На перекрестке двух миров - Юлия Цыпленкова

— Нет, неверно, — сказал магистр и одарил меня таинственным взглядом. После легко рассмеялся и пояснил: — На вас моя маска. Для меня она указующая нить. Я знал, куда вы отправились еще до того, как вышел из дома. Но вы правы, я намеревался увидеться с вами.

— Я всегда вам рада, мой дорогой друг, — ответила я.

— Как и я вам, девочка моя, — улыбнулся маг. — Как ваше самочувствие? Моя помощь не нужна?

Негромко рассмеявшись, я взяла его за руку, пожала ее и ответила:

— Друг мой, за прошедшие два дня, что мы не виделись, в моем состоянии ничего не изменилось. Я чувствую себя превосходно. Но благодарю вас за заботу. Чем порадуете?

— И сразу к делу? — делано возмутился магистр. — А как же мое здоровье? Не желаете ли узнать о нем? Или хотя бы, как мне спалось?

— У вас здоровый цвет лица, прекрасное настроение, а значит, вам жаловаться не на что, — ответила я с улыбкой. — Но раз вы искали меня, стало быть, у вас до меня есть дело. А так как дело у нас одно, то вам есть, что мне сказать.

— Дел мы можем найти великое множество, — фыркнул Элькос. — И почему вы не допускаете, что я попросту скучаю по вас?

— Не ворчите, мой дорогой, — я снова пожала магу руку. — А впрочем, если вам так угодно, ворчите, я люблю вас всякого.

— Ох, душа моя, а как я вас люблю, — ответил магистр и поцеловал мне руку. — Но вы, разумеется, правы. Я искал вас по нашему делу, чтобы объявить, к чему я пришел в своих изысканиях. — Он вдруг встрепенулся: — Вы не голодны? Дамы в вашем положении невероятно вместительны для всякой съестной всячины, и не всегда съестной.

Прислушавшись к себе, я накрыла живот ладонью и кивнула:

— Мы бы, пожалуй, отобедали. Прогулка благотворно влияет не только на разум и душу, но и на желудок.

— Тогда я предлагаю нам втроем набить утробы до счастливой икоты, — весело ответил магистр. — Идемте, дорогая, я приглашаю вас в ресторацию. Там и побеседуем в отдельном кабинете.

— Мысль недурна, мы согласны, — я с достоинством склонила голову. — Ведите нас, и пусть весь мир катится в пасть псов Аденфора.

— Верно, — рассмеялся маг.

Он подал мне руку, и мы направились на выход из парка, обмениваясь добродушными шпильками. Уже за воротами магистр залихватски свистнул и, махнув рукой, подозвал наемный экипаж.

— Однако вы разбойник, — покачав головой, заметила я. — Этак свистнули, у меня ухо заложило.

— Экая пустяковина, — отмахнулся маг, — пройдет.

— В вас нет ни капли совести, и сострадания тоже нет.

— Вот уж чего во мне в избытке, так это совести, а сострадание могу раздавать пригоршнями, как милостыню, — заверил меня Элькос, помогая забраться в коляску. — Берите, мне не жалко, я еще наколдую.

Я подождала, пока он устроится рядом, и ответила:

— Должно быть, вы уже успели немало раздать, а новых добродетелей наколдовать забыли. Иначе как бы вы, едва озаботившись моим самочувствием, так легко отмахнулись от заложенного уха. И заложенного по вашей милости, стоит отметить.

— Маленькая вредина и злючка, — надулся магистр. — Я больше не стану о вас переживать, потому что после вы оборачиваете мою заботу против меня самого.

— Что и требовалось доказать, — торжествующе провозгласила я. — Ни совести, ни сочувствия.

— До ресторации я с вами не перемолвлюсь и словом, — заверил меня Элькос.

— Тогда насладимся городскими пейзажами, — не стала я возражать.

— И даже не станете заискивать и умолять меня переменить гнев на милость? — магистр в фальшивом изумлении приподнял брови, а я приложила палец к губам. — Негодница, — фыркнул мой спутник. — Теперь уж точно ни слова.

Мы некоторое время ехали в молчании. Магистр хранил независимый вид. Он вздернул подбородок и отвернулся, но я знала, что это всего лишь показная игра. Улыбнувшись, я взяла мага под руку и уместила голову на его плече, чем разом презрела всякие условности и правила. Он покосился на меня и тихо хмыкнул:

— Подлиза вы, душа моя.

— В корне с вами не согласна, — ответила я. — Просто у вас очень удобное плечо, так и манит преклонить голову.

— Даже не пойму, оскорбиться мне или нет, — усмехнулся магистр. — Всё зависит, как трактовать ваши слова. То ли я дерево, и это обидно. То ли подушка, и тогда в этом есть даже что-то умилительное. Меня раздирает на части, но, пожалуй, я все-таки выберу подушку и стану умиляться своей мягкости и приятности.

— Верный выбор, — согласилась я. — Вы, мой дорогой, мягкий человек, приятный во всех отношениях.

Элькос отстранился, тем лишив меня удобной опоры, и воззрился с нескрываемой иронией:

— Поразительно, — сказал он. — Что же вы за человек такой, душа моя? В каждом вашем слове можно отыскать разом несколько смыслов. И вроде обижаться не на что, а обидеться очень хочется. И будь вы не вы, я бы, пожалуй, уже начал делать то, что очень хочется.

— Пустое, мой дорогой, — отмахнулась я. — Вы имели и более острые пикировки с нашим общим знакомцем.

Элькос легко понял, что я говорю о Дренге, и усмехнулся:

— Я и жалил его в ответ, не жалея. Сей долговязый хлыщ заслуживал порки.

— Не могу с вами не согласиться, — улыбнулась я, и коляска подкатила к ресторации, которую выбрал магистр.

Едва мы вошли в изящные двери, как к нам поспешил управитель во фраке. Заведение было из тех, которое посещают люди немалого достатка и высокого рождения. Всё здесь было пропитано помпезностью и роскошью столь тяжеловесной, что мне стало неуютно. Разумеется, своих чувств я не выдала, однако выдохнула с облегчением лишь тогда, когда мы оказались отсечены от слащаво-угодливого управителя крепкой дверью отдельного кабинета.

— Раздражает, совершенно с вами согласен, — понятливо улыбнулся магистр, заметив, как я передернула плечами. — Однако немало тех, кто посчитает себя оскорбленным, если у его ног не станут пресмыкаться.

— О, — отмахнулась я. — Мне известны сии персонажи. В свое близкое окружение я их никогда не допускала, как бы они не рвались.

— И потому рядом с вами всегда уютно, — заметил Элькос. — Однако оставим тех, о ком говорить не стоит. Сейчас нам принесут наш заказ, и мы с вами насладимся отменной кухней. Она здесь и вправду хороша.

Чуть помолчав, я сказала:

— Быть может, нам стоило выбрать иную ресторацию? Не станет ли подозрительным ваш визит с гостьей его сиятельства? Единственной женщиной, которую будет привечать граф, и кого вы могли бы обхаживать, остаюсь я.

— Во-первых, девочка