КОМАНДАРМ Якир. Воспоминания друзей и соратников. - Иона Якир

В 1931 или 1932 году западнее Жмеринки проводились маневры с высадкой воздушного десанта. На разборе командующий подробно разбирал международную обстановку и подчеркивал, что активизация фашиствующих элементов в Германии представляет большую угрозу для соседних с нею стран, особенно для Советского Союза. Он требовал учитывать это и в политической работе с личным составом.

Иона Эммануилович обратил наше внимание на быстрое развитие танковых войск и указал на большую будущность воздушно-десантных частей. Снова и снова призывал нас настойчиво, терпеливо изучать военную технику, воспитывать и обучать кадры так, чтобы развить у каждого красноармейца и командира инициативу, решительность и волевые качества.

- Надо непрерывно учиться и самим, - говорил Якир. - Никакие большие должности не освобождают вас от учебы. Основа же всей учебы - марксизм-ленинизм. Читайте и изучайте труды Владимира Ильича Ленина, проанализируйте его указания и требования по военным вопросам в годы гражданской войны. Без знания марксистско-ленинской теории не может быть полноценного командира Красной Армии.

Таким образом, в результате маневров мы не только обогатились военными знаниями, но и прошли большую политическую школу.

В январе 1933 года меня назначили командиром 4-й Туркменской горнокавалерийской дивизии. Перед отъездом я явился к Якиру, доложил, что убываю в Среднюю Азию, поблагодарил за науку и за внимание.

- Иона Эммануилович, - осторожно спросил я, - может быть, все-таки можно не уезжать?

- И мне, конечно, не хочется вас отпускать, - с мягкой, доброй улыбкой ответил он. - Но нельзя. Сами знаете, вакантных должностей у нас пока нет и не предвидится, а оставаться вам заместителем командира дивизии - просто несправедливо. Пора самостоятельно командовать дивизией. Поэтому я и согласился на ваш перевод.

Заметив мою грусть, Иона Эммануилович добавил:

- Как только освободится место, сразу же буду просить о возвращении вас на Украину. Договорились?

Пожав руку, Якир поблагодарил меня за службу и пожелал успехов в Среднеазиатском военном округе.

Вся эта беседа велась в таких товарищеских, сердечных тонах, что я помню ее до сих пор. Помню большой и просторный кабинет, письменный стол, не захламленный бумагами, а за столом - совсем молодого командующего с умными внимательными глазами. В память врезался его негромкий голос, улыбка, дружеское напутствие...

Туркменской дивизией я командовал больше трех лег и уже свыкся с новыми условиями. Но вот поступил приказ из Наркомата обороны о назначении меня командиром 2-й кавалерийской дивизии на Украине - той самой, где я ранее семь лет командовал полком.

Я очень обрадовался. Сразу потянуло в родные места. Сборы были недолгими. 15 мая 1936 года я снова вошел в кабинет И. Э. Якира и доложил ему о прибытии. Командующий почти не изменился: такой же приветливый, внимательный, улыбчивый. Только под глазами полутемные круги - следы усталости или болезни.

- Здравствуйте, товарищ Горбатов, - приветствовал он меня. - Вот мы и встретились снова. Рад, очень рад, садитесь, пожалуйста. По секрету могу сказать, что вернуть вас было нелегко. Великанов / Командующий войсками Среднеазиатского военного округа/ не хотел вас отдавать. Но в Наркомате мы доказали, что здесь вы нужнее. Ну, рассказывайте, как жилось и служилось, чему вы там научились, что от вас можно перенять.

Я рассказал о своей службе за эти годы.

- Ну а теперь о наших делах... - глаза его стали строже, взгляд сосредоточен. - Ваш старый знакомый, Григорьев, теперь командует корпусом. Вторая дивизия уже не просто кавалерийская, а мотокавалерийская.

Якир подробно объяснил мне, насколько важны моторизация и механизация армии, подчеркнул, что война, если грянет, будет войной машин, поэтому уже сегодня надо накапливать опыт ведения боевых действий с массовым применением машин. Иону Эммануиловича тревожила международная обстановка. Он внушал, что положение на Западе усложняется, и сейчас, как никогда, нужно всю работу подчинять интересам безопасности Родины, чтобы быть в постоянной готовности к войне.

Наступило лето. Не жалея сил, мы учились, тренировались. А осенью не просто подводили итоги - сдавали серьезный экзамен. В районе Шепетовки проводились маневры. 2-й дивизии предстояло обороняться на широком фронте, вдоль заболоченной реки. Условия оказались нелегкими. Но мы нашли труднопроходимый брод, дивизия частью осталась в обороне, а основными силами, обойдя «противника», атаковала его с тыла и нанесла удар.

С большим нетерпением ожидал я разбора учений: какую оценку даст нам командующий, оправдал ли я его надежды? Да, он одобрительно отозвался о действиях дивизии. Это обрадовало и меня, и Григорьева, и весь личный состав: если уж сам Якир похвалил, значит, мы не зря трудились все лето.

Помнится, на том разборе Якир особенно много внимания уделил партийно-политической работе в войсках. Он напомнил мысль Михаила Васильевича Фрунзе о том, что политработа является как бы добавочным родом оружия, который больше всего страшит наших врагов. Он требовал, чтобы командиры и политработники, все коммунисты, прививая бойцам любовь к социалистической Родине, непрестанно, с фактами в руках разъясняли международную обстановку. И опять указывал на фашистскую Германию, которая бешено наращивала вооружения и уже представляла реальную опасность.

Он так остро ощущал эту опасность, что даже в Старо-Константинове, у меня на квартире, собравшимся на обед командирам то и дело напоминал о том, как необходимо в усложняющейся все более обстановке повышать боевую готовность соединений.

- Сколачивайте и тренируйте штабы. Без хороших штабов вы будете как без рук, - дружески советовал он.

Наступила весна 1937 года. То там, то тут стали арестовывать командиров, о которых мы никогда ничего плохого не слыхали. Из уст в уста шепотом передавались слухи - один нелепее другого - о каких-то заговорах и шпионских злодеяниях. Люди ходили понурые, подавленные, держались отчужденно...

В таких условиях собрался XIII съезд Коммунистической партии Украины. На съезде мы узнали о преступной будто бы деятельности группы видных военачальников во главе с Михаилом Николаевичем Тухачевским. Это сообщение на всех делегатов произвело удручающее впечатление. Никто не хотел верить, и вместе с тем, как же не верить, если это уже не слухи, а сведения официальные и, значит, достоверные... Что же все-таки происходит? Неужели на руководящих постах в Красной Армии оказалось сразу так много врагов?

Иона Эммануилович сидел в президиуме съезда. Как не бывало его обычной жизнерадостности, исчезла добрал улыбка. Лицо печально, задумчиво. Он часто вставал из-за стола и шагал по сцене, будто не находил себе места.