КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников. - Иона Якир

Съезд еще не закончился, а уже поползли слухи о том, что Якир отзывается с Украины и назначается командующим каким-то другим военным округом. Многих, в том числе и меня, охватило предчувствие надвигающейся беды. Почему Якира отзывают так внезапно? Неужели и он, такой прекрасный коммунист, любимец бойцов и командиров, причастен к какой-то никому неведомой преступной деятельности врагов народа?..

Предчувствие не обмануло нас. Иона Эммануилович уехал из Киева до окончания работы съезда. А через несколько дней мы узнали, что он арестован.

Начались массовые аресты в штабе округа, потом стали исчезать командиры корпусов, дивизий, старые политработники, директора предприятий, инженеры, руководители партийных организаций...

Атмосферу всеобщей подозрительности усиленно нагнетал только что назначенный к нам в округ Щаденко. Помню, на одном из служебных совещаний в Киевском Доме офицеров Щаденко, в отличие от других, был наигранно бодрым, веселым, во время перерывов расхаживал по помещениям, подозрительно ко всем присматривался, прислушивался к разговорам, будто хотел что-то «уловить », кого-то «разоблачить». Это бросалось в глаза. Завидев Щаденко, многие командиры прекращали беседы и расходились.

В числе других был арестован мой старый начальник командир корпуса П. П. Григорьев. По этому случаю немедленно созвали дивизионный митинг. На митинге я, не выдержав, прямо заявил, что не верю в виновность Григорьева, и выразил надежду, что в органах безопасности скоро во всем разберутся и невинных людей выпустят на свободу.

Увы, это выступление обошлось мне дорого. Сначала меня отстранили от командования дивизией, потом исключили из партии, а затем арестовали и отправили на Колыму... Мне еще относительно повезло: в марте 1941 года я был реабилитирован и получил возможность защищать Родину в Великой Отечественной войне.

Война, навязанная нам немецкими фашистами, как известно, многому нас научила. Эта учеба не прекращалась ни в дни поражений, ни в дни побед. Командуя дивизией и армией, я использовал тот опыт, который накопил в предвоенные годы в «школе Якира». И я, и другие мои боевые товарищи всегда приходили к выводу: если бы сохранились те кадры, к которым принадлежали Тухачевский, Якир, Уборевич, Корк и другие, - все те, кого мы потеряли в 1937 году, мы несомненно имели бы меньше неудач и, возможно, быстрее и не с такими большими потерями разгромили бы немецко-фашистские орды.

На фронте я часто вспоминал советы Ионы Эммануиловича. Они звучали в душе как завещание:

- Хочешь овладеть военным искусством - умей добиваться победы с малыми потерями в людях и технике; находи выход из любой сложной обстановки; досконально знай все средства борьбы и полностью используй их в интересах боя; не поддавайся слабости и страху сам и огради от этого своих подчиненных.

Многому и многих научил Иона Эммануилович Якир. Но не всем пришлось воспользоваться этой учебой в Великую Отечественную войну. Великое спасибо партии за то, что она восстановила доброе имя невинно осужденных и погибших, за то, что возвратила права гражданства и честь их близким и родным, долгое время носившим на себе зловещее клеймо «врагов народа».

НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК. В. Я. Абель

Инженер-полковник В. Я. Абель

В июле 1938 года я, как и многие другие, оказался в Каргопольских лагерях для заключенных. Кадровый военный инженер, старый член партии, я воспринял случившееся, как ошибку, как ужасное недоразумение.

Находясь в лагерях, я узнал о начале Великой Отечественной войны и сразу же послал в Москву - через начальника лагеря - заявление с просьбой отправить меня на фронт. А пока прочитывал от строки до строки попадавшие к нам газеты и внимательно слушал по радио сводки Совинформбюро. В этих сводках встречал названия знакомых мест, где раньше служил, где строил укрепления, и с волнением и болью в сердце убеждался, что эти укрепления уже перешагнули или обошли гитлеровские орды, хотя, по моим предположениям, перешагнуть эти рубежи было не так-то легко и просто.

На фронт, к сожалению, меня не взяли: все еще не доверяли «врагу» или «вредителю» - даже не знаю, какой ярлык был приклеен мне.

Что же собой представляли укрепленные районы, судьба которых так волновала меня в начале войны?

В 1931 году я был членом комиссии Реввоенсовета СССР по укреплению Севера. В августе поступил приказ сдать дела на Севере, срочно выехать на Украину, в Киев, и помочь там начальнику инженерных войск РККА Николаю Николаевичу Петину.

В Украинском военном округе строились тогда пять укрепленных районов: Коростеньский - в районе города Коростеня; Центральный Украинский - с центром в городке Бар; Каменец-Подольский; Тираспольскнй - вдоль румынской границы; Киевский - для полукруговой обороны Киева, своими флангами этот район упирался в Днепр.

Каждый район тянулся по фронту более чем на 30- 40 километров и имел глубину в пять и более километров. По тому времени районы представляли собой стройную и мощную систему укреплений, оборудованных долговременными железобетонными огневыми точками с тяжелыми пулеметами и пушками. Стрельба могла производиться через амбразуры, прикрытые броневой сталью и броневыми заслонками. Огневые точки оборудовались разных типов, даже двухэтажные - с нижними помещениями дли бойцов.

Не буду приводить расчетов, но отмечу, что прочность наших огневых точек была выше финских, французских и германских. Даже авиационная бомба весом до одной тонны при прямом попадании не могла полностью разрушить точку.

Нам не хватало броневых дверей, промышленность не могла поставить их своевременно. Тогда по проекту военного инженера Арнольда Лапина начали изготовляться двери из дубовых брусьев с расчетом в дальнейшем усилить их броневой сталью. С проектом такой двери внимательно ознакомился командующий войсками Украинского военного округа товарищ Якир и, убедившись, что она вполне пригодна, проект утвердил. Затем этот проект был утвержден и Реввоенсоветом СССР.

Кроме огневых точек каждый укрепрайон имел железобетонные командно-наблюдательные посты, некоторые из них дополнялись броневыми наблюдательными колпаками. Проекты предусматривали также оборудование противотанковых препятствий в виде бетонных столбов-надолб, противотанковых рвов и малозаметных препятствий, задерживающих продвижение наземных войск. Строились и средства защиты укрепрайонов с тыла, на случай окружения, для чего готовились, в частности, склады с боеприпасами и продовольствием на длительный период. Все огневые точки и командно-наблюдательные посты и пункты были связаны бронекабельной сетью, имели электроэнергию и средства противохимической защиты.