Ведьма и эльф (СИ) - Майская Зоя

— Ты ведь не можешь ни влиять на меня, ни читать мои мысли. На мне амулет, сделанный другим менталистом… Тогда откуда во мне желание согласиться с тобой?

Неужто он почувствовал мою правоту? Что ему не удастся сломать Альвэйра и достигнуть желаемого.

— Я не стала бы вас читать и воздействовать, даже не будь его. Я присягнула вам.

— И всё же клятва человеческому королю не остановила тебя от многолетнего обмана, — усмешка Ольмильяра была мимолётной. Он не придавал большого значения моим словам, и на самом деле его мало волновало, была ли я верна своим обещаниям.

Я позволила себе мрачно взглянуть на него.

— Вы действительно думаете, что я клялась в чём-то Рорху? Ему не нужны женские присяги. Стали бы вы требовать клятвы верности от всех чашек и ложек, что есть у вас во дворце? Он думает о женщинах примерно также.

Долгий взгляд был мне ответом. Эльф смотрел на меня, будто впервые видел, но я не смогла отгадать, что заставило его перемениться.

— Я не допущу подобной ошибки.

Это было последнее, что я услышала из уст короля.

Глава 47

Несколько дней я провела в одиночестве, разбавленном лишь письмами от Альвэйра, которые стражи передавали мне.

В его посланиях иногда была всего пара слова, но была уверена, что не в привычках эльфа писать кому-либо без крайней нужды. И то, что он делает это каждый день лишь для того, чтобы я не чувствовала себя одиноко, дорогого стоило.

Утром того дня, когда должен был состояться королевский суд, слуги принесли одеяние, посланное Домом вереска.

Оно было полночно-синим, как и те одежды, что были на мне в день представления ко двору.

Цвет магии. Того, что было моей сутью.

В ларце, отправленном Альвэйром, я нашла серебряный пояс с изображением ворона в вересковом кольце и жемчужные серьги, подаренные мне Кэлеаном. Украшения не очень сочетались между собой, но гораздо важнее было их значение.

— Лорд особенно просил, чтобы вы надели этот плащ, моя госпожа.

Сказав это, один из стражей Альвэйра положил на столик светло-серый свёрток.

Когда я осталась в комнате одна, то расправила тяжёлое одеяние и задумчиво скользнула пальцами по одежде. Светло-серая с жемчужным отливом ткань. Полы плаща расшиты вересковыми цветами тёмно-серого цвета с сверкающими серебряными нитями.

Одежда, которой не одно десятилетие.

С чужого плеча, наспех укороченная под мой рост.

Испытывая затаённый стыд, я прижалась щекой к гладкой ткани и глубоко вздохнула.

Но, если плащ и хранил запах Альвэйра, он развеялся давным-давно.

До меня донесся лишь аромат трав, холодного горного ветра и опавшей листвы.

***

Для Ольмильяра разумнее было подстроить моё разоблачение чужими руками, а самому выступать судьёй, как это обычно бывало в разбирательствах над высшей знатью и в других особо сложных случаях.

Но то ли король изрядно торопился, то ли просто не хотел терять контроль над ситуацией, а потому сам выступил против меня.

Судьёй был назначен Харуан из Дома гроз — дальний родич Гарэна, а значит ждать от него снисхождения к леди Дома вереска не приходилось. Напротив, для Дома гроз — это редкая возможность подвергнуть сомнению веру эльфов в Альвэйра и Дом вереска.

Всё это заставило меня думать, что Ольмильяра интересовало нечто большее, чем брак Альвэйра и моя личность.

Быть может, он увидел в этом возможность уменьшить влияние Дома вереска.

Или хотел просто отомстить темноволосому эльфу. Показать Альвэйру его место. И то, что не стоит отвергать протянутую руку короля…

Иначе не было ни одной причины давать всем понять, что во время этого суда благосклонность короля не на стороне его давнего соратника. Он швырнул это всем в лицо. И целью его атаки была не только я, но и мой супруг и все его родичи.

Слишком самонадеянно после этого рассчитывать остаться в хороших отношениях с Альвэйром. А тем более породниться с ним с помощью Килтис.

Что думал на этот счёт темноволосый эльф, я пока не знала, но подозревала, что скоро моё неведение рассеется.

Суд проходил под открытым небом. С толще скал, в горной расщелине находилась сокрытая от чужих взоров арена. На ней в древности драконы устраивали свои поединки и тренировочные бои, эльфы же изменили это место до неузнаваемости, и теперь использовали лишь для особых ритуалов и судебных разбирательств высшего порядка.

Когда меня вывели на идеально ровную круглую площадку, открытую осенним ветрам, я поразилась тому, сколько эльфов собралось вокруг. Они восседали на каменных возвышениях, устланных тёплыми шкурами, кутались в плащи от холода и неотрывно смотрели на меня.

Мне хотелось узнать, что они думают. Но я не смела использовать ментальную магию с тех самых пор, как столкнулась с Луистером. За мной наверняка следили, а я не хотела давать в руки Ольмильяру лишнее оружие.

Эти несколько дней без ментальной магии оказались неожиданно тягостными. Будто мне перекрыли воздух, лишили зрения или слуха. Восприятие чувств, витающих в воздухе, было настолько большой частью меня, что без этого я казалась сама себе беспомощной.

И тем страшнее было сознавать, что меня вполне могли лишить сил в конце сегодняшнего дня. Если решение будет не в мою пользу.

Альвэйр верил, что Ольмильяр достаточно справедлив, чтобы оправдать меня, если он полностью уверится в невиновности. Я же в этом сомневалась. Кем он был больше — справедливым правителем или правителем, всегда добивающимся своей цели? Чаша весов могла качнуться в любую сторону.

Я встретилась глазами с Килтис, сидящей недалеко от места судьи. Торжество, которое девушка не в силах была скрыть, погасло, стоило ей разглядеть плащ, укрывающий мои плечи. Прекрасное лицо исказилось болью и гневом, она даже привстала со своего места, не сумев справиться с порывом.

По лицу её я видела — она уже знала, что я менталист. И в этот миг успокаивала себя тем, что дар лорда — лишь ошибка. Нелепость, порождённая ментальной магией. Не мог Альвэйр по доброй воле быть расположен ко мне.

Мои губы изогнулись в торжествующей усмешке. Я слышала шелест шёпота, прокатившегося по рядам собравшихся — похоже дар Альвэйра узнала не только принцесса. И теперь эльфы пребывали в смятении. Плащ — это символ защиты и покровительства. Лорд Дома вереска отдал мне своё одеяние, знакомое многим, чтобы все присутствующие знали — я под его защитой. И он не страшится говорить об этом вслух.

Потому сейчас в воздухе витало невиданное напряжение, хотя до основного действа было ещё далеко…

Харуан из Дома гроз оказался лишь отдалённо похож на Гарэна. Его рыжевато-каштановые волосы оказались острижены неожиданно коротко для эльфа, подбородок рассекал некрасивый рубец, заставивший линию рта исказиться, и теперь левый уголок губ Харуана был недовольно опущен.

Орехово-карие глаза лорда отразили тысячелетия жизни — несомненно, этот эльф был одним из самых древних, встреченных мной. Столь же древний, как и Кэлеан, а, может быть, и старше. Я ощущала, что тело лорда окружала непроницаемая защита, не пропускавшая наружу ни единой эмоции — такую мог создать лишь менталист.

Не иначе маг Ольмильяра постарался.

Взгляд мой наткнулся на белоснежный силуэт Кэлеана. Он казался ослепительно-ярким на фоне серых скал и более пёстрой одежды других эльфов. Я взглянула ему в глаза и не узнала их. Прежний понимающий, заботливый и спокойный эльф исчез.

Он был… остёр. Словно клинок, готовый к бою. Глаза его предвкушали сражение, но в них не было легкомысленного опьянения битвой. Кэлеан знал, что на кону стоит слишком многое.

Среди эльфов было ещё много моих знакомых. И хотя все собравшиеся, кроме, пожалуй, Харуана, Кэлеана и Килтис, едва ли знали, в чём меня обвиняли, к своему удивлению в глазах многих я заметила поддержку.

Это были преимущественно эльфы из числа тех, кто ездил со мной на встречу с людьми, члены Дома вереска и куда более нежданные союзники, вроде… Гарэна.