю вертолетов. В них шумно и тесно, и они держатся в воздухе только за счет неистовых, режущих слух усилий. Но вертолет Корпуса морской пехоты, предназначенный для президента США, отличается в лучшую сторону. В кабине президентского вертолета, выкрашенного в традиционные зеленый и белый цвета, ощущаешь себя скорее как в небольшом самолете, где сиденья из белой кожи, синие шторы и место для десятка пассажиров. Здесь так же тихо, как в автомобиле. Испытываешь непередаваемые чувства, когда взлетаешь с южной лужайки Белого дома, пролетаешь над Национальной аллеей[37] и находишься так близко к памятнику Вашингтона, что кажется, будто бы достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до мрамора.

Во время этого перелета я сидела рядом с Гейтсом и Малленом, лицом к Джонсу и президенту, который перечитывал текст своей речи. Он был избран президентом страны, в том числе высказавшись против войны в Ираке и пообещав завершить ее. Теперь ему предстояло объяснить американскому народу, почему он усиливает наше участие в другой войне в далекой от нас стране. Это решение явилось плодом мучительных размышлений, но я верила, что президент сделал правильный выбор.

Когда мы прибыли в Вест-Пойнт, я села в конференц-зале имени Эйзенхауэра рядом с министром обороны Гейтсом перед морем кадетов в униформе серого цвета. Справа от Гейтса сидел генерал Эрик Шинсеки, министр по делам ветеранов. Как начальник штаба сухопутных войск, он в 2003 году пророчески предупреждал администрацию Буша о том, что для обеспечения контроля над развитием ситуации в Ираке после вторжения в страну потребуется гораздо больше войск, чем планировалось. В результате Шинсеки был подвергнут критике за свою честно изложенную позицию, его «выдавили» из администрации, и в конечном итоге он подал в отставку. И вот теперь, спустя почти семь лет, мы в очередной раз обсуждали, какое количество войск действительно необходимо для достижения поставленных целей.

Президент начал с того, что напомнил аудитории, зачем Соединенные Штаты находятся в Афганистане. «Мы не хотели этой войны», — сказал он. Но когда «Аль-каида» 11 сентября 2001 года организовала в США террористические акты (а они были спланированы движением «Талибан» в Афганистане), это явилось объявлением нам войны. Затем он объяснил, как война в Ираке подорвала наши ресурсы и отвлекла наше внимание от ситуации в Афганистане. Когда президент Обама вступил в должность, в Афганистане была развернута группировка войск численностью чуть более 32 тысяч американских военнослужащих, в то время как в Ираке в самый разгар вооруженного конфликта находилось 160 тысяч американских военнослужащих. «Афганистан не был забыт, но в течение нескольких лет ситуация в нем ухудшалась, — заявил президент. — Движение „Талибан“ набирало там силу». Он подтвердил наши намерения сосредоточить усилия в Афганистане на более четкой задаче: подорвать силы «Аль-каиды» в Афганистане и Пакистане, дезорганизовать их и нанести им поражение, воспретив им возможность угрожать в будущем Америке и нашим союзникам. Затем он объяснил, что намерен направить дополнительно тридцать тысяч американских военнослужащих для решения этой задачи наряду с обеспечением дополнительных сил со стороны наших союзников. «Через восемнадцать месяцев наши войска начнут возвращаться домой», — заверил он.

Это был более четко обозначенный срок, чем тот, который я надеялась услышать, и я беспокоилась, что это может быть неверно воспринято как нашими друзьями, так и нашими врагами. Хотя я искренне верила в необходимость усиления военного присутствия, ограниченного четкими сроками, и скорейшей передачи функций обеспечения безопасности, я полагала, что было бы лучше не открывать некоторых карт. Делая достаточно неопределенными темпы выхода войск из страны, можно было бы обеспечить больший маневр для достижения конечной цели.

Президент подчеркнул важность стимулирования экономического развития в Афганистане и снижения уровня коррупции, он призвал нас сосредоточиться на сотрудничестве в таких областях, как сельское хозяйство, которое могло бы оказать немедленное воздействие на жизнь афганского народа, а также на выработке новых стандартов для подотчетности властных структур и информированности афганского общества.

Заместитель госсекретаря Джек Лью отвечал за деятельность персонала и финансирование «усиления нашего гражданского присутствия». Холбрук и его команда совместно с нашим посольством в Кабуле наметил приоритеты: обеспечение участия афганцев в определении будущего своей страны и обеспечение надежной альтернативы экстремизму и повстанцам в лице талибов. В следующем году мы утроим число дипломатов и экспертов Агентства международного развития, а также других гражданских специалистов, вовлеченных в различные проекты в Афганистане, и расширим наше присутствие в стране почти в шесть раз. К тому времени, когда я оставила пост госсекретаря, афганцы добились ощутимого прогресса. Наблюдался экономический рост, производство опиума снизилось. Детская смертность сократилась на 22 %. При режиме талибов только 900 000 мальчиков ходили в школы (при этом школу не могла посещать ни одна девочка). К 2010 году обучение проходили 7,1 миллиона студентов, почти 40 % из них составляли девушки. Афганские женщины получили более 100 % небольших личных кредитов, что позволило им начать свое дело и стать частью национальной экономики. Сотни тысяч фермеров получили необходимую подготовку, им были предоставлены семена и техника.

В этот день в Вест-Пойнте я не питала никаких иллюзий насчет того, насколько трудно было завершить эту войну. Но, учитывая все обстоятельства, я верила, что президент сделал правильный выбор и обеспечил нам все возможности, чтобы добиться успеха. Тем не менее задачи на будущее были огромны. Я смотрела на кадетов, заполнивших все места во вместительном конференц-зале. Они внимали своему главнокомандующему, который вел речь о войне, в которой многие из них вскоре примут участие. Я видела молодые лица, полные надежд, готовые встретить опасности ради того, чтобы сделать Америку безопаснее. Я надеялась, что мы определили правильные цели, которых мы достигнем вместе с ними. Когда президент закончил свое выступление, он шагнул в аудиторию, чтобы пожать руки, и кадеты столпились вокруг него.

Глава 8

Афганистан: закончить войну

Ричард Холбрук в глубине души был переговорщиком. В 1990-х годах, как он описал в своей захватывающей книге «Закончить войну», он блефовал, угрожал, умасливал, пил виски со Слободаном Милошевичем, — короче говоря, делал все возможное, чтобы только загнать сербского диктатора в угол и вынудить его сдаться. Однажды, в ходе очередного трудного раунда мирных переговоров, проводимых в Соединенных Штатах в Дейтоне, штат Огайо, когда Милошевич не желал уступать ни на дюйм, Ричард вместе с ним прогулялся по полному боевых самолетов ангару авиабазы Райт-Паттерсон. Это явилось напоминанием об американской военной мощи. Намек был прозрачен: либо пойти на компромисс, либо придется столкнуться с последствиями своего упрямства. Дипломатическое мастерство, проявленное в полной мере, дало свои результаты, и война, попытки прекратить которую казались безнадежными, закончилась.