Моя безумная фантазия - Карен Рэнни

Мэри-Кейт, похоже, поразилась его заявлению, но он вспомнил — и все прежние уроки всплыли у него перед глазами, — что не должен доверять даже самому невинному выражению ее лица.

— Это хорошо срабатывает во время охоты. Лиса меняет направление, петляет и сбивает с толку собак до тех пор, пока они не будут готовы сцепиться друг с другом. Ты преследуешь ту же цель? Смутить меня до такой степени, что я взвою и приму все, что ты вздумаешь сказать?

Она снова залилась краской и наградила Арчера гневным взглядом. Когда-то — вечность назад, мгновение назад — он поверил бы ей. По крайней мере захотел бы поверить. Он сказал бы, что совсем нетрудно прочесть ее мысли: ведь они тут же отражались в ее глазах и постоянно вспыхивавшем румянце. Но теперь он не поверил ее гневу и отбросил смущение.

— Значит, меня даже не стоит спасать? Я лишусь твоей компании, милая, а ты отправишься на поиски другого доверчивого малого?

— Не делай этого, Арчер.

— Не делать чего, Мэри-Кейт? Не принимать твою идиотскую историю? А кто сказал, что я ей поверил? —

Так, прозвучало достойно и вызвало бледность там, где всегда был румянец. Выходит, она ему поверила. — Кого ты ждешь, милочка? Кто следующий глупец? Чью постель — предположим, что я поверил тебе, — ты должна согреть по настоянию дорогой, драгоценной Алисы? Он улыбнулся в ответ на ее молчание.

— Ну же, Мэри-Кейт!

Он шагнул к ней, отметив про себя свое крадущееся движение, хотя в этот момент усмирял бурлящие внутри чувства. Предательство, сожаление, горечь. Хорошо бы крикнуть на нее, тряхнуть, заставить заплакать так, чтобы она не смогла сказать, где кончаются ее слезы и начинаются его.

— Я только хотела найти свою семью.

— Признавайся, черт тебя возьми!

— Я не знаю.

— Не знаешь?.. — Он запустил руку в свои волосы, посмотрел на Мэри-Кейт, покачал головой. — Видишь ли, я привык к твоим фокусам, но тем не менее тебе каким-то образом каждый раз удается повергнуть меня в изумление. Неужели я такой доверчивый простак? Или Алиса сказала тебе, что меня легко провести? Но тогда она еще глупее, чем я думал. Я не виноват в ее неверности, но, увы, трудно нести узы супружества, когда жена не переносит твоего вида.

Мэри-Кейт отступила от камина, увеличив между ними расстояние. Это не имеет никакого значения. Если даже между ними будет стоять вся Англия, а он захочет ее, он ее получит. И наоборот: она может стоять перед ним обнаженной, но он и пальцем ее не коснется, если не захочет.

— А ты, Арчер? Как долго в тебе зрела ненависть к Алисе? — Ее нежный голос зазвучал с ледяной холодностью. Таким же холодом блеснули глаза. Замерзшие зеленые озера. Царство льда.

— Ты никогда не останавливаешься на полпути, Мэри-Кейт? Не можешь успокоиться, пока не распутаешь весь клубок, пока не разобьешь все до последнего черепка, пока бедняга с рыданиями не распластается у твоих ног? Да, я действительно возненавидел ее. Тебе — достаточно этого признания?

Она посмотрела на него, как на слабоумного ребенка, и этот взгляд притупил его голод, острое и неуместное желание, расчистив дорогу гневу.

Однако эта удивительная женщина с пламенем рыжих волос и необыкновенной, разжигающей страсть грудью не довольствовалась тем, что разозлила его. Лишь у нее одной нашлось мужество бросить ему в лицо злополучный вопрос:

— Ты убил ее?

В наступившей тишине слышалось только биение сердец. Прошло несколько странных, застывших мгновений… Он стоял, закрыв глаза, не в силах посмотреть на нее. Потом открыл, сосредоточился на гудящем пламени.

— Боже, и у тебя хватило смелости задать мне этот вопрос?! — Слова, казалось, сыпались мелким стеклом. Почему она об этом спросила? Все время верила в это? — Алисе пора вернуться домой, как ты думаешь? Я устал от обвинений в убийстве женщины, которая, как мы оба знаем, жива.

— Ты говоришь так уверенно, Арчер. А я более чем когда-либо уверена, что это не так.

— Если ты веришь в это, значит, веришь и в то, что я способен на убийство. Я удивлен, как ты терпела мои прикосновения, Мэри-Кейт? Я тебя случайно не запачкал?

Он хотел произнести эти слова с сарказмом, но почувствовал, что они получаются неубедительными, плоскими. Он выглядел жалко. Бедняга. Тебя снова предали.

— Прости, Арчер, за необдуманные слова.

— Теперь вам нет нужды изображать раскаяние, мадам, — проговорил он официальным тоном, насмешливо изогнув губы. С его стороны это потребовало сверхчеловеческого усилия. — Вы сказали вслух то, во что верит полмира. Поздравляю вас, вы смелая женщина.

— Глупости, ты не мог убить ее! Я не это хотела сказать…

Она шагнула к нему и дотронулась бы до него, если бы он не отшатнулся.

— Как вы находчивы! Сначала обвиняете, а через мгновение просите прощения. Жаль, если мои соседи и бывшие друзья попадутся на вашу удочку. Правда, они не знают того, что знаем мы с вами, — о ваших сложных взаимоотношениях с моей неверной женой.

Она протянула руку, но слишком поздно. Он ушел.

Она едва успела улечься в постель и только протянула руку к чашке, когда дверь открылась и быстро закрылась.

Берни взглянула в сторону гостя, выпила содержимое чашки и поправила волосы, похвалив себя за то, что надела один из своих шелковых пеньюаров, а не дурацкую муслиновую ночную рубашку. Там даже на рукавах не было ни кусочка кружев.

Будь проклят этот высокомерный тип! Судя по его улыбке, это было как раз то, чего он хотел. Она прищурилась и швырнула в него романом, который читала. Жаль, не попала.

— Что ж, ты выждал как следует, — сказала она, слыша свой сердитый голос и понимая, что совсем не так раздосадована, как следовало бы.

За последнее время этот негодяй довел ее до крайности, все время улыбался, как будто ему что-то о ней известно, срывал поцелуй, когда она садилась или выходила из кареты. Укрощал ее, как он однажды шепнул ей, а когда она чуть не ткнула его в живот зонтиком, лишь увернулся и ухмыльнулся дьявольской улыбкой.

— Мир, Берни, — сказал Питер Салливан, расстегивая ливрею. — В Лондоне, по-моему, очень одиноко.

— И чертовски холодно, — согласилась она, откидывая одеяло.

Она улыбнулась, мягко призывая его, и когда они поцеловались, то чуть не испортили поцелуй смехом.

Глава 30

На его улыбку трудно было не ответить. Мэри-Кейт сопротивлялась не дольше минуты.

— Вы не простили меня за то, что я сказал ему, куда вы отправились, — сказал Питер, помогая ей выйти из экипажа. — Я это понял по тому, как вы все время от меня отворачивались. Но поймите, мир может быть очень жестоким к такой милой девушке, как вы.

Мэри-Кейт прищурилась в ответ на галантную тираду и улыбнулась ему: